«Люди это не проглотят». Валерий Рашкин — об итогах голосования, протесте и объединении оппозиции

Валерий Федорович, здравствуйте!

Здравствуйте, Михаил!

Ну что, какие у вас ощущения основные такие? Как у действующего активного политика.

Михаил, вы так обсуждаете, как будто это были выборы. Выборов нет, это был абсолютно дорогостоящий социологический опрос с применением элементов голосования, причем семидневного, под давлением, под наблюдением и с инновациями по электронному голосованию, надомному обходу поголовному, голосованию за граждан Российской Федерации. Там еще придумали через почту голосование.

Вот это назвать выборами нельзя. Вообще я считаю, что власть слетела со шпеньков. До этого ― я очень много участвую в выборных кампаниях, достаточно долго по времени ― как-то все-таки пытались делать вид избирательные комиссии от власти, члены комиссий от партий власти, сама власть, сам президент пытались делать вид, что есть закон и вообще выборы делаются по закону.

Вот здесь по ходу организации и проведения этих голосований, так называемых голосований я понял, что для организаторов закона нет. Все, что угодно, весь букет нарушений, все хамство, все, что можно, они здесь слили в одну сточную канаву и назвали это, черт тебя побери, «голосование за поправки к Конституции». Главный документ страны!

У меня такое ощущение, что избирательные комиссии, начиная с председателя Центризбиркома, играли роль фигового листочка, чтобы закрыть срамные места этой избирательной, выборной кампании. Оно абсолютно точно, потому что наши обращения, знаете, тупо как в стену. Грубые под камеры нарушения, которые наши члены комиссий обнаружили, тут же полиция, тут же удаления, тут же, так сказать, соответствующие меры, чтобы не исправить нарушение, а чтобы его заглушить, заткнуть рот, не говорить, не писать особого мнения, ничего, протоколов нет, все хорошо.

У меня вопрос сразу встречный: это ваша личная позиция, это позиция партии, московского горкома? Потому что если так считает вся партия, как говорите вы, то почему ваша партия, системная партия, представлена в том числе и в Центризбиркоме, имеет своего делегата, члена избиркома от КПРФ? Почему же тогда он подписывается под этими протоколами, если дело обстоит так, как вы говорите? Как одно соотносится с другим?

Я говорю за Москву. Я участвовал здесь от А до Я, от первого дня организации и от принятия вообще даже законодательства в этой части по поправкам. Мы в Москве, у нас Синельщикова написала особое мнение, сдала его вместе с протоколом, да, по закону все члены комиссий с правом решающего голоса должны подписаться, но если ты не согласен, пиши особое мнение, прикладывай, оно идет в Центральную избирательную комиссию вместе с протоколом. Наш член комиссии с правом решающего голоса написал особое мнение, где черным по белому написано, что это не выборы.

Памфилова говорила: «У нас тут есть целый ряд особых мнений из регионов, пришли из региональных избиркомов».

Совершенно верно.

«Но они не влияют на результат».

Значит, она черным по белому четко написала, что это не выборы, вообще это выборами назвать невозможно.

Но это ни на что не повлияло.

Нет, а повлияет как, когда повлияет вообще эта избирательная комиссия, когда голосуют? Когда больше половины должны написать особое мнение, и все. Но у нас по закону из всех членов комиссии одна Синельщикова является членом комиссии.

Да, понимаю.

Она это особое мнение и написала. Особое мнение написали члены участковых комиссий, особое мнение написали в территориальных комиссиях. Они участвовали в этом безобразии. Они участвовали, когда у члена территориальной комиссии разбивали машину, резали колеса только потому, что они схватили за руки людей, которые не голосовали, за руки комиссию.

Люди приходили, приходят, открывают книги избирателей, а они уже там проголосовали. Они с ума сходили: как, я уже проголосовал? Я еще не ходил, я только пришел! Я пришла, вот муж мой стоит, вот дети ― они уже все проголосовали. А член комиссии говорит под камеру: «Ребята, вы знаете, здесь ошибочка прошла. А вообще эта книга избирателей не для вас, там секретные данные, там персональные данные, мы вас в отдельную книжечку, допсписок сейчас составим, проголосуете и идите, улыбайтесь».

И когда наш член комиссии Тарасов Павел Михайлович приезжает туда и говорит: «Ребята, вы чего творите? Это преступление, уголовное преступление. Здесь должен быть прокурор, здесь должно быть заведено уголовное дело. Кто сфальсифицировал и расписался? Вот председатель комиссии, вот члены комиссии, вот я». Закрывают: «Пшел вон, и вообще». Понимаете?

Я прекрасно понимаю.

Или наш член комиссии Путуридзе, который на подсчет… Очень интересно, это в МГУ. Значит, взяли, день голосования закончился, 20:00, председатель комиссии говорит: «Давайте, все члены комиссии выходят из зала для голосования, мы здесь дезинфицируем. Ковид же, надо все проветрить, дезинфицировать. Потом зайдем, начнем считать бюллетени».

Все вышли, «Единая Россия», представители Общественной палаты ― все зашли, а нашего члена комиссии Путуридзе с правом решающего голоса не пускают. И так и не пустили на подсчет голосования. И есть акт!

Почему-то я в это верю.

Да нет, это все зафиксировано, вызывали территориальную комиссию, вызывали депутата, подъезжали туда. Стоит полиция, взгляд такой топором. Нет, и все. Председатель комиссии сказал не запускать. И не запустили на подведение итогов, подсчет голосов, не допустили.

Или одного здесь в Москве, еще один пример, просто один пример. Косят под ковид, как я говорю.

Тоже Москва, да?

Тоже Москва. Пожалуйста, начал требовать: «Дайте мне документы, я посмотрю, сколько надомников, есть реестр, все остальное». Берет пистолет, не настоящий пистолет, а температуру. Сюда раз, говорит: «У тебя температура, полиция, выведите его из зала, где идет голосование». Все! Косят под ковид, нашего члена комиссии с правом решающего голоса удалили под видом температуры.

Расстреляли из градусника!

Понимаете, да? Расстреляли из градусника. Такой букет. Когда Песков удивлялся, что шедевр результаты.

Триумф.

Да, триумф! Это триумф беззакония и похороны выборов в Российской Федерации.

Но это позиция московского горкома…

Это позиция нашего горкома, и мы ее официально после подведения итогов во вторник изложим и опубликуем во всех средствах массовой информации.

Мы знаем, что московский горком ― это отдельная единица в нашей политической жизни, мы это помним по выборам в Мосгордуму, мы вообще как-то с этим свыклись. Но поскольку вы коммунист, вам придется отдуваться за всех, к сожалению, с этим ничего не могу поделать. Объясните мне, почему КПРФ воздержалась на голосовании по поправкам, а потом агитировала против? Почему не проголосовать против?

Нет, мы категорически против проголосовали против обнуления.

Той самой поправки Терешковой.

Да. Смотрите, когда мы отдали 127 наших поправок туда, начали рассматривать, а там конвейер. Понимаете, есть гадость такая в Государственной Думе, когда все поправки на голосование ставят скопом.

Да.

Все, и хорошие, и плохие, как вынесли…

Собственно, то же самое, все же одинаково, в том же положении находились.

Да, есть хорошие, за которые, допустим, я бы проголосовал, а есть такие, за которые я голосовать категорически не могу.

Поэтому вы воздерживались.

А там наши были поправки. И вот когда внесли обнуление президентских сроков правления, путинского правления, и вынесли, это было, естественно, отдельное голосование, мы сто процентов проголосовали категорически против.

Но потом-то надо было голосовать все вместе.

Да, потом это все засунули внутрь.

Да, перевязали бантиком.

И вот эту кашу, говорят: «Пожалуйста, ваши там тоже есть, и эти есть, и эти есть, давайте». В этой ситуации мы не могли голосовать за категорически.

Да, но почему же вы не проголосовали…

Да, но есть механизм, еще раз, чтобы вы поняли, Михаил. Есть механизм: за закон голосуется, когда есть голоса за. И по регламенту, если ты вышел из зала, а у нас такое бывает, если ты не голосовал…

Я понимаю, формально разницы нет.

То закон не поддержан.

Это я понял. В этом смысле разницы нет.

Мы этот закон не поддержали, разницы нет никакой абсолютно.

Я понимаю. Разница символическая есть довольно существенная, если бы было большое количество…

Публично, Михаил. Вот почему мы, так сказать, не против. Мы не поддержали этот закон, мы за него не проголосовали. Вот если бы так сделал Жириновский, если бы так сделал Миронов, «Справедливая Россия», если бы так же сделали, как мы, воздержались, и «Единая Россия», не было бы этих поправок.

Это я понимаю прекрасно.

Понимаете? Не было бы. Поэтому заострять на этом внимание… Я думаю, что это чисто популистское.

Да? Не знаю, мне кажется, я сейчас уже задней мыслью это, конечно, просто говорю…

Понимаете, а вот дальше, я отвечаю вам за партию, да, вот дальше, когда есть бюллетень и там нет вопроса «воздержался», а есть только «да» и «нет», вот тогда партия собралась и сказала: «Все, однозначно нет». Однозначно нет. И мы не просто сказали своим членам партии.

Вы агитировали голосовать.

Агитировали. Я выпустил три газеты «Правда Москвы» только в последние три недели. Как только мы приняли такое решение, тут же. В социальных сетях посмотрите выступления наших членов партии, первого секретаря, мои личные выступления, мой ютуб-канал. Каждый день по полтора миллиона просмотров позиции Компартии: «Нет по этим поправкам».

Я вообще призвал, взял маску, учитывая, что все в масках должны быть на избирательных комиссиях, надел ее и говорю: «Делайте, как я, все». На всю страну сказал: «Берете фломастер, пишете „нет“, надеваете маску „нет“, встаете в очередь за бюллетенем, берете бюллетень, там же говорите „нет“ и бросаете, чтобы все видели, что ты имеешь позицию партии „нет“». Поэтому мы агитировали всех, абсолютно всех.

Я просто скажу, чтобы было понятно.

Да, чтобы точку поставить здесь по агитации. Нас не пускали на телеканалы, как и всех остальных.

Я сам помню, как вырезали, когда Зюганов выходил. Мы это видели.

Да, вырезали. И Зюганов говорил: «Я против самодержавия, я против президентского самовластия». Он четко однозначно говорил. Он не просто членам партии говорил, он говорил на всю страну. И у него тоже огромное количество читателей.

Я против этого не буду возражать, единственное, скажу, что у меня, как у члена нашего разговора с решающим голосом, тоже есть особое мнение в том смысле, что, конечно, есть версия, что воздержались не по тем причинам, которые вы описали, а просто по договоренности с Кремлем, потому что все-таки системная партия не может не прислушиваться к тому, что говорят.

Это ваше мнение, я вам сказал так, как есть.

Особое мнение. Скажите, а что дальше? Есть мнение, что, несмотря на тот довольно подавляющий официальный результат, 80/20, условно, грубо говоря, на самом деле все видят, что реальная ситуация отличается от той, что нам показал Центризбирком, а значит, есть вот эта некая партия «Нет». Вы член этой партии?

Первое я хотел бы сказать…

Условной партии, партии в кавычках.

Рано радоваться «Единой России», президенту Путину и всем, кто считает, что это шедевр получился по голосованию, рано. Это не точка. Это начало борьбы, потому что, на мой взгляд, я абсолютно в этом убежден, количество недовольных всей системой организации выборов, семидневкой вот этой, электронным голосованием, надомным голосованием, отсутствием наблюдателей и всего остального, они не приняли такое голосование. Их большинство. Это мое мнение.

Это большинство не будет ждать следующего раза: «Давайте ждать, пока Путин выдвинется на пятый срок, шестой, седьмой и так далее». Они завтра уже начнут борьбу и не только в качестве выборов, но и уличную борьбу. Партия, которая сотворила это чудо, чудо ― я имею в виду организацию выборов, хамское, непозволительное, фальсифицированное чудо, должна ожидать этого протеста. Он будет, потому что если не работает бюллетень с точки зрения смены социально-экономического курса, кадрового потенциала, депутатов, президента, губернатора, мэра, заработает булыжник пролетариата. Сейчас булыжников мало, плитка Собянина. В Москве ее уйма, ковыряй эту плитку, пожалуйста.

Тут даже до плитки… Тут на одиночных пикетах людей закапывают на 15 суток, еще даже плиткой не пахнет.

Все это до поры, Михаил, и до времени, понимаете? Я считаю, они перешли грань дозволенного в понимании людей, что они все дураки, люди, а мы такие умные, мы вам устроили этот флешмоб под названием «Изменения в Конституции», а вы все это проглотили. Не проглотим. Нет дураков в России, есть просто период терпения, на мой взгляд, период этот заканчивается.

Просто конкретный вопрос по тактике последний. Нас ждут скоро выборы в регионах, потом будут выборы в Думу. Ваш отдельно взятый московский горком, может быть, и шире вы скажете. Вы готовы? Мы видим, как депутаты Мосгордумы от КПРФ участвуют в активистских кампаниях в Москве, мы их видим, это все на виду происходит, мы в Москве живем.

Вы готовы объединяться всерьез для достижения результатов на этих выборах в регионах и в Думу, может быть, с несистемной оппозицией? С тем же Алексеем Навальным, например, с его «Умным голосованием», о котором он снова говорит? Может быть, с кем-то еще, с гражданскими активистами, которые начинают выступать и звучать громче, активисты «Нет» и так далее? Вы готовы? Что вы будете делать?

Я говорил и говорю, что в этой системе, когда зло, большое зло считает, что все остальное быдло, всем надо объединяться. Объединяться по разуму, по тактике, по стратегии. Мы можем быть программами, как я считаю, программами, у нас одна социально-экономическая программа, у нас есть свое видение строения нашего общества.

Да, я понимаю.

Но сегодня зло, которое есть в России под названием «Единая Россия» и команда Путина, олигархат этот, он сегодня превалирующий. И надо объединяться, что это зло не допустить для дальнейшего…

То есть есть шансы на материализацию этого «нет».

Абсолютно есть. Вы говорите, есть движение «Нет». Я лидер этого движения «Нет».

Один из.

Один из.

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.