«В Кремле к Фургалу претензий нет. Это передел собственности». Владимир Жириновский — о причинах ареста губернатора Хабаровского края

Владимир Вольфович, здравствуйте. Спасибо большое, что согласились со мной поговорить. Вы вчера очень резко выступили в Думе, говорили, что это ЧП, пригрозили даже сдачей мандатов фракцией и выходом из состава Центризбиркома, Счетной палаты, я запомнил. Это не помогло, сегодня вот Сергей Фургал был арестован, суд санкционировал. Что вы думаете по поводу этого решения суда?

Нам неприятно, что все это в очень такой резкой форме произошло. 15 лет с момента якобы этих происшествий, преступлений — полная тишина. Сергей Иванович участвовал во всех кампаниях: в краевую думу, три раза одномандатный округ в Государственную Думу и дважды на пост губернатора края. Мы всегда запрашиваем прокуратуру, ФСБ, Следственный комитет и МВД, чтобы у нас не было с судимостью, с любыми замечаниями. Ничего никогда на Сергея Ивановича Фургала не было, поэтому мы очень были обескуражены, это же не просто где-то статья появилась в газете, а человеку утром заламывают руки, как говорится, чуть ли не кладут на кузов машины, впихивают внутрь салона, да еще охранник что-то там по голове рукой провел. Это высшее должностное лицо, огромный край, территория больше чем Турция, а в Турции 80 миллионов живет, поэтому мы были очень возмущены. Если он действительно в чем-то был замешан, тогда почему об этом никогда никто не сообщал? Если бы он впервые пошел на выборы, а то он пятнадцать лет почти каждый год, два года выборы.

Есть версия, что это показания его партнера и знакомого, которые в конце прошлого года были даны, и вот на основании их, из него выбивали, что-то такое.

Да, Мистрюков, его партнер, арестовали еще в ноябре прошлого года. Спать давали только два часа, это жена пишет его нам, психологическое давление оказывали, требовали дать показания на Фургала, поэтому это все насилие, адвокатов не допускали, только тот, которого выделяет там ФСИН или какая-то инстанция. Она обращалась ко мне, в декабре еще прошлого года, шесть месяцев прошло. Поэтому, конечно, Мистрюкова трамбовали-трамбовали, может быть, он и дал какие-то показания. Пусть разбираются. В любом случае, вина правоохранительных органов в том, что они пятнадцать лет молчали. Нам говорят — запугали свидетелей, запугали потерпевших. Допустим. А кто запугал правоохранительные органы? Чего молчал прокурор края, начальник Следственного управления, МВД, ФСБ, их тоже кто-то запугал? То есть мы бы никогда его до выборов не допустили, даже маленькое замечание, десять рублей у кого-то взял, дорогу не там перешел, а тут убийство якобы. Что же вы молчите столько лет?

А вы пытались эти вопросы задавать уже после каким-то должностным лицам страны, не знаю, ФСБ или Следственный комитет?

Мы пока, так сказать, в стопорном таком состоянии. Направили вам в прессу везде нашу позицию, в том числе копию письма жены Мистрюкова, которого заставляют давать показания. Мы направим, конечно, и Генеральному прокурору, пусть он разберется, почему никто никак не реагировал пятнадцать лет. Не один месяц, не полтора года, пятнадцать лет вы молчите, все как бы у вас нормально, у Фургала чистая биография, а теперь валите на него там целую серию убийств. Это нас очень возмутило, потому что если бы нам сказали об этом пятнадцать лет назад, мы бы вообще сейчас никак не были бы связаны, Сергея Ивановича не было бы в наших рядах. А если вы молчали пятнадцать лет, а теперь оказывается, что что-то было, тогда вы должны отвечать тоже. А если пройдет год-два, его выпустят, еще извинятся перед ним, нету достаточного количества улик, не виноват Сергей Иванович, вот в этом проблема, так бывает у нас.

А в чем, по-вашему, причина? Вы когда выступали в Думе, вы говорили про вот этот конфликт корпоративный вокруг «Амурстали», называли фамилию Байского, как я понял, то есть вы считаете, что это коммерческая история, а не политическая, то есть она не связана с тем, что Фургал оппозиционный губернатор, что он выиграл выборы супротив воли Кремля еще тогда и так далее.

Основная причина, я считаю, все-таки передел собственности. Это вот не зря было в девяностых годах, вот он продолжается и сейчас. Крупнейший завод, три миллиарда рублей только налоги платил в доход краевого бюджета, и вот они его раздербанили. Вот этот Мистрюков, у него 25% акций, вот пытаются отдать, отдай акции. Еще 25% - Баранова, вроде говорят, что она жена Сергея Ивановича, и 50% — московские бизнесмены, Байский. Разбирайтесь. Мы направили эти письма Бастрыкину, Колокольцеву, Бортникову, по всем инстанциям, ну вот шесть месяцев никак. По-моему, все в завод упирается.

То есть дело не в том, что и Сергей Фургал сам выиграл выборы, и потом ЛДПР выиграло выборы в Заксобрание, и сейчас вот только что прошло голосование по поправкам в Конституцию, и Хабаровский край ну не в передовиках, мягко говоря.

Да. Но насколько я знаю, в самых высоких инстанциях в Кремле к Фургалу, как к человеку и губернатору, никаких особых претензий нет, поэтому я думаю, на первом месте это передел собственности. Но, конечно, им неприятно, я слышал разговор среди руководящих чинов «Единой России», они говорят — мы край теряем, то есть они теряют край. Там губернатор — ЛДПР, мэр крупнейшего города Комсомольска-на-Амуре — ЛДПР, вся краевая дума — ЛДПР.

Два мандата, по-моему, у «Единой России».

Если есть, то только один. А еще четыре года назад вся краевая дума была только «Единая Россия». Видите, как там выборы проходили, губернатор-единоросс — весь парламент «Единая Россия». А у нас честно все, все честно.

Губернатор ЛДПР — весь парламент ЛДПР.

Да, потому что не удалось сфальшивить, люди как проголосовали, так и осталось, пожалуйста. Там и коммунисты есть, их тоже нету, там еще несколько партий есть. Ведь по всей стране, где губернаторы «Единая Россия», это 90% субъектов, там везде большинство во всех парламентах и думах у «Единой России», у нас два-три депутата. А когда честные выборы, как в краевую думу Хабаровска, пожалуйста. Поэтому они, конечно, руководство «Единой России», озабочены.

Но «Единая Россия» это же Кремль, это же синонимы, Кремль руководит «Единой Россией», мы же это понимаем.

Да, но в первую очередь руководят и Медведев, и Турчак, и Грызлов, и Неверов, и на них ложится это. Как у них фраза, мы теряем край, вот одна из причин, в том числе, после завода, это как-то попытаться защитить «Единую Россию», чтобы там не получилось так, что только ЛДПР все ключевые посты, вся законодательная ветвь, он бы успел там и прокурора заменить, и судейский корпус. Но вот пока, к сожалению, в таком ключе. Но я уверен, что так весь Дальний Восток дышит, люди не хотят, чтобы была одна партия, одна и та же, она же двадцать лет, ровно двадцать лет, с января, с декабря 1999 года.

Вы такую сильную фразу сказали, «Бортников не Берия, на всех «воронков» не хватит». Я вас попросил бы чуть пошире взглянуть, потому что у нас после голосования по поправкам уже не единственный громкий очень арест и громкое уголовное дело, есть еще дело Сафронова по госизмене, есть еще другие преследования. Вам кажется, их имеет смысл связывать в какую-то одну тенденцию или это абсолютно разные вещи?

Я думаю, что до принятия поправок в Конституцию особых таких действий не совершалось, чтобы была более спокойная обстановка. А сейчас вот, видите, неделя прошла с 1 июля, а восьмого уже аресты, губернатор там или журналист, и так далее. Естественно, не хотелось бы, чтобы в стране снова главный такой интерес вызывали бы «воронки», в которых везут людей на допрос или в суд, с применением меры пресечения, поэтому вот так сформулировалась у меня фраза, я и сказал, что Бортников Александр Васильевич, что у нас не те времена, у нас не Берия, что мы будем арестовывать, арестовывать, и действительно «воронков» не хватит на всех. Одного Фургала сколько везли, сколько человек были заняты, представляете, и в Хабаровске, и в Москве, и сейчас. Поэтому эта фраза, она как бы вот такая символическая, я защищаю всю страну этой фразой, что мы против любых арестов, прав граждан ущемления, свободы прессы, давления на телеканал Дождь и так далее. Мы вас защищаем.

Да, за это спасибо. А мы, соответственно, рассказываем про то, что происходит. Но вот это ощущение, что сгущение воздуха, вообще мы когда последний раз с вами разговаривали, мы строили прогнозы, и я всегда вас прошу сделать прогноз о том, как будут события развиваться. Но вот когда мы разговаривали, еще было непонятно, что Владимир Путин остается очень надолго, а теперь он, как минимум, до 2036 года, по крайней мере, заявлено, может, а то и будет, скорее всего, будет сидеть в Кремле. По крайней мере, таково его желание, судя по всему. Как вы видите вообще, вы видите путь вперед вот сейчас, после голосования по поправкам и с пониманием, что Путин остается президентом очень надолго?

Конечно, вперед будет движение. Мы вовсе не хотим с вами идти обратно в советский период, а тем более в средние века. Конечно, больше свобод и для экономики, чтобы главная профессия стала айтишники, вот уже увеличили, 50 тысяч в этом году примут на IT-факультеты.

Если на них «воронков» не хватит, конечно.

Да не будет этого. Я как раз этой фразой вас всех обезопасил, теперь если где-то там планировали еще какие-то аресты, эта моя фраза их остановила, наверное, и уже меньше будет давления, меньше будет звонков в дверь или заламывать руки за спину. Давайте вместе вот так вот действовать, не трясти страну, а плечом к плечу требовать, чтобы сохранять свободу слова, какие-то выступления людей чтобы были, какие-то темы поднимать и сотрудничать, понимать всем, что это наша страна. Мы не должны брать пример с Украины, и даже с Америки сейчас. Видите, там стоило что-то такое случится, одного чернокожего они случайно придушили, и вся Америка взорвалась. У нас такого не должно быть. Вот пускай мое резкое осуждение арестов, говоря про «воронки», я ведь не говорил про Фургала, про всю страну, я встал на защиту всех вас, всех, кто хотят больше свободы, и я сказал - «воронков» на всех не хватит. Что это означает? Хватит арестов, хватит людей пугать, люди хотят жить нормально и гордиться тем, что у нас свободная страна. А кто под арестом находится — освобождать. Может быть, амнистию объявим осенью, осенняя сессия, можно в связи с принятием поправок в Конституцию объявить амнистию, выпустить людей из тюрем. У нас уже сегодня в заключении меньше всего за весь советский и царский период, всего около четырехсот тысяч. А было два миллиона, три, миллион, восемьсот тысяч. Я полагаю, что достаточно сто тысяч в местах заключения, остальные лишние.

Я, можно, от амнистии вернусь еще, вот такой вопрос. Вот вы сами говорили, что уже и Дальний Восток встает, и «Единая Россия» теряет, и протестные настроения сильные, из того, что вы говорите, это следует. Вы видите перспективы на выборах и для ЛДПР, и для другой оппозиции, будь то выборы в регионах, федеральные выборы в Думу, которые обязательно будут скоро? Это при том, что арест Фургала это же чистый сигнал, что попробуйте вы как оппозиционный кандидат в губернаторы пойти.

Для ЛДПР?

И для ЛДПР, и для другой оппозиции, да, сегодня.

И для ЛДПР, и для другой оппозиции, никто не будет ставить рогаток лишних, оказывать давление, скручивать, как говорится, руки. Фургалу будет реально чисто такое обвинение, связанное с возможным его участием в тех действиях, которые ему инкриминируются, здесь нет никакой связи, что он представитель оппозиционной партии. Это вот связано только с тем, что якобы поступили в последнее время показания на него, что он был соучастником тех действий пятнадцать лет назад. Поэтому все должно быть свободно, еще партии будут, пускай люди все идут на выборы, чтобы было больше разнообразия и в наш депутатский корпус, и политические партии. Я, Михаил, считаю, что мы можем с оптимизмом смотреть вперед.

Я чувствую, я этот оптимизм ваш увидел.

И так и будет. И мы всегда готовы защитить Дождь, и прийти к вам всей фракцией, и с вами обо всем поговорить, чтобы у вас было больше диапазон ваш, частоты ваши, может быть, здание побольше. Так что давайте вместе все сотрудничать, уже идет XXI век, поэтому пугать никого не надо. Я специально так вот, случайно вырвалось у меня, я не планировал в таком ключе выступление, но это же связано с историей страны нашей.

Да-да, конечно.

У нас же был 1937 год, у нас же были жестко направленные аресты, и миллионы людей прошли через тюрьмы и лагеря. Этого больше никогда не будет в России. Должны быть единичные такие вот вещи, которые вызывают резонанс, все, больше до конца года ничего не должно быть.

Владимир Вольфович, ваш оптимизм очень чувствуется. Спасибо большое за разговор. Спасибо.

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.