«Убери эту статью — и их арестовывать нельзя»: как любой российский бизнес можно прижать по схеме Магомедовых

Никто. Следствие много раз говорило, что вот организатор, вот великий король преступного мира, а обвинение так и не было предъявлено. А тут мы слышим про бизнесменов, которым это обвинение легко и быстро предъявляется.

Вы знаете, я первое, что хотел бы отметить, это то, что 210 статья, по моему мнению, совершенно некачественная. Она появилась в 1996 году на волне вот этих девяностых, борьбы с бандитизмом, который просто опутал страну. Понятно, что какой-то ответ государства должен был быть. Появилась эта статья, просуществовала, я бы сказал, в совершенно таком полумертвом состоянии, как любят говорить, мертворожденная статья. То есть несколько десятков приговоров в год, такая статистика по прошлым годам.

Речь идет о бандитах, да? То есть это рэкет, я не знаю, это с автоматами, с оружием, приковывают наручниками к батарее ― вот про это же речь идет?

Вы знаете, цель была именно эта, да. Бороться с преступными сообществами, где есть люди, которые сами преступления не совершают, то есть не стреляют, не взрывают, не бьют кого-то, а организуют и координируют, понимаете? То есть чтобы наказать главарей преступных сообществ.

Но проблема в том, что эта статья некачественная. В чем ее некачественность? Вот если начинаешь читать 210 статью, то ты понимаешь, что там вообще нет определения, что это такое. Вот вы сказали три статьи сейчас, вот если 159 статья, при том, что я к ней тоже отношусь не здорово. Вернее, не к ней плохо я отношусь, а к тому, как ее применяют. Но там все понятно: хищение чужого имущества путем обмана или злоупотребления доверием.

Допустим, да.

Правда, определение есть. То 210 статья, если ее прочитать, вообще непонятно, о чем идет речь. То есть там говорится, что преступное сообщество создается в целях совершения тяжких преступлений. Так, извините, любое преступление…

Совершается с этой целью, да.

Там нет различительной способности. А дальше начинаются, знаете, мелкие примеры того, что можно отнести к преступному сообществу, то есть когда есть координация, создание планов, раздел сфер влияния, собрание организаторов. И вот если ты начинаешь анализировать, как ведет себя бизнес, он как раз координирует свои планы, координируется бизнес, делятся доходы. То есть здесь есть только одно различающее бизнес и преступное сообщество слово ― это «преступное». То есть преступные деньги делятся, преступные планы обсуждаются.

И получается, что эта статья крайне удобна следствию, вы понимаете?

Мы решили, что этот бизнес преступный. Вот у нас наша анкета, в неустановленном месте, с неустановленными лицами вступили в сговор, и все, поехали.

Совершенно верно. Более того, я хочу сказать, вот если по моему отношению к тому, что мы сейчас знаем про Магомедовых, то у меня чувство, что в данном случае это сделано с двумя целями. Первое ― это, конечно же, то, что президент Медведев как раз, когда он был президентом, говорил про «кошмарить бизнес». Вот это и есть «кошмарить бизнес». Это первое.

Второе ― несомненно, следствию очень хотелось арестовать этих бизнесменов. Но есть 108 статья Уголовно-процессуального кодекса, которая говорит, что по статье 159 с определенными значками, то есть 5, 6, не применяется арест, понимаете? И по 160 тоже не применяется. То есть убери 210, и их арестовывать нельзя. Можно избрать меру пресечения, не связанную с арестом: нельзя уезжать из города, или подписка о невыезде, или обязательство явки. И тогда в комфортной обстановке бизнесмен готовится к своей защите. Это нормально.

Он, согласно 49 статье Конституции, никем не признан виновным, потому что нет в отношении него приговора. В чем смысл? Вот эти наручники, которые всегда радостно показывают телекамеры, и наш обычный человек радуется: вот, бизнесмена повели.

Да-да, миллиардера повели на этот раз.

Да, миллиардера. То есть, по сути дела, следствие тоже немножко эксплуатирует, разжигает, я бы сказал, классовую ненависть, как раньше говорили в двадцатые годы, к другому сословию, что ли. Вот так я бы сказал.

Поэтому 210 статья очень неудачная. Я еще раз хочу сказать про статистику ее применения. Сейчас это где-то несколько сотен дел. Сложно посчитать, потому что эта статья всегда добавляется к чему-то.

Это как раньше пристегивали, по крайней мере, не знаю, может, и сейчас пристегивают, пристегивали к мошенничеству отмывание, а под отмывание просто трата средств попадала автоматом.

Тоже хороший пример, действительно. Здесь эта статья может использоваться отдельно, но ее используют для утяжеления. Если и можно говорить о тех сферах, где она применяется по делу, то это, в общем-то, торговля наркотиками, потому что там действительно эта организованность присутствует. Там есть те, кто сбывает, есть курьеры, кто доставляет, есть те, кто эти деньги как-то переправляет за границу, где это закупается. Что-то подобное там есть.

Но вот статистика такая, что примерно две равные части ― вот эти наркотики и вот этот бизнес. Причем бизнес-омбудсмен Титов в докладе президенту в 2017 году сказал, ― и нельзя с ним не согласиться, ― что следствие все делает хорошо, только оно применяет статью не к тем, то есть оно применяет ее к бизнесу, вот это все, вот эти критерии, которые направлены на борьбу с организованной преступностью.

А у нас бизнес ведь, как сформулировано в Гражданском кодексе, ― это деятельность на свой страх и риск. То есть там есть риск как исполнить обязательства, так их и не исполнить. Я думаю, вас тоже как-то зацепило, когда говорилось о том, что качество песка при строительстве «Балтик-Арены» в Калининграде было не то. Это просто дело арбитража. Иди доказывай, какое было качество песка, кто его поставил, кто виноват. То есть вопрос вины иногда важен. Разработчики, тот, кто проектировал, например. Может быть, там был артикул песка проектировщиком заложен не тот, а компания Магомедова, допустим, выполняла строго проектную документацию.

Я не знаю подробностей этого дела, но я знаю, что это дело точно должно рассматриваться в арбитраже. Это хозяйственный спор. У нас когда проблема с гражданским спором, например, когда кто-то проигрывает его, то сразу начинаются вот такие реакции, именно через уголовное дело, потому что в этом случае бизнесмен оказывается не просто в некомфортной, я даже не знаю, с чем это сравнить, в какой обстановке он оказывается. И, разумеется, он становится очень сговорчив в этой ситуации.

Опять же, процитирую нашего президента Владимира Владимировича Путина, который в своем докладе Федеральному собранию, это был 2015 год, сказал, что статистика такая, что только 15% возбужденных дел против предпринимателей заканчиваются приговором. Каким-либо, понимаете.

Да-да, я помню.

Всего 15%.

Зато отжимают собственность.

Но при этом 83% ― это слова президента, не мои ― бизнесменов, против которых возбудили дела, теряют бизнес целиком и полностью. Что здесь можно еще сказать? Более емко, более четко не скажешь. Мы что-то говорим, но ситуация, к сожалению, имеет тенденцию к ухудшению, а не к улучшению, вот в чем проблема.

Фото: Евгений Павленко / Коммерсантъ