Классический клинический случай. Психология превращения ядерного шантажа в идею фикс Путина

Михаил Фишман: Бывают шутки, которые навсегда остаются шутками, а бывают шутки, которые со временем меняют свой смысл на противоположный. Допустим, над вами иронизировали, издевались, только вы этого не поняли, и теперь это и есть ваш гимн. И кто в этой ситуации глупец, вопрос не такой простой. Тот, кто 35 лет назад иронизировал над советским милитаризмом и гонкой вооружений, или тот, кто заявляет сегодня: это ровно то, о чем мы сейчас напряженно думаем — «на подводной лодочке с атомным моторчиком», а старик Исаакий как аналог то ли генштаба, то ли противоядерного бункера.

«На подводной лодочке с атомным моторчиком». В Исаакиевском соборе хор спел песню о бомбардировке США

Все дело в том, что Россия живет в кольце времени, ходит по кругу, и иногда путается в эпохах. Потому так трудно отличить троллинг от оригинала. И вы не отличите полудиссидентскую иронию 80-х — а именно тогда была написана песня про ядерные моторчики — от официальных шлягеров конца 50-х, когда остров свободы под названием Куба обратился к советскому правительству за гуманитарной помощью, а в СССР была разработана первая межконтинентальная баллистическая ракета.

Ну и тем более эти песни звучит всерьез сегодня, когда Владимир Путин говорит, что целями российских «Цирконов» станет не только Европа, с которой нам будет угрожает НАТО после разрыва договора по РСМД, но и военные центры в Америке. Сегодня это часть операции по принуждению к справедливости.

Точкой отсчета политики принуждения к справедливости, наверное, надо считать мюнхенскую речь 2007 года, но тогда про ядерные удары речь не шла. Впрочем, это было в феврале 2007 года, а уже в октябре, на саммите Россия-ЕС Путин впервые вспомнил про Карибский кризис. Именно тогда Путин сравнил выход американцев из Договора по ПРО и одностороннее развертывание их противоракет в Европе с началом Карибского кризиса.

На самом деле американцы вышли из договора по ПРО еще 2002 году — и тогда в Москве никак на это не реагировали, точно так же, как и на расширение НАТО на Восток. Еще бы, тогда отношения с Америкой были на пике, Москва и Вашингтон строили общий фронт на войне с террором и заключали договор о сокращении ядерных вооружений. Тогда Владимир Путин еще рассчитывал на дружбу и партнерство. Впрочем, уже тогда, в безоблачном 2002 году начинали сгущаться тучи. Вы будете смеяться, но то, что на наших глазах сегодня превращается в повторение Карибского кризиса, в мае 2002 года начиналось с вопроса о курице. Тогда на повышение тарифов на импорт стали в Америку Москва ответила запретом на ввоз так называемых «ножек Буша».

Так что разговор о том, как Россия и Америка дошли до нового Карибского кризиса — это разговор о курице и яйце. И потом, постфактум, уже после войны в Ираке, дела ЮКОСа и украинского Майдана Путин вспомнит и про выход из системы ПРО, и про расширение НАТО на восток. И тогда, в 2007 году, американцы будут по-прежнему пожимать плечами — что это он вдруг? А президент Джордж Буш признается, что «спорить с Путиным — это как спорить с восьмиклассником, который не разбирается в фактах».

Но важно и другое: тогда, в 2007 году, российская экономика росла со скоростью семь процентов в год. При семи процентах в год вы можете бряцать оружием — и даже не будете выглядеть глупо. При нулевом росте — совсем другая история. Одно дело, когда у вас дома все хорошо, и совсем другое, когда козырей кроме ядерной дубины у вас просто нет. Про свои собственные ядерные ракеты Путин впервые вспомнил осенью 2014 года — и тогда тоже еще тоже пока что скорее в шутку. Несмотря на Крым и войну на Украине, по инерции все еще побеждал жанр «мимо тещиного дома я без шуток не хожу». Но как вы уже знаете, в закольцованной истории российской политической мысли отличить шутку от не шутки не так-то просто.

Но даже тогда, в 2014-м, ядерный шантаж виделся лишь одним из многих инструментов внешней политики. Что-то вроде напоминания: вы лучше держитесь от нас подальше. Но вот прошли еще четыре года, и ядерная война сама собой превращается в идею фикс, милитаризация — в ключевое направление государственной политики, а послания президента федеральному собранию — в урок НВП для средних школ города Вашингтона и штата Флорида. Точнее, в принуждение к уроку НВП. И даже не очень ясно, что именно должны были предпринимать страны Запада и в первую очередь США, — что, санкции не вводить? — чтобы в классе не появился завуч по воспитательной работе Владимир Владимирович Путин с указкой в руках.

И вот уже послание 2019 года превращается в скучное перечисление подачек бедным перед тем как перейти к самому главному и самому вкусному — к принуждению к справедливости. Как же так получилось, что теперь в Кремле глубоко убеждены: Запад всегда обманывал Россию, всегда учил жизни, унижал и терзал двойными стандартами и специально расширял НАТО на восток, строил свою отдельную ПРО и так далее. Как же так получилось, что за 15−16 лет Запад из союзника превратился в смертельного врага, которого можно остановить только атомной бомбой? И как же так получилось, что ядерное сдерживание из неопределенных намеков за 4,5 года превращается в единственное стратегическое направление и содержание государственной политики? В психологии и социологии это называется самосбывающееся пророчество. Что, собственно, и есть разговор о курице и яйце.

Роберт Мертон, социолог: Самосбывающееся пророчество — это ложное определение ситуации, провоцирующее новое поведение, при котором первоначальное ложное представление становится истинным. Иллюзорная достоверность самоосуществления пророчества увековечивает власть ошибки, ибо предсказатель будет ссылаться на реальный ход событий как доказательство того, что он был прав с самого начала.

Перед нами классический клинический случай. Тем более, что теперь конспирологическое мышление побеждает по обе стороны океана, и как вы убедите вашингтонских стратегов, что Москва не замышляет против них зла? Да и будет ли это правдой? Да, администрация Трампа сама выходит из всех международных договоров. Да, Америка теоретически может начать размещение ядерных ракет у западных российских границ. И да, Владимир Путин специально оговаривается: мы первые не начнем. Мы будем наводить наши цели в сторону справедливости только как ответный шаг. Но тут встает другой вопрос: мы первые не начнем что? Потому что в принципе не так сложно представить себе провокацию, в которой у противника просто не останется другого выхода, что, соответственно, не оставит выхода и Кремлю. И риски такого развития событий растут многократно именно тогда, когда подготовка к ядерной войне стала единственным приоритетом внешней политики — по крайней мере в России.

Я практически уверен: ни помощники Владимира Путина, ни он сам по-прежнему не лелеют планы устроить снова Карибский кризис. Современная Россия — не религиозный Иран и даже не СССР, готовый нести миру коммунизм на боеголовках своих ракет. Тогда, в 2002 году, в Кремле не хотели войны, и, наверное, не хотят ее и сейчас, и ядерный шантаж по-прежнему считается лишь одним из инструментов достижения целей. В логике: ну что делать, если они иначе не понимают? Проблемы тут только две. Одна заключается в том, что за эти 15 лет те самые цели потерялись за горизонтом. А вторая называется самосбывающийся прогноз. Как мы уже знаем, вначале была курица, и только потом — яйцо.

Фото: Мария Карпухина / Дождь