«После слов Кадырова любой чеченский судья в трудном положении». Илья Новиков о шансах в деле Оюба Титиева

Илья, чего вы ждете от приговора, от следующей недели, и рассчитываете ли на что-то? Вообще, можно ли хоть на что-то рассчитывать?

Единственное, на что можно рассчитывать, это то, что обвинительный приговор Оюбу Титиеву будет на меньший срок, чем тот, который запросила прокуратура, у суда есть на это полное право. Другое дело, что мы, к сожалению, по тому, что наблюдали в течение этого процесса, более чем за полгода, у нас было очень мало оснований для таких предположений. Мы видели, что позиция суда выглядит не независимой позицией, позиция суда выглядит очень сильно стесненной теми внешними рамками, которые поставило это дело.

Мы обращали внимание, и в рамках этого дела, и отдельно, мы обращались в Верховный суд России, указывая на то, что глава Чечни Рамзан Кадыров уже высказывался по этому делу, соответственно, любой чеченский судья окажется в очень трудном положении, в виде необходимости оправдать человека, про которого Кадыров сказал, что это наркоман, которого поддерживают западные правозащитники на западные деньги. Мы просили передать этот процесс на рассмотрение в любой другой регион России, нам в этом было отказано.

Мы понимаем, что скорее всего, нам придется еще не в одной инстанции, вплоть до Верховного суда и до Президиума Верховного суда добиваться отмены этого приговора. Мы, конечно, не строим никаких иллюзий после всего, что мы видели, после всего, что происходило после того, как прокуратура выступала 20 минут, 20 минут длилось выступление прокуроров по итогам процесса, который длился больше полугода. И понятно, что они не опасаются, что это выступление как-то повредит их позиции, что суд не будет убежден в виновности Титиева, это очень пессимистично выглядит для Оюба.

То есть это дело было безнадежным с самого начала, так получается?

В смысле оправдания, конечно. Даже с момента ареста, с момента, когда дело было передано в суд, мы понимали, что хотя мы должны за это бороться, должны отстаивать, прежде всего, позицию Оюба, который настаивает на том, что эти наркотики подброшены, в терминах реальных шансов такого нет. Но все-таки пока еще стоит открытым вопрос о том, будет ли это четыре года, о которых просило обвинение, или это будет меньший срок.

Если это будет меньший срок, то теоретически может случиться так, что Титиев выйдет на свободу, по факту отсидев то, что ему может быть присуждено.

Ну, если совсем фантазировать и совсем быть отчаянными оптимистами, что при запрошенных четырех годах судья может снизить до года и двух месяцев. Я думаю, что так в реальности не будет, но вот это наш рабочий интервал, в рамках которого мы сейчас находимся, и в котором находится суд, потому что сейчас мяч на стороне суда. Обвинение и защита уже сказали свое, мы просто ждем, что будет написано в приговоре.

Вообще как вам работалось в Чечне, в чеченском суде? Насколько это иная практика относительно того, к чему вы в принципе привыкли?

Она не иная, к большому сожалению, и это не комплимент чеченскому суду, это скорее констатация по поводу всего российского суда. То, что мы видели там, очень сходно с тем, что мы сейчас наблюдаем и в московских судах. Даже можно сказать, что наш суд и наша судья отличались в выгодную сторону некой повышенной интеллигентностью стиля ведения процесса. Я не говорю, что это повлияет на результат, но по крайней мере, оттого, что мы часто наблюдаем, когда судьи повышают голос, постоянно даже покрикивают на участников процесса, не только на защиту, всего этого не было. Не было давления на меня и моих коллег, по крайней мере, с того момента, как мы начали работать.

У нас у Титиева был адвокат Тильхигов, местный адвокат, который как раз подвергся давлению, который вынужден был уехать из республики. Мы с этим не столкнулись, возможно, потому, что мы как раз приезжие, мы менее уязвимы перед такого рода вещами, но это не значит, что ситуация благостная, и что мы можем ждать, что это каким-то образом отразиться на приговоре. Я могу только сказать, что могут очень мягко стелить, но спать все равно будет жестко, и все это понимают.

Я хочу спросить вот лично вас, конечно, как вы себя в этом смысле ощущаете, когда беретесь? Это не первое такое, похожее, структурно, скажем так, похожее дело, за которое вы беретесь, которое изначально выглядит безденежным, как, собственно, вот вы сейчас и описываете. Зачем вы это делаете, и что вы считаете своим личным собственным успехом в этом случае?

Ну смотрите, 228 статья, то есть наркотики, хранение наркотиков, в обычном размере, или особо крупном, не так принципиально, это одна из самых расхожих тяжких статей в России. Кадыров, говоря о деле Титиева, комментировал в том смысле, что это самое рядовое дело, самое обычное, почему вы спрашиваете об этом, таких дел миллион. Ну, не миллион, но тысячи точно, если не десятки тысяч. И вот сейчас вы задаете мне вопрос об этом деле, это дело пользуется вниманием со стороны иностранных дипломатов, очень непросто найти другое дело, по которому, ради которого иностранные дипломаты летели бы в Чеченскую Республику для того, чтобы присутствовать на судебных заседаниях.

Это значит, что наша работа, которая заключалась не только в том, чтобы убедить в чем-то суд, что зачастую невозможно, более того, суд прекрасно понимает все, не хуже нас, но в том, чтобы это дело получило такой резонанс, который помешает, например, попросту расправиться с Титиевым в тюрьме, как это, к сожалению, возможно по делам людей безвестных, которые по тем или иным причинам подверглись такому же подходу, которым тоже подбросили наркотики, по инициативе местных властей.

Судя по тому, что вы задаете мне этот вопрос, а я на него отвечаю, нам это в какой-то мере удалось, может быть, даже в большое, это главный процесс года по этой самой статье. И в отличие от большинства других дел, где защите очень трудно настоять на том, что наркотики были подброшены, потому что это всегда, как правило, слово против слова, в этой истории у меня такое впечатление, что нам удалось убедить очень многих не предвзятых наблюдателей, которые не были изначально столь уверены в Оюбе Титиеве, которые не знали его, и для которых не является принципиальным то, что он занимался правозащитой, мы очень многих убедили в том, что эта история именно из этого разряда, что наркотики подброшены, и что дело сфальсифицировано. Это не нулевой результат, и в той мере, в которой он повлияет и на судьбу Оюба, и на его безопасность, и не в последнюю очередь на его репутацию, этим, конечно, нужно было заниматься.

Спасибо большое.

Фото: Елена Афонина/ТАСС