Кремль против высшего образования. Как начался политический проект по сокращению числа студентов

Ректор Высшей школы экономики Ярослав Кузьминов: Университет оказывает поддержку Жукову как своему студенту, попавшему в сложную жизненную ситуацию и стремящемуся доказать свою невиновность. Каждый имеет право на справедливый суд и никого нельзя осуждать заранее. Но мы не поддерживаем политическую активность Жукова и тем более не поддерживаем стремление сделать из него символическую фигуру.

Сначала Вышку сотрясают скандалы: преподаватели открыто говорят о том, что от них избавляются за их политическую позицию, а теперь в деле Жукова ректор Высшей школы экономики ничего не говорит ни о свободе слова, ни о абсурдности дважды предъявленных ему обвинений, хотя кто будет спорить — жизненная ситуация у Жукова действительно непростая. В переводе на русский это называется «сдать студента». Параллельно примерно так же — чуть помягче, но смысл тот же и даже слова те же, — прокомментировал дело Азата Мифтахова ректор МГУ Садовничий. Опять-таки ни слова о пытках шуруповертом.

Ректор МГУ Виктор Садовничий: Я несколько раз интересовался прохождением этого дела. Азату Мифтахову и его семье сейчас тяжело, но я уверен, что правоохранительные органы в ближайшее время объективно разберутся во всех обстоятельствах, и суд вынесет справедливое решение.

Органы, конечно же, разберутся, но оба ректора таким образом присягают генеральной линии партии по студенческому вопросу, которая состоит из двух пунктов: 1) студентов надо держать в ежовых рукавицах; 2) вузы — это рассадники вольнодумства, и с этим надо что-то делать. Воплощение первого пункта начали тренировать на вступившихся за аспиранта Мифтахова студентках журфака еще две недели назад. Их в итоге не отчислили — резонанс слишком большой вышел, и Садовничий распорядился не выгонять их — но, во-первых, еще не вечер, а во-вторых, сигнал получился громкий. По второму пункту — что делать с вузами, — на этой неделе предельно ясно высказался ведущий второго канала Дмитрий Киселев: система высшего образования — это конвейер по производству недовольных. Причем конкретно на гуманитарных факультетах, конкретно на платных отделениях и конкретно в Москве.

Вот и все. Откуда берутся люди на проспекте Сахарова? С гуманитарных отделений из-за несбывшихся надежд. Не в том дело, что ФСБ пытает людей шуруповертами и электрическим током, мэрия Москвы фальсифицирует выборы в городе и экономический рост на нуле уже столько лет, а в том, что в вузе сидят аферисты и мошенники, которые водят народ за нос, а потом обманутая дипломами о высшем образовании молодежь не может себя найти в жизни. А дальше нам даже объяснят, что это глобальный феномен и ни много ни мало причина всей «арабской весны».

Бывший министр образования Владимир Филиппов говорит о том, как выпускники вузов в Тунисе не захотели идти в рабочие, и началась революция. Можно представить себе эти простаивающие без рабочей силы знаменитые тунисские фабрики и заводы. На самом деле, у «арабской весны» и протестов в Москве действительно один и тот же источник — чувство несправедливости.

Революция в Тунисе началась после того, как уличный торговец Мохаммед Буазизи сжег себя в знак протеста против того, что у него сначала конфисковали фрукты полицейские, а потом унизили чиновники. Диплома у него не было, но очень высокая безработица среди выпускников вузов в Тунисе сыграла тогда большую роль, это правда. Вопрос в том, в чем была причина этой безработицы — в диспропорциях на рынке труда или потому что президент Туниса Бен Али правил страной почти 25 лет, а после того, как он бежал из страны, пресса оценила контролируемые его семьей активы в 17 млрд долларов? 

Отсюда простой вопрос: что же объединяет Россию-2019 и Тунис-2011? Неправильная система высшего образования или несменяемость власти, экономическая стагнация и отсутствие перспектив? Конечно, бум высшего образования в России после падения СССР — это объективный факт. Ну, капитализм наступил, и что — образованные люди в переизбытке и маются от невостребованности и безделья? То есть, говоря экономическим языком, предложение сильно превышает спрос? Во-первых, предложение на рынке образования всегда превышает спрос. Во-вторых, даже если бум 90-х годов был чрезмерным, и дипломов стало слишком много, исследования все той же Высшей школы экономики показывают, что разрыв между количеством дипломов и количеством высококвалифицированных рабочих мест не рос, а сокращался в течение последних 15 лет.

Вот что писали два года назад экономисты Владимир Гимпельсон и Ростислав Капелюшников: Признаков того, что проблема избыточной образованности в 2000–2015 гг. обострилась, мы (во всяком случае пока) не видим. Нет никаких оснований говорить, что получение высокого образования себя не оправдывает: вложения в него — выгодная инвестиционная стратегия, так что стремление молодежи к поступлению в вузы объяснимо и рационально. В среднем это дает существенный выигрыш в заработках, резко снижает риск безработицы, позволяет получить высокий профессиональный статус.

То есть, инвестиции в высшее образование — это естественная жизненная стратегия, и статистически она себя оправдывает. Именно поэтому так много платников на гуманитарных специальностях. Свежее исследование все той же Высшей школы экономики совместно с «Яндексом», уже этого года показывает тот же самый тренд: высшее образование настолько востребовано, что конкурс на платные отделения растет. Это значит, что среди абитуриентов все больше отличников, и повышается барьер отсечения по ЕГЭ. Все сложнее плохо учиться в школе и поступить на хорошее платное отделение. Эти абитуриенты и их семьи знают, зачем им нужно высшее образование.

В части платного приема группа вузов 80+ увеличилась с трех до пяти. Наряду с Физтехом, МГИМО и ВШЭ (Москва) очень высокое качество платного приема продемонстрировали СПбГУ и Питерская Вышка. Еще 30 вузов в этом году показали результат от 70 баллов до 80-ти. В 2018 таких было 28. Улучшилось положение и в следующих группах — в 2019 году число вузов, принявших на платные места в основном «хорошистов», выросло до 256 по сравнению с 234 в 2018 году. «Красная зона» (меньше 56 баллов) сократилась с 121 до 103 вузов.

Есть плохие вузы, есть коррупция, есть мошенники, есть фабрики дипломов. Но, во-первых, государство уже чего-то добилось на этом направлении — линия на сокращение платного образования была взята много лет назад. В этом смысле вузы можно сравнить с банками: конечно, как Центробанк должен следить за соотношением активов и пассивов, так и центровуз должен следить за чистотой системы, хотя желательно при этом, чтобы работники центровуза и сопутствующих органов не попадались бы регулярно на украденных диссертациях. Во-вторых, работает рынок, и на этом рынке работают репутации. Если диплом юриста из Вышки дает вам шансы на хорошую работу, а диплом юриста из Сельхозакадемии не дает, то вы пытаетесь поступить в Вышку. Из того же исследования: абитуриенты, не прошедшие на бюджетные места в ведущих вузах, предпочитают идти на платные места туда же, чем на бесплатные — но в вуз с более низким рейтингом.

Можно утверждать, что в России начал работать эффект репутации. Разница в зарплатной премии между выпускниками наиболее селективных вузов и вузов «неразборчивых» становится заметной не только специалистам, но и населению. Поэтому значительная часть абитуриентов делает инвестицию, выбирая платные места в высокоселективных вузах.

Более того, в результате налицо совсем другая проблема — недоступности хорошего высшего образования, — и об этом тоже говорится в исследовании. Ломается социальный лифт, малообеспеченным все сложнее получить хорошее гуманитарное высшее образование. Но это не повод сокращать платные места — так проблема только усугубится, как вы понимаете, — это повод увеличивать количество бюджетных мест в хороших вузах.

Но задача стоит прямо противоположная. Егор Жуков не в Сельхозакадемию пошел. Отличник и победитель олимпиад Азат Мифтахов не в академии рыбного хозяйства изучал математику — он хотя бы не гуманитарий, но кому от этого легче? В Кремле не дураки сидят — там понимают, что конвейер по производству недовольных не академия МВД и даже не университет нефти и газа, а МГУ, Вышка и другие лучшие гуманитарные вузы страны, и в особенности столицы. Их студенты бузотерят — этих студентов должно стать меньше. И тогда не будет протестов, и выборы в Думу в 21 году и последующий транзит власти пройдут мягко и без сбоев. С тем же успехом вы можете, например, помыть лампочку, если у вас не работает электричество — чистая лампа лучше должна работать, не правда ли? Хотя, возможно получится прямо наоборот — короткое замыкание.

Владимира Ленина тоже отчислили из Казанского университета за участие в студенческих волнениях, и это один из самых очевидных ответов на известный вопрос Наума Коржавина: какая сука разбудила Ленина, кому мешало, что ребенок спит? Это было в 1887 году. А вот что писали питерские студенты в своем боевом печатном листке в 1899, когда началась самая массовая студенческая забастовка в российской истории — после того, как сначала жандармы слишком резво отхлестали студентов нагайками, а затем возмутившихся студентов стали отчислять из университетов: 

А на тех, кто потом
Недоволен кнутом,
Десять казней зараз насылается
А один крокодил
Все потом говорил,
Что законом страна управляется!

Это строчки 120-летней давности. История, как говорят еще недоскращенные ученые, состоит из циклов, и впереди, видимо, 1905 год, который в большой степени вырос из тех студенческих волнений начала нулевых, как, наверное, писали бы потом в прессе. Впрочем, прямые параллели, разумеется, не работают. В Вышке, МГУ и других вузах, конечно, есть политические настроения, есть студенческие движения, но в целом следует признать, что нынешние российские студенты напоминают политизированную студенческую среду конца 19 века примерно так же, как ректор Вышки Ярослав Кузьминов готов вступаться за Егора Жукова. Двумя голосами в защиту аспиранта Мифтахова на собрании в МГУ Ленина не разбудишь. 

Игорь Федюкин, историк: Если говорить об отношении, наоборот, студентов к власти, то здесь, мне кажется, общего гораздо меньше, потому что если мы посмотрим на какие-то протесты, которые, не знаю, происходят в России сегодня, да, и на какие-то протесты, которые происходили в России сто лет назад, то бросается в глаза, конечно, что, во-первых, нравится это кому-то или нет, но студенчество сейчас гораздо менее политизировано, чем это было сто лет назад, чем это было в десятилетие, предшествующее революции.

Мы не видим специфических студенческих выступлений, то, что встречалось, например, в какие-то периоды до революции, студенческих стачек, каких-то мероприятий, в которых большинство участников составляют студенты. Мы этого просто не видим. Мы не видим проникновения каких-то политических сил в ряды студенчества, в сами вузы. Наконец, мы не видим того, чтобы студенты, студенчество сегодняшнее, в отличие от своих, может быть, предшественников столетней давности, предъявляли какие-то политические специфические требования.

Что очень сильно отличает сегодняшнюю ситуацию от ситуации столетней, стопятидесятилетней давности? Это то, что все-таки в дореволюционный период студенчество было вполне очерченной группой. Было несколько тысяч, может быть, несколько десятков тысяч в лучшем случае студентов и гимназистов на всю Россию. Это была маленькая, вполне конкретная группа, которую можно было как-то так пытаться противопоставлять остальному населению, выделять какую-то особую группу.

Сейчас что такое студенчество? Студенчество ― это все население России более-менее, городское население России соответствующего возраста. Пытаться представить их врагами прежде всего, да, врагами России, врагами Конституции, врагами государственных устоев ― это, наверно, не очень дальновидно со стороны реакционеров. На самом деле реакционеры тем самым расписываются, по сути, в собственной исторической бесперспективности.

Власти сегодня провозглашают ровно ту же политику, которую проводили распростерший свои «Совиные крыла» Победонсцев и его приверженцы в российской монархии конца 19 века. Все новое — хорошо забытое старое. Александр III и Николай II не проводили телемостов с движением world skills в поддержку техникумов, но ПТУ пользовались их особым расположением.

Игорь Федюкин, историк: В предреволюционной России, конечно, были попытки ограничить и число студентов, и число университетов. Действительно, поскольку студентов воспринимали реакционеры как угрозу, то каждый раз вводили какие-то жесткие ограничения на то, сколько студентов можно принять, сокращение числа студентов, и, конечно, жуткие-жуткие препоны ставились вообще процессу открытия университетов.

Характерная примета предреволюционной России ― это то, что, с одной стороны, такое ограничение всеми мерами расширения университетов, с другой стороны, открываются политехнические институты, куда и должна идти большая часть тех молодых людей, которые хотят получить образование. Опять же понятная логика, логика, тоже знакомая нам, действительно, она звучит и сегодня. Это те учебные заведения, которые дают образование, которое будет востребовано в экономике: инженеры, техники; молодые люди будут работать по специальности и не отвлекаться на политику. То же самое мы слышим сегодня.

И очевидно, что это не работает, да, это просто не работает, потому что как тогда, до революции, конечно, политехнические институты, технические училища какие-то были ничуть не в меньшей и не в большей, да, степени охвачены студенческим радикализмом, политизацией студентов, так и сегодня мы видим среди тех студентов, которые оказались вовлечены в московские процессы, как студентов Вышки, так и студентов Бауманки.

Можно не сомневаться, что планы по сокращению образованных людей в России имеют самый серьезный характер и будут проводиться в жизнь под общим лозунгом «ученье — вот чума, ученье вот причина». Задача заключается не в том, чтобы в России было больше образованных людей, у которых были хорошие перспективы и жизнь была бы им в целом в радость. В экономике это называется инвестициями в человеческий капитал. Но отдельно инвестиций в человеческий капитал не бывает, надо, чтобы и атмосфера вокруг образованных людей была для них привлекательна, а это уже политический вопрос, который в свое время стоял и перед Бен Али в Тунисе — уходить в отставку или не надо.

Дмитрий Киселев дает четкий ответ на этот вопрос: выравнивать систему будем по отстающим. Идеальным гражданином России объявляется простой рабочий из советской производственной драмы условно 70-х годов, скромный и веселый комсомолец, верный партийным заветам и мечтающий выполнить пятилетку в четыре года. Этот вид человека не просто вымер — он никогда не существовал в природе, — но по-прежнему живет в мечтах Владимира Путина, его кремлевских помощников и Дмитрия Киселева.

Правильно. За работу, товарищи гуманитарии Российской Федерации. 

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.

Фото: Агентство «Москва»