Ложный папа. Как Примаков стал предтечей Путина

То есть, без разворота над Атлантикой в марте 1999 года в связи с началом бомбардировок Югославии странами НАТО не было бы России. Мы все вышли из примаковского самолета как из гоголевской шинели. Кстати, из 90-летия Примакова мы прямиком прыгаем в 100-летие самого Калашникова. Об этом напоминает официальная методическая рекомендация для педагогов к проведению специального тематического урока, в обязательном порядке уже разосланная во все регионы страны.

Даешь сбор и разбор автомата Калашникова за 18 секунд в каждой российской школе. Пусть идентичность российского школьника формируется на основе изучения выдающихся отечественных военно-технических изобретений — а не на Пушкине, например. Отдельно педагогам и их воспитанникам предлагается гордиться тем фактом, что автомат Калашникова изображен на гербе Зимбабве, гербе Мозамбика и гербе Буркина-Фасо — правда, с герба Буркина Фасо Калашникова уже сняли, но ничего, ребята Пригожина разберутся. А вот еще одна прямая цитата из методички:

Считается, что из автомата Калашникова было убито больше людей, чем в результате артиллерийского огня, авиабомбардировок и ракетных обстрелов. Ежегодно от пуль АК погибает четверть миллиона человек. До сих пор ни один конструктор не сделал ничего подобного. Но сам Михаил Тимофеевич всегда отмечал: «Я говорю всем конструкторам мира: «Я первый пожму руку тому, кто сделает лучше».

Абсолютно точно. Известнейший в мире факт. Как говорилось в одном хорошем фильме, если хочешь наверняка убить каждого ублюдка вокруг — бери Калашников.

В общем, педагогам можно использовать и этот материал для того, чтобы лучше раскрыть «гуманистический потенциал темы» и помочь школьникам в осмыслении моральной дилеммы, стоящей перед любым изобретателем в области вооружений — ради жизни или ради смерти? Так тематические уроки к 100-летию Михаила Калашникова из скучной политинформации превратятся в увлекательное мероприятие, что позитивном образом скажется на усвоении политического важного материала.

Но если вернуться к гораздо более миролюбивому Евгению Максимовичу Примакову — памятник на Смоленской площади окружен четырьмя трехгранными стелами. По замыслу автора памятника, скульптора Георгия Франгуляна, эти стелы олицетворяют четыре ипостаси Евгения Максимовича — министр иностранных дел, премьер-министр, директор службы внешней разведки и академик. Вот буквально: то академик, то герой, мореплаватель, то плотник. И если говорить по существу дела, то в этом именно и проблема: кому из них и почему возведен памятник?

Министром иностранных дел Евгений Примаков пробыл полтора года. Премьер-министром — несколько месяцев. Среди его заслуг в постсоветскую эпоху — разве что тот самый разворот над Атлантикой, безусловно эффектный жест, но не более — реальным достижением на государственном поприще эту спонтанную реакцию не назовешь. При всем уважении к Евгению Максимовичу, максимум, на что он бы мог рассчитывать при естественном развитии событий, это мемориальная доска. Более того, сам Владимир Путин, судя по всему, считал также. Несмотря на то, что говорил так:

«Он остается и для меня примером глубокой, ответственной, деятельной любви к Родине, примером благородства, надежности и порядочности. На каждом этапе своей большой, насыщенной жизни превыше всего он ставил интересы Отечества. Никогда не стремился кому-то угодить, не боялся сложных задач, решал их профессионально, спокойно и убедительно. Умел проявить волю, а когда требовалось — и найти баланс. Безошибочно выделял суть происходящего, внимательно вникал в детали, всесторонне, комплексно анализировал любую трудную проблему, понимал, чувствовал перспективу».

Красивые и проникновенные слова, но удивительным образом при самом Владимире Путине воля, бесстрашие, благородство, чувство перспективы, а также мудрость и опыт Евгения Максимовича были востребованы исключительно на посту председателя вообще никому не нужной Торгово-Промышленной палаты, где он просидел между прочим почти десять лет — дольше, чем на любой другой своей должности.

Опять-таки, никакой вины самого Примакова тут нет — он-то сам всегда честно говорил, что где скажут, там и будет служить Отечеству. Он вообще, как говорят те, кто его знал, человек был незамысловатый и без семи пядей во лбу: куда Родина направляла, туда и шел, и там честно и искренне колебался вместе с линией партии — будь его миссии на ближнем Востоке в 70-х или отношения с НАТО при позднем Ельцине. Причем его взлеты и падения были почти случайны, начиная с первого возвышения при Горбачеве — вообще-то Примаков его креатура, это он его сначала провел в ЦК, потом в председатели Совета Союза СССР, и вообще держал в ближнем кругу, а после путча поставил на разведку. 

По своей сути Примаков прежде всего осторожный советский функционер, который внутренне — и это правда, — всегда был привержен основополагающим принципам советской внешней политики: настороженность к Западу, интерес к Востоку, геополитика, мягкий милитаризм — в общем, все то, что потом стали называть здоровым консерватизмом. А сам Примаков превратился, соответственно, в эталонного консерватора. На самом деле, чем консерватором, Примаков скорее был карьерным сибаритом — или сибаритствующим карьеристом, но уже если вы карьерист, то гораздо лучше при этом быть сибаритом, чем не быть им. По крайней мере, жизнь не проходит мимо, а каждый человек — и это очень важно — должен стремиться к счастью.

Второе возвышение Примакова — уже при Ельцине, в январе 1996 года, — случилось потому, что, во-первых Ельцин захотел занять более жесткую позицию по отношению к Штатам, а во-вторых, потому что на носу были выборы, а его рейтинг стремился к нулю. Можно сказать, это был его первый поворот вправо. То есть влево — к советским подходам в отношениях с Западом. Вот что тогда писала про назначение Примакова главой МИДа газета «Коммерсант»:

В результате увольняется в отставку символизирующий «прозападный либерализм» Андрей Козырев, на смену которому приходит человек солидной внешности. Политизированные обыватели думают, что он выправит крен на Запад и Восток займет во внешней политике достойное место, а неполитизированные избиратели уже не помнят, что Евгений Примаков не только целовался с Саддамом Хусейном, но и входил в ближайшее окружение Горбачева и прораба перестройки Александра Яковлева.

А дальше начинается самое интересное. 1998 год, дефолт, правительство Кириенко отправляется в отставку. Ельцин пытается вернуть им же снятого несколько месяцев назад Черномырдина, но коммунистическая Дума дважды отклоняет его кандидатуру. Третья неудача по Конституции означает разгон Думы и новые выборы. 

Просто сказал «возьму профессионалов» — и его взяли и утвердили? А Черномырдин не догадался? В новый миф о Примакове — он же миф о крепкой и неделимой власти, — в этот миф не вписываются даже такие известные факты, что Примаков был премьер-министром от коммунистической оппозиции, что тогда первый и единственный раз сработали сдержки и противовесы ельцинской Конституции, и с сентября 1998-го по май 1999-го Россия была не президентской, а президентско-парламентской республикой, примерно как Франция, только получилось чуть-чуть короче.

Тогда это был компромисс, причем Ельцин, хоть и не любил Примакова, поначалу, видимо, даже не исключал, что тот может стать его преемником в 2000 году. Проблема была даже не в сибарите Примакове — он особо ничего и не предпринимал, впрочем, как всегда, — но его рейтинг на фоне недавнего дефолта рванул вверх, и он невольно стал центром притяжения для широкого антиельцинского фронта, объединившего всех — от коммунистов и националистов и до Юрия Лужкова, который уже всерьез планировал брать власть. Запахло жареным — зреет импичмент, Совет Федерации отказывается увольнять генпрокурора Скуратова, на глазах набухает фигура Примакова, — и только что назначенный главой администрации Александр Волошин предложил отправить Примакова в отставку.

Вот тогда и появляется на горизонте преемник Владимир Путин, а главная задача заключается в том, чтобы победить партию Лужкова-Примакова на выборах в Думу. И с ведома и одобрения нового премьер-министра и официального преемника Ельцина Владимира Путина эстафету по работе с Примаковым принимает Сергей Доренко. Бедному Евгению Максимовичу и правда было на что обидеться. Никогда нигде и ни над кем так не издевались в эфире, как «Первый канал» издевался над Примаковым.

Кто бы знал тогда, что это лучший сын отечества, великий гражданин России, которому благодарная российская власть, ставшая властью вместо Примакова именно потому что уничтожала его в телеэфире, через 20 лет поставит ему памятник в центре города. И не просто поставит памятник — а скажет голосами своих подручных, что Примаков и есть ее отец истинный. Как будто ребенку перепутали бирку в роддоме, и он через 20 лет признал своим отцом совершенно постороннего человека. Более того, потом нам скажут, что и свеженазначенный отец своего свеженазначенного сына с радостью принял в дом. Что, честно говоря, зная Примакова, вероятно и не так уж недалеко от истины.

Надо признать, что это безукоризненное обоснование установки любого памятника. Михаил Калашников всегда говорил: держитесь Путина, и все будет хорошо. Ислам Каримов не уставал повторять: помогайте Путину, и Россия возродится. Александр Солженицын: как нам обустроить Россию? Только с Путиным. Князь Владимир пошел еще дальше — перед тем, как крестить Русь, он даже взял себе имя в честь российского президента.

Евгений Примаков завещал россиянам держаться Путина из никому не нужной Торгово-Промышленной палаты, куда его сослали, как только Владимир Путин взял под контроль парламент. И вопрос остается: зачем Путину Примаков сегодня? Чтобы вспомнить тот самый разворот над Атлантикой и провести прямую линию к автомату Калашникова рядом на Садовом кольце? Нет. Примаковская многополярность, о которой говорил Путин на открытии памятника, — это прикрытие. Тут дело серьезнее. Что бы ни происходило 20 лет назад в том родильном доме, сиротой без роду и племени основатель нынешней великой России быть не может. А признавать своим отцом своего настоящего отца тоже не собирается. Приходится переворачивать историю с ног на голову и вести свою родословную от Евгения Примакова.

Именно так. Но надо признать и то, что основания для таких восхвалений в адрес Примакова сегодня есть. И они были заложены как раз тогда, 20 лет назад, когда умные люди сидели в Кремле и думали, как быть дальше и кому доверить Россию. За соседней стеной у них сидел уже очень непопулярный Борис Ельцин, а перед глазами стоял тот самый стремительный рывок Примакова, когда тот стал премьером. Социологи подтверждали: вот он, секрет успеха — народ тоскует по советскому прошлому и хочет интеллигентного силовика, разведчика, нового Штирлица. Только Примаков пожилой, а лучше бы помоложе. Так и сделали. Так и вышло.

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.

Фото: Агентство «Москва»