Рэпера Хаски арестовали в четверг, 22 ноября. В субботу он уже был на свободе. Говорят, что вмешались из Кремля. Впрочем, могли бы и не пояснять, потому что это такое правило: сажают все, от Кремля до Следственного комитета и ФСБ, но когда освобождают на следующий день — это всегда Кремль. Раньше в таких случаях говорили: правительство в России — единственный европеец.
В понедельник, 26 ноября, Оксимирон, Noize MC и Баста дали концерт в Москве. А потом на сцену вышел весь цвет российского хип-хопа.
Когда арестовали Кирилла Серебренникова, звучали предложения провести акцию солидарности в российских театрах, но творческая интеллигенция предпочла храбро предложить Владимира Путину подумать о поправках в законодательство. Сесть за стол и вместе конструктивно поразмышлять. За некоторыми исключениями — эти фамилии, разумеется, известны, их примерно три — российские театралы продолжают уповать на независимое российское правосудие.
Министерство культуры разошлось и по щелчку запрещает к прокату любое кино, которое ему не нравится, но где видно манифестации кинодеятелей? Рэперы тоже бывали в доверенных лицах, и концерты запрещать стали не сегодня, но именно сегодня хэштег #ябудупетьсвоюмузыку разошелся по стране и стал политической новостью недели, а то и месяца.
В советские времена в диссидентах ходила творческая интеллигенция, а не рокеры. То есть рокеры тоже, но символом творческой свободы в начале 80-х стала именно Таганка. В вынужденную эмиграцию отправился именно Любимов, а не Майк Науменко или Виктор Цой.
Теперь все примерно наоборот: режиссеры и артисты заседают на круглых столах с Путиным, музейщики проводят для него экскурсии по выставкам, литераторы чистят ряды пен-центра, поп-звезды агитируют за Путина, театральные режиссеры записываются в доверенные лица на разных уровнях — и, кажется, только рэп живет своей отдельной, параллельной жизнью. Почему так получается, министр культуры Владимир Мединский объяснил в интервью Наталье Синдеевой и Антону Желнову.
Идеологический тезис, что если государство дает деньги на культуру, то оно этой культурой и управляет, подтверждается практикой: финансирование — это не обязанность государства и даже не помощь. Это узда. И чем больше государство предоставляет возможностей — это же не только деньги, это статус и награды, залы и аудитории, связи и перспективы, в общем, в целом зеленый свет, — тем эта узда жестче.
Первыми российский вариант формулы про бесплатный сыр еще в начале нулевых усвоили олигархи — и вот постепенно осознали и деятели культуры. И только хип-хоп осваивается на YouTube, а не на кремлевских приемах в честь Дня народного единства. Пока силовики срывают концерты Хаски, «Френдзоны», Элджея и Монеточки, Сергей Нарышкин, директор внешней разведки и глава оргкомитета по поддержке литературы, книгоиздания и чтения предлагает радикальное и комплексное решение проблемы рэпа. Правильно, надо просто дать рэп деньги.
А как иначе? Ведь кто не связан с государством, напрямую или косвенно, тот может просто оставаться самим собой. Это одинаково верно и про телеканал Дождь, например, и про Оксимирона, который, например, на концерте в поддержку Хаски говорит простые и очевидные слова про то, что такое свобода слова, а то, заблудившись в завалах взвешенных и ответственных позиций даже мы уже стали забывать, что это такое:
Точно так же, как свобода слова — очень простая вещь, так и смысл цензуры всегда один. Но между арестом Хаски и делом Серебренникова есть разница. Она — в мотивах: дело «Седьмой студии» непосредственно политическое, как бы министр культуры ни уверял в обратном. Всем творческим звездам, берущим деньги у государства, оно напомнило, что бывает за нелояльность. Дело рэперов другого порядка, и неслучайно проблемы начались не у одного Хаски, а «черный список» исполнителей и указание блокировать их выступления в регионах России спускаются из центрального аппарата ФСБ, как сообщил юрист Павел Чиков. Затем издание Znak.com пояснило, что толчком послужили недавние теракты, совершенные подростками, и это объяснение звучит логично.
Если смотреть вблизи, это разное целеполагание и разные методы. В одном случае власть добивается покорности от театрального цеха. Никакой другой угрозы, кроме критики в свой адрес, она не видит, и никому, кроме нее самой, эта критика ничем не грозит. Общественная опасность в спектаклях Серебренникова равна нулю. Но вслух это произносить нельзя, поэтому появляется обвинение в финансовых махинациях. В другом случае речь идет о профилактике экстремизма и терроризма, и именно по этой причине видеоклипы Хаски блокируются на YouTube: так власть представляет себе молодежную политику. Они, старшее поколение, желают знать, в чьи руки попадет воздвигнутое ими здание. А запреты — это издержки, скажем так, воспитания молодежи.
Но если отойти на шаг в сторону, то смысл происходящего с Серебренниковым и Хаски одинаков и так же прост, как то, что говорит Оксимирон про свободу слова: понятия страны и власти неразделимы, нет Путина — нет России, и решать, кто что будет говорить и слушать, петь и смотреть, публиковать и читать, в конечном счете имеет право и считает своей обязанностью только одна инстанция. И это, конечно, не прачечная и даже не Министерство культуры.
' style='fill:%23c4c4c4;fill-opacity:1'%3E%3Cpath d='M93.28-57.4h2.52l-6.33 11.74h-2.6l6.41-11.75zM98.5-57.4h2.52L94.7-45.67h-2.6l6.4-11.75zM103.78-57.4h2.52l-6.33 11.74h-2.6l6.4-11.75z'/%3E%3C/a%3E%3C/svg%3E)
