Пятилетие Крыма без торжеств. Зачем Путин всегда выбирает самый кризисный вариант?

Пятилетие присоединения Крыма страна, как обещают, собирается встречать скромно. Не будет митинга-концерта на Васильевском спуске. Не будет фейерверков, парадов и вручения медалей. Сугубо рабочая обстановка. Это понятно, почему. О завершении крымского консенсуса эксперты говорят с лета прошлого года, когда повышение пенсионного возраста вдруг вернуло рейтинг Владимира Путина к докрымским значениям, и вообще жизнь перестала быть такой радужной — даже вместе с Крымом. А что касается медалей, то ветераны крымской войны их теперь выкладывают на «Авито».

Пять лет назад Владимир Путин подробно объяснил, почему Крым возвращается в родную гавань. И это соображения совершенно разного порядка. Во-первых, потому что Крым — исконно русская земля и князь Владимир крестился в Херсонесе. Во-вторых, потому что Запад раз за разом «обманывал Россию» — расширял НАТО на Восток, развертывал противоракетную оборону. В общем, продолжалась политика сдерживания России. В-третьих, потому что в Украине к власти пришли «националисты, неонацисты, русофобы и антисемиты». Ну и наконец, сам факт свержения президента Януковича в Украине освобождает Россию от обязательств по Будапештскому меморандуму, который гарантировал Украине нерушимость ее границ в обмен на отказ от ядерного статуса. Украина, объяснял Путин, это теперь новое государство.

Но главное не это, а то, что дело обстоит, как мне кажется, ровно наоборот: это не Украина после свержения Януковича — новое государство, она как раз вполне похожа на себя времен Кучмы и даже Кравчука — все тот же бардак, все то же разделение на Восток и Запад, все тот же русскоязычный Киев, все та же проблема для действующего президента выиграть второй срок.

Нет, дело не в Украине. Это не она, это Россия уже ровно пять лет — с 18 марта 2014 года — другая страна. Не столько даже буквально из-за ее новой и практически никем не признанной границы, сколько вообще, в принципе. Вот уж кто не похож сегодня на себя 25-летней давности, когда Ельцин подписывал Будапештский меморандум, так это страна, которая называет себя Россией. Просто вообще ничего общего.

Цена присоединения Крыма постоянно обсуждалась в течение этих пяти лет. Это и санкции, которые стоят российской экономике один процент ВВП в год. Это и полное изменение имиджа России на Западе: все-таки первое после Второй Мировой войны насильственное изменение границ в Европе бесследно пройти не может. Мы уже забыли, но еще пять лет назад Россия была членом Большой Восьмерки. А сегодня в международных санкционных законах идет через запятую после Северной Кореи и Ирана. Уважали Россию раньше или нет, вопрос отдельный. Но теперь Россию точно боятся — и особенно ее соседи. В конце концов, Крым, а затем Донбасс — это и абсолютное разрушение отношений с до недавних пор близкой страной под названием Украина.

Но сегодня, через пять лет после исторического поворота и меньше чем через год после распада так называемого крымского консенсуса интереснее звучит другой вопрос:  зачем? Зачем Владимир Путин своей сильной и волевой рукой пять лет назад разрушал украинскую государственность и поднял ставки так высоко, что выше уже и некуда? И это на самом деле вопрос о том, когда началось то, что закончилось торжественным обращением Владимира Путина к Федеральному собранию 18 марта 2014 года. Потому что еще летом 2013-го, за несколько месяцев до Майдана, Путин был с Януковичем, мягко говоря, невежлив. И это при том, что ближе, чем Янукович, союзника в Украине у Путина не было, а вопрос об общей торговой зоне с Евросоюзом — вы же помните, из-за чего начался Майдан — этот вопрос еще весной в Москве не считали принципиально важным. Тем более что для Януковича это вообще был чисто предвыборный проект: выбить из рук оппозиции козырь евроинтеграции накануне президентских выборов, — и Кремль тоже должен был быть в этом заинтересован. Тем не менее, в июле 2013 года, когда Путин приезжал в Киев на 1025-летие крещения Руси, их отношения уже больше напоминали открытый конфликт.

А потом Кремль выкрутил Януковичу руки так, что тот развернулся на полном ходу и на саммите Восточного партнерства в Вильнюсе в конце ноября 2013 года отказался подписывать соглашение с Европой — и так начался Майдан, которого можно было избежать. Тогда в прессе писали, что Москва пообещала Януковичу 15 млрд долларов экономической помощи, а также снижение цен на газ и преференции для украинского бизнеса — лишь бы тот не подписывал соглашение. Но наверняка были и другие более серьезные аргументы, иначе зачем полностью засекречивать встречу, которая состоялась 9 ноября, согласно источникам, на военном аэродроме под Москвой.

Плана аннексии в этот момент еще вероятно не было. Ни о каком вторжении речь не шла. Но на потенциальную самостийность Крыма из Москвы конечно уже в тот момент смотрели как на инструмент торга с Киевом по вопросам интеграции с Европой. Есть разница между присоединением и шантажом: если Украина будет вступать в НАТО, то Крым отделится. Это все в прошлом. Потом начался Майдан, Кремль продолжил выкручивать Януковичу руки. А уже самое позднее в январе советник Путина Владислав Сурков возил в Москву на смотрины спикера Верховного совета Крыма Владимира Константинова. Впрочем, потом было решено остановиться на предпринимателе Сергее Аксенове. Но даже тогда, в январе 2014-го, в Москве еще не было плана просто присоединить Крым к России. Обсуждался абхазский вариант, а после бегства Януковича, когда его привезли в Крым, обсуждался даже тайваньский вариант: Остров Крым становится настоящей Украиной под властью легитимного президента Виктора Януковича. И только потом Путин передумал и решил ввести Крым в состав России.

Из всех вариантов тогда, пять лет назад, был выбран наиболее кризисный. Зачем? На самом деле, можно и нужно ставить вопрос шире: почему в течение всех этих пяти лет внешняя политика России целиком построена на воспроизводстве кризиса, который чрезвычайно удачно — просто как пазл — сам собой сложился в марте 2014 года? И о чем бы ни шла речь с тех пор — война на Донбассе, вмешательство в американские выборы, даже отравление Скрипаля, — во всех этих сюжетах сквозит полное удовлетворение от достигнутого эффекта. На наших глазах за эти пять лет постоянный тяжелый кризис превратился в повестку дня и подменил собой вопросы развития страны. Это и есть ответ Владимира Путина на вопрос, куда движется Россия и чем занят он лично — он решает огромные проблемы, нависшие над Россией. А откуда эти проблемы взялись, это совершенно другой вопрос.