«Ротенберг-младший, вы кто?»

Итак, кто же победит? Протесты дальнобойщиков, хоть и имеют политический и идеологический контекст, совсем не похожи со стороны на политические протесты последних лет, в основном подавленные государством. Скорее, они похожи на протесты на Дальнем Востоке по поводу запрета правого руля — сколько раз правительство пыталось продавить левый руль, и ни разу у него ничего не вышло. Или на известную реформу с монетизацией льгот, которая встретила огромное недовольство по всей стране и в итоге была смягчена практически о стадии выкинутого вместе с водой ребенка.

В общем, опыт показывает, что в столкновениях экономического характера власть нередко идет на попятную. Это вам не «Болотная», которую надо размазывать по асфальту. Так есть ли шансы у дальнобойщиков на победу? Об этом Михаил Фишман спросил у доктора экономических наук Сергея Смирнова.

Фишман: Вопрос первый — какова цена вопроса? Что это такое — 3 рубля 73 копейки за километр? Правда, это уже не 3 рубля 73 копейки километр, это сумма, отложенная до 2018 года, до марта у нас 1 рубль 53 копейки. С марта, если ничего не поменяется — 3 рубля 6 копеек. Сходу непонятно, много это или мало, и вообще только ли об этих деньгах идет, в сущности, речь.

Михаил Блинкин, директор Института экономики транспорта и транспортной политики: Для мелкого частного бизнеса, для владельца единственного грузовика новый платеж, помимо того, что это дополнительные деньги, это еще и вывод этого бизнеса из такой полусерой зоны в светлую, потому что бизнес этот до такой степени низкорентабельный, в нуле движется, что если его полностью высветить и заставить по полной программе платить все налоги… А как? Тебе известен километраж, до километра известно. То выявляются принципиальные вещи, что в этом бизнесе очень тяжело жить. Если его вынести в свет, он погибнет не из-за того, что он заплатит новый налог, а из-за того, что он сразу попадет под полную программу налогообложения. Вот это гигантская проблема, потому что при всей моей нелюбви к серым и черным схемам, надо реально понимать, что это тысячи людей в другом налоговом формате просто не выживут в своем бизнесе. Это очень глубокая проблема, которую предстоит решить.

Фишман: Так что, может быть, речь идет не о 1 рубле 53 копейках. Второй вопрос — кто же победит? Протесты дальнобойщиков, хоть и имеют политический и даже идеологический подтекст, совсем не похожи на политические протесты последних лет, в основном, подавленные жестко государством, как вы прекрасно помните. Скорее, если смотреть со стороны, они похожи на протесты на Дальнем Востоке, например, которые были по поводу запрета правого руля. Сколько раз правительство пыталось подавить правый руль и ни разу из этого ничего не выходило. Или известная реформа с монетизацией льгот, которая встретила огромное недовольство по всей стране и в итоге была смягчена практически до стадии выкинутого вместе с водой ребенка. Опыт показывает, что в столкновениях экономического характера власть нередко подает назад, и это вам не Болотная, которую надо размазывать по асфальту. Так, собственно, есть ли шансы у дальнобойщиков на победу? Как вы видите эту ситуацию?

Смирнов: Михаил, вы абсолютно правильно сказали: у товарищей есть орудие производства, в отличие от той же Болотной площади, средство производства в лице тех же самых фур. И если те акции, которые сейчас проходят по дорогам, та же самая «улитка»— это ноу-хау, на мой взгляд, российских дальнобойщиков. Я не говорю о том, что не должен быть налог — он, безусловно, должен быть. Но я всегда говорил: «Ребята, это нужно было делать тогда, когда можно было делать — на фоне нефтяных цен, на фоне бешеного роста доходов населения и т.д.». О чем это говорит? О том, что правительство у нас не умеет, во-первых, просчитывать последствия принимаемых решений, во-вторых, полное отсутствие стратегического планирования. Почему не повышать пенсионный возраст тогда? Почему не вводить эти самые налоги тогда? Нет, все сходится в одной точке, когда стране тяжело, когда населению тяжело. Только что появился материал доходов россиян. Сбережений россиян хватит, чтобы три месяца поддерживать свои доходы в среднем. А у кого-то — две недели. И в этот момент начинается вот эта штука.

Я всегда говорил, что когда-нибудь историю современной России мы будем изучать по текстам Тимура Шаова, между прочим. У него есть довольно старенькая песня, называется «Марш комбайнов». Там комбайны идут «свиньей» на Москву, насколько я помню: «Подвинься Царь-пушка, приехал Царь-комбайн». И на самом деле как в воду глядел. Тут, мне кажется, вы абсолютно правильно сказали: никакого политического подтекста. Тут те люди, которые говорят «Крым наш», те люди, которые говорят «Крым не наш», но они объединены чем-то вот этим. Но это не некий социальный слой, это некий профессиональный слой.

Почему я не сказал бы, что это социальный слой? Потому что у каждого из этих дальнобойщиков своя сфера занятости. У них один и тот же экономический вид деятельности — они перевозят грузы больше грузным автомобильным транспортом. Дальше что происходит? Один из них владеет одной фурой, другой — двумя, а третий — целым автопарком. И водитель у него, извините — наемный работник. А это абсолютно разные интересы. Он отстаивает интересы бизнеса и т.д.

Если говорить о цене вопроса, который вы абсолютно правильно затронули. Что нас, как потребителей, волнует? Насколько могут вырасти цены.

Фишман: Я 1,5% видел. Многовато, нет?

Смирнов: Вы знаете, я думаю, будет больше. И я объясню, почему. Потому что вот в этой мутной водичке есть еще ритейлеры, которые сделают все, чтобы извлечь выгоду для себя. Я так думаю, что даже если это 2 копейки на литр молока, то, извините, это будет не 2 копейки, это будет, скорее всего, 5 копеек. На месте ритейлеров я бы на самом деле сделал бы похитрее. Я бы повысил цены на продукты, потребляемые средним классом, и оставил то же самое молоко, хлеб на прежнем уровне. Но я думаю, что ритейлеры, безусловно, постараются извлечь какую-то выгоду для себя.

Чем все это кончится? Вы знаете, я не политолог. Да, я все-таки экономист. Но тем не менее, у меня есть такой вариант, что протесты на федеральном уровне, в данном случае вполне конкретная проблема, они могут столкнуться с протестами на уроне региональном. Та же самая проблема платных парковок в Москве. И если объединятся эти две силы, то последствия будут…

Фишман: Такая проблема есть только в Москве.

Смирнов: Не только в Москве. Потому что, на самом деле, все это идет уже в Подмосковье, Химки и т.д. Я так подозреваю, что здесь может быть некое наложение двух максимумов.

Фишман: А самим по себе дальнобойщикам правительство не уступит на самом деле? Они немножко отошли, но по сути не…

Смирнов: Вы знаете, отбивать нужно затраты. Как экономисты, мы прекрасно понимаем: если в систему вложено 27 или 29 млрд. бюджетных денег, то их надо как-то отбить. Иначе скажут: «Вы, Игорь Ротенберг (младший Ротенберг), выгодополучатель, собственно говоря, кредит под льготный процент Центробанк выдал, и эти затраты нужно как-то отбить, иначе мы не очень понимаем, почему, собственно говоря, была профинансирована эта система». Еще один сюжет, о котором, по-моему, мы сегодня не говорили, это в определенной мере, если посмотреть позицию дальнобойщиков, та же самая система «Платон». Может быть, там нет ничего, никакого сговора монополистов и т.д. Но выясняется: да, хорошо, ты намечаешь перед выездом из гаража маршрут, заводишь его в «Платон», «Платон» тебя везет не по самой выгодной трассе, не по самой короткой трассе зачастую, а он тебя везет, наворачивая километраж, и кроме того, пускает тебя по относительно небольшим пока еще, но отрезкам платных дорог. То есть дальнобойщики помимо того самого 1 рубля 53,еще и платят за проезд.

Фишман: Такая интересная вдруг история внезапно возникла с дальнобойщиками, просто как в американском кино. Допустим, как-то с ними разберутся, что-то где-то уступят, где-то додавят, кого-то уговорят, разведут, как обычно.

Смирнов: Штрейкбрейкеров пока, кстати, нет. Это не советская система и даже не горнорудная промышленность, не угольная. Потому что, извините, вопросы собственности. Здесь не посадишь штрейкбрейкера за руль частного автомобиля. Вот это сдерживает, наверное.

Фишман: Но вопрос в том, что в условиях, когда пирог уменьшается на глазах, и денег действительно не хватает, приходится по крупицам собирать, как сейчас происходит. Видимо, неизбежно такие ситуации будут повторяться. Где еще нам ждать введения таких новых налогов?

Смирнов: Вы неправильно сказали — по крупицам. Новеллы, связанные с обложением 20 рублями на содержание электросетей, с июля разработан такой проект, вот это вроде как комариный укус, он не вызовет абсолютно никаких последствий. 20 рублей — по-моему, вполне посильная сумма. Но в сумме по всей России это, конечно, будет складываться. Я не думаю, что сейчас будут какие-то прямые повышения налогов, кроме отдельных частных случаев, но косвенно мы с вами будем платить налог на инфляцию, недоиндексация пенсий.

Фишман: Разумеется, это макроситуация.

Смирнов: Безусловно.

Фишман: Недоиндексация пенсий заложена в бюджет. А что может еще появиться? В ЖКХ?

Смирнов: В ЖКХ с 1 июля поднимется. По железным дорогам ситуация сложнее. Только что правительство уменьшило НДС по дальним пассажирским перевозкам по железным дорогам. Но это понятно, это политическое абсолютно решение, чтобы стимулировать отдых россиян внутри страны на фоне того, что схлопнулись два наших крупнейших рынка. И никакой Израиль не примет столько отдыхающих для пляжного отдыха. Я не исключаю, хотя тоже 50 на 50, что все-таки вернутся к вопросу о прогрессивной ставке НДФЛ, не исключаю такого варианта. Но при достаточно высокой цене вопроса, я имею в виду при достаточно высоком уровне доходов, с которого он начнет. Других сюжетов, чтобы не вызывать озлобления, вы прекрасно понимаете, что тот же самый рост цен существенно отражается.

Фишман: Какие выводы будут сделаны из истории с дальнобойщиками? Вообще возможно ли, я понимаю, что это неэтический вопрос, но, тем не менее, возможно ли, что аккумуляция экономического протеста, допустим, пока парковки, дальнобойщики, а дальше как снежок, который катится с горы, будет нарастать.

Смирнов: Я думаю, что это алармизм. Но пустеющие полки магазинов, неизвестно, насколько сработает политическая составляющая, политический амортизатор, как я это называю — вот то, что было в прошлом году, то, что в этом году происходит на внешнеполитической арене. Но в ближайшем будущем, я думаю, резких катаклизмов не будет. На мой взгляд, вот так.

Фишман: Спасибо большое. 

Максим Кимерлинг/Коммерсантъ