Политики в рясах: как РПЦ становится еще одной ветвью власти

Глеб Павловский считает, что РПЦ не отличается от любой госкорпорации. «Для них Исаакий не принципиален, это способ доказать, что они могут настоять», — сказал он и добавил, — «Но это Пиррова победа, так как тут церковь противопоставила себя Петербургу». 

«У Путина для каждого вопроса один вариант — для Чечни есть Кадыров, для культуры есть РПЦ», — описал эту расстановку Павловский.

Глеб Олегович, как вы считаете, возвращается ли действительно церковь у нас в политическую повестку? И начинает ли она ее формировать?

Церковь как корпорация, так же, как «Роснефть», она заполняет пустоты, и заполняет так же, как все. Сегодня власть слабеет реально, она реально слабеет, не создав ни институтов, ни регулярной бюрократии даже, и все зондируют, насколько далеко можно зайти. И церковь зондирует тоже, для нее Исаакий ведь не принципиален на самом деле совершенно, для них важно доказать на Исаакии свою способность настоять, свою способность занять.

И кажется, это удается.

В какой-то степени это удается, но это пиррова победа, церковь здесь противопоставила себя Санкт-Петербургу, это плохой вариант. Я думаю, это плохой вариант, это была ошибка, и она скажется через некоторое время.

Почему Путин занимает сторону церкви, в этом вопросе? Это непопулярное решение.

Я думаю, он скажет вам, а кто, если не они? Как и с Чечней. У него для каждого вопроса один вариант, он не умеет мыслить альтернативно. Для Чечни есть Кадыров, а для идеологической жизни, для культуры есть РПЦ. А кто еще? Вот если рядом будет такой же силы кто-то другой, тогда он будет рассматривать. У него позиция здесь ровно такая же, как говорится, а сколько дивизий у Римского папы? Сколько дивизий у музея «Исаакиевский собор»? Никаких.

Гражданское общество Петербурга.

Гражданское общество Петербурга, да, его измерили, это не дивизия, это батальон. Ну важно, поэтому некоторое время батальон может держаться, как Брестская крепость, но не вечно.

Удержали Адмиралтейство.