Ультиматум Путина: сдаст ли Запад Украину или будет война?

«Если бы действительно 125 тысяч солдат украинских направлялись на Донбасс, то, я думаю, вся Украина (у нас, в отличие от России, свободное информационное пространство и много оппозиционных СМИ, причем большинство оппозиционное) все последние месяцы об этом бы только и говорила, о том, что эшелоны с военными идут на Донбасс, идет передислокация войск на Донбасс», — сказал Фесенко в эфире Дождя. 

С легкой руки Путина война уже стала мейнстримом в риторике российской власти и тем нервом, который сегодня держит в напряжении весь мир. Табу на войну больше нет, и Путин на этой неделе продолжил: будет война или нет, зависит от того, удастся договориться о соблюдении интересов России или нет. И это прямая угроза. Напряжение растет. Война России с Украиной — главный сюжет международной политики. Евросоюз дает Киеву деньги на укрепление обороноспособности страны. Страны НАТО обсуждают, как остановить российскую агрессию. В Стокгольме встречаются глава Госдепа Блинкен и глава МИДа Лавров. Тема переговоров — подготовка онлайн-встречи Путина с Байденом, но вопрос номер один — понятен. В случае вторжения Россия заплатит очень высокую цену, говорит Блинкен. Москву пугают санкциями, причем какие это могут быть санкции, примерно понятно — в американском сенате уже лежат поправки, которые в случае войны подведут под санкции и «Северный поток-2», все ведущие российские финансовые институты, операции с госдолгом. В общем, это иранский сценарий: практически нет сомнений, что Россию отключат от межбанковской системы SWIFT и наложат серьезные ограничения по ведению бизнеса с российскими контрагентами. Но Кремлю и Лаврову санкции не страшны.

«Если последуют новые, как они говорят, адские санкции, то, конечно, мы отреагируем. ⟨...⟩ До этого тоже были санкции, которых раньше не было. Наши западные коллеги просто абсолютно утратили культуру диалога, культуру дипломатических переговоров и достижения консенсуса, способность креативно искать баланс интересов: чуть что не по их желанию, сразу вводятся санкции», — сказал Сергей Лавров журналистам. 

И самое главное. Сначала это говорит Путин, потом повторяет Лавров, потом повторяет помощник Путина по внешней политике Ушаков: Москва требует гарантий ни много ни мало нерасширения НАТО на восток. Это формулируется очень четко. Не общие слова от НАТО, не вхождение в положение, не аккуратная политика, когда Украине и Грузии обещают не отказываться от обещаний когда-то в будущем, а четкие прописанные на бумаге гарантии: никогда — по слогам: ни-ког-да — Украина и Грузия не станут членами НАТО. Собственно, это и обсуждают между собой Блинкен и Лавров, это и будут обсуждать Путин и Байден. И на это требование уже есть ответ: у России нет права на установление сфер влияния, нет права вето на вступление в НАТО других суверенных стран, это дело НАТО и этих стран. Это говорит генсек НАТО Столтенберг. Впрочем, и ему Лавров уже ответил: НАТО, вы играете с огнем. Есть право — нет права: это разговор для бедных. В Москве уже пишут бумагу о нерасширении НАТО и ее военной инфраструктуры — пусть они там визируют. А не завизируют — им же хуже. Превращаете Украину в плацдарм противостояния с Россией, продолжает Лавров — пеняйте на себя. Подписывайте юридически обязывающие гарантии безопасности, это «императивное условие предотвращения скатывания к конфронтационному сценарию». НАТО, Байдену и европейским лидерам предъявлен ультиматум. А альтернативу описывает директор Московского центра Карнеги Дмитрий Тренин, и она хуже, чем семь лет назад, когда Россия отобрала Крым и часть Донбасса.

«На этот раз, судя по заявлениям российского лидера, география действий российских войск может оказаться намного шире. Тем, кто пытается просчитать такой вариант развития событий, стоит обращаться к примерам не Афганистана, Чехословакии или Венгрии, а Сирии. С той разницей, что в случае Украины нет гарантий, что эскалацию получится удержать в ограниченных рамках», — пишет Тренин в авторской колонке. 

Невозможно себе представить, как на саммите НАТО в Мадриде в июне следующего года Байден, Макрон и все остальные подписывают документ о прекращении расширения НАТО. Так что от этой альтернативы мороз по коже.

Ультиматум Путина построен на важнейшем для него мифе, который впервые четко прозвучал в 2014 году, в его Крымской речи: Запад обещал России не расширять НАТО на восток и обманул. Но тогда, в 1990 году, на бумаге не зафиксировали — значит, теперь подпишем документ. Речь, как известно, шла о согласии Горбачева на вступление в НАТО объединенной Германии в обмен на гарантии — и то временные — что на территории ГДР не будут размещены натовские вооружения, и уж точно не о том, что в НАТО не могут вступать страны бывшего СССР хотя бы по той простой причине, что тогда еще существовали и СССР, и Варшавский пакт, и никто не мог предложить, что через год СССР развалится. Да таких гарантий и не могло быть тогда, как их не может быть и сейчас. Наоборот, в основополагающем акте России-НАТО 1997 года так и написано: уважение неотъемлемого права всех государств самим выбирать способы обеспечения своей безопасности. Расширение НАТО не беспокоило Путина в 2002 году — когда НАТО действительно расширялось, — и очень беспокоит сегодня, когда в реальности таких планов нет. Но тут важен даже не сам ультиматум — а тренд на ужесточение требований, на смещение красных линий. То что работало вчера — уже не работает сегодня. Вот как смещение красных линий описывает политолог Владимир Фролов:

«Еще до саммита с Байденом в интервью каналу „Россия-1“, затем в статье „Об историческом единстве русских и украинцев“ и в выступлении на заседании клуба „Валдай“ в октябре этого года Владимир Путин заметно сдвинул российские „красные линии“ по Украине — теперь это не только вступление Украины в НАТО, но и появление инфраструктуры НАТО на территории Украины без формального в ней членства ⟨...⟩. В последние дни к „красным линиям“ добавилось предоставление США военной и разведывательной помощи Украине». 

А в самые последние дни — запрет на расширение НАТО, бесповоротный и окончательный. Но если красная линия постоянно смещается, кто сказал, что это окончательный вариант? Тем более что все понимают — на самом деле под гарантиями безопасности понимается возвращение Украины в сферу влияния Москвы. Владимир Путин активно работает над этим с мая 2004 года, когда он впервые появился на публике в компании объявленного Леонидом Кучмой своим преемником Виктора Януковича — 15 мая 2004 года, вот этот исторический момент. Потом Путин потратил на поддержку Януковича сотни миллионов долларов, а под конец той предвыборной кампании едва не переехал жить в Киев и даже проводил там прямую линию. Потом поздравил Януковича с победой, заметим в скобках, фальсифицированной, но случился Майдан, и тот проиграл, даже несмотря на поздравления — в этот момент, рассказывал недавно в интервью Дмитрию Гордону банкир Сергей Пугачев, Путина Украина и зацепила. Так было или нет, но звучит очень правдоподобно. 

«То есть его не избрал народ, но для Путина такого слова „нет“ нет. Какой народ? То есть вопрос в том, что либо деньги украли, либо не доплатили, либо что-то не так. Я еду к нему в машине, а там радио и в нем говорят: „Посчитали: Янукович проиграл, выиграл Ющенко. Я приезжаю и говорю: „Ну че, блин, избрали этого клоуна?“ — „Какого?“ — „Януковича“. Он говорит: „Конечно, избрали“. — „В смысле? Сейчас по радио объявили — он проиграл“. — „Прекращай. Конечно, он выиграл“. Я говорю: „В смысле, как выиграл?“ — „Ты этим не занимаешься, я этим занимаюсь. Он выиграл“. Соответственно, в тот момент Украина зацепила его», — рассказал Пугачев в интервью.

Януковича Путин давно выбросил в утиль по дороге на работу где-то на Рублевке, но тем хуже для Украины. Психологическая травма от двух майданов — оба Майдана против Януковича, оба против Путина, оба раза он проиграл — эта травма и сдвигает красные линии, подталкивает к войне. Дело не в том, что Киев угрожает России или даже своему собственному Донбассу, конечно, у Зеленского нет планов восстановить территориальную целостность Украины силой — это просто невозможно, — а дело в том, что Украина должна подчиняться указаниям из Кремля.

Все понимают, что предъявленный Западу ультиматум — это не ответ на опасное приближение инфраструктуры НАТО к российским границам, а продолжение летней статьи Путина про Украину, где он пишет про войну с Мамаем и Папаем и приходит к выводу, что украинского народа не существует, а значит и государства такого нет — политическая карта современной Европы это досадная ошибка Ильича и обман зрения.

Очевидный факт: запроса на войну, к которой сегодня готовится мир, в российском обществе нет. Нет страха эскалации на Донбассе. Весной-летом 80% россиян считали, что Украина должна быть независимым государством. Да, что имеется в виду под независимостью Украины, это другой вопрос, надо выяснять, но воевать с Украиной российское общество не хочет точно. Войны нет нигде, кроме как в голове Владимира Путина. Поставьте мысленный эксперимент, это трудно, но попробовать-то можно: представьте себя полновластным самодержцем, который правит огромной страной уже 20 лет, которому никто не смеет возразить ни по какому поводу, который — это очевидно — считает себя спасителем страны и наместником бога на земле, который при этом уже почти два года сидит на изоляции и не общается ни с кем кроме самых доверенных лиц и каждый день слышит от них, как он велик и прекрасен, который судит о положении дел в стране по бумажкам из спецслужб, которого все эти годы гложет обида и досада на Украину, и для которого главный интерес составляют достижения отечественного военного ракетостроения. Это очевидно, потому что таково общее свойство всех диктатур: диктатор всегда на виду, про него всегда все понятно. Посмотрите, как Путин говорит про ракету морского базирования со скоростью девять махов и подлетным временем пять минут — пять минут, вжух и уже у цели, это же потрясающе — и как Путин рассуждает, например, про коронавирус или перспективы экономического роста. Вот она, природа военной эскалации, которую уже сравнивают с Карибским кризисом. За последние две недели это сравнение становится общим местом. Вот и Дмитрий Тренин отметил:

«Вне зависимости от того, вступит Украина в НАТО или нет, ее превращение в непотопляемый авианосец США у российских границ, по меткому выражению моих вашингтонских коллег по Карнеги, для Кремля столь же неприемлемо, как для Белого дома было неприемлемо превращение Кубы в такой же авианосец у берегов США 60 лет назад. Любой будущий российский лидер пойдет на все, чтобы этого не допустить».

Непонятно только, о каком будущем лидере идет речь — в будущем других лидеров у России нет. В стране есть только один человек, который еще не знает, пойдет Путин на следующий президентский срок или не пойдет, как и на последующие примерно четыре-пять, которые еще технически могут оказаться доступны. Но сравнение с Карибским кризисом хромает не потому, что это Карибский кризис, наоборот, как теперь говорит российская пропаганда — мол, тогда у американских границ ракеты ставили, а теперь у российских. И не потому, что Фидель Кастро с бородой, а Александр Лукашенко усатый — так-то их роли весьма похожи. Параллели с 1962 годом хромают по очень простой причине. Хрущев не хотел войны, он знал что это такое. Он сам прошел через две войны. Он так и говорил: «Любой дурак может начать войну». Он опасался роста военной мощи Соединенных Штатов — и в Турции, и в Юго-восточной Азии, — и размещая ракеты на Кубе, хотел избежать войны, для него это была мера сдерживания. Он мечтал о соглашении со Штатами, которое позволило бы перенаправить ресурсы с военного строительства на экономику — Владимир Путин поступает наоборот. Вот что пишут историки Тимоти Нафтали и Александр Фурсенко в канонической книге «Адская Игра. История Карибского кризиса». Итак, 22 октября 1962 года. Американцы уже знают о ракетах. Кризис вступает в острую фазу. Кеннеди готовит обращение к нации — в Москве об этом знают, но не знают, что он скажет — и боятся, что он объявит о вторжении на Кубу. Значит, будет война. Министр обороны Малиновский успокаивает: еще есть время подготовиться. И вот как отвечает Хрущев.

«Хотя Хрущев принял оценку Малиновским сложившейся ситуации, он тем не менее был не совсем убежден в ее правильности. „Дело в том, что мы не хотим развязывать войну, — сказал он сердито. — Мы хотим припугнуть, сдержать силы в отношении Кубы“. Не принимая вину на себя, Хрущев, однако, признал, что сделаны ошибки. ⟨...⟩ Хрущев не скрывал своей тревоги. Перед людьми, которые пережили Гражданскую войну в России, Вторую мировую войну и Сталина, Хрущев был абсолютно откровенным. Они были так близки к созданию сил сдерживания на Кубе, так близки к тому, чтобы не допустить кошмара войны. А в результате, вероятно, не только вторжение США на Кубу, но обмен ядерными ударами между двумя сверхдержавами», — цитата из книги «Адская Игра. История Карибского кризиса» Александры Фурсенко и Тимоти Нафтали.

А теперь представьте себе сегодняшнее заседание Совета безопасности, в котором за 20 лет не осталось ни одного не путинского ставленника, как их не осталось во власти вообще. Представьте себе иерархию отношений между участниками этого совещания. Оцените способность и возможность министра обороны, который искренне кажется ценит две вещи в жизни — отпуски с Путиным в тайге и свой высокий статус — оцените его желание и готовность представить на этом совещании реальную картину жертв, разрушений, ответа противника и сказать о политической ответственности за принятые решения. Вспомните еще раз, что в голове у лидера страны, которой обладает такой властью, какой со времен Сталина не обладал ни один глава государства. И согласитесь, вряд ли этот совбез пройдет по тому же сценарию, что и Президиум Политбюро вот уже почти 60 лет назад. Не пугайтесь сразу — это не значит, что война случится уже сейчас, этой зимой или в ближайшем будущем. Есть масса соображений: надо посмотреть, что представляет собой новая власть в Германии, надо думать о выборах 2024 года, а они еще далеко, наконец есть «Северный поток-2» и так далее. Более того, война может не случиться в принципе — в конце концов, ведь может же возобладать здравый смысл. Но из сегодняшнего дня такое развитие событий уже кажется довольно большой удачей.