«Это не челобитная Путину, это требование»: что будет с нежелательной «Открытой Россией» и акциями «Надоел»

Итак, несколько вопросов. Во-первых, всё-таки какова ситуация с обысками и что это было?

Это был визит достаточно большого количества сотрудников, вы правильно сказали, практически примерно 24, я насчитал как минимум 22.

Куда?

В офис на Тургеневской площади. Собственно, представился из них только один, затем представилась девушка, следователь. Они предъявили нам телефонограмму, которая якобы свидетельствовала о том, что кто-то позвонил им в отделение и сообщил, что у нас в помещении могут храниться противоправные материалы, и им нужно произвести ― очень важно! ― осмотр места происшествия.

С процессуальной точки зрения это очень важно, потому что осмотр ― это когда к вам заходят и говорят: «Здравствуйте, нам сообщили, что у вас может быть преступление, нам надо осмотреться». Они смотрят, что у вас здесь происходит, могут попросить вас открыть ящик, вы можете не открывать. Если открыли, то сотрудник может посмотреть, что там находится, брать не может.

Это не обыск.

Это не обыск. Сотрудники заявили, что они будут проводить осмотр места происшествия, но под видом осмотра по факту начали обыск. Ситуация ровно такая же, как с Фондом борьбы с коррупцией.

Вынесли что-то, забрали?

Да, конечно. Конечно. Начали изымать личные вещи, ноутбуки, даже те, которые кто-то держал в руках.

Телефоны?

Да, один телефон, это очень некрасивый с морально-этической точки зрения момент. У худенькой девушки вывернули два мужика руку, чтобы вытащить у нее телефон из рук. Потом они заперлись в комнате, ОМОНовцы защищали от нас комнату, мы не могли узнать, что они удаляют с этого телефона.

После этого они ушли, собственно, с этими вещами, эта ситуация закончилась. Какой правовой статус этого осмотра на данный момент?

Около шести часов они ограничивали наши перемещения, при том, что нам было заявлено, что мы не имеем доступа к протоколу, не сможем его подписать. Соответственно, мы спросили, почему мы не сможем его подписать и написать свои возражения. Нам сказали: «Вы не участники этого мероприятия». Я возразил: «Раз мы не участники, значит, мы можем идти». Нам сказали: «Нет санкции следователя».

Это абсолютно полное противоречие и нарушение закона. По факту к нам пришли и в полулегальной форме вынесли всё, что захотели. Нас не ознакомили ни с описью, ни с протоколом, просто воспользовались тем, что это полицейские.

Теперь к тому, кто признан нежелательным и что это значит. Только что поступила новость: Михаил Ходорковский заявил, что те иностранные организации «Открытая Россия», которые признаны нежелательными, прекращают взаимодействие с российской «Открытой Россией». Это прозвучало только что. Объясните, пожалуйста, что это значит.

В первую очередь, конечно же, в принципе «Открытая Россия» ― это сетевое общественное движение. У российской общественной организации «Открытая Россия» нет взаимосвязей ни с какой другой организацией в мире вообще, потому что это российская организация, которая не имеет юридического лица и банковских счетов. Она не может взаимодействовать с другими организациями в принципе. Она действует согласно ФЗ №82 «Об общественных объединениях». Закон российский.

То есть это объединение активистов.

Это объединение людей, да, это общность людей, которых объединяет один замысел ― мы хотим построить правовое государство в нашей стране, мы видим, что нет огромного количества властных институтов, которые должны быть.

И эта НКО не может быть в принципе объявлено нежелательным, потому что это распространяется на иностранные фирмы.

На иностранные, да. Это не НКО, это движение, оно не может быть признано нежелательным, потому что это российская организация.

Так, а что тогда на самом деле? Кого объявили и что это значит?

Объявили те организации, которые зарегистрированы за рубежом и за рубежом имеют юридические лица. Есть такие организации, они зарегистрированы в соответствии с информацией Генеральной прокуратуры. Эти организации зарегистрированы на территории Великобритании, соответственно, там имеют юридические лица.

Они ваши друзья, соратники, не знаю, сподвижники? Каковы ваши отношения?

Мы не часть одной команды, мы не филиал, не подразделение. Мы не имеем взаимодействия с этими структурами.

А что будет дальше в связи с тем, что теперь есть нежелательные организации «Открытая Россия», которые связаны с Ходорковским?

На работу общественного сетевого движения «Открытая Россия» в России это никак не повлияет. Абсолютно. Единственное, что это может использоваться для какой-то формы дискредитации, может быть, опосредованной, как часто делается с законом об иностранных агентах. Да, возможно, нам будут чинить препятствия, в том числе, возможно, такими незаконными методами, когда люди приходят и под видом осмотра помещения…

Я просто пытаюсь читать логику правоохранительных органов. Если эта связь будет установлена, то могут последовать репрессии уже по отношению к вам. Если они посчитают, что вас что-то связывает.

Понимаете, для этого нужно взаимодействовать, вести официальное взаимодействие, то есть оказывать друг другу какие-то услуги, являться каким-то территориальным подразделением.

Если я правильно понимаю, у нас этот закон на практике еще ни разу не применялся на самом деле.

Уже некоторые организации признавали нежелательными.

Признавались, да, но не было ни одного, кто бы пострадал за связи. Поэтому мы еще не знаем, как это будет.

Даже когда принимали этот закон, даже его автор ― я тогда работал в Государственной Думе ― не совсем понимал, как его применять, потому что, судя по всему, этому автору его спустили из другого ведомства. Ходят такие слухи.

Это было бы очень логично.

Да, это распространенная практика, как бы то ни было.

Было бы странно предположить, что как-то по-другому.

Как вы объясняете всё происходящее?

Я думаю, это связано, разумеется, с акцией «Надоел». Я уверен, что это связано с этой акцией. Я думаю, что мы каким-то образом задели за живое, хотя, в общем-то, мы ничего незаконного не просим, ни о чем незаконном не говорим.

Акция заключается в подаче петиции, если я правильно сказал.

Требований. Письменные требования, да.

Письменные требования. То есть это не митинги, не демонстрации.

Нет, ни в коем случае. Ни одна из публичных акций, которая существует в ФЗ №54 «О собраниях и митингах». Митинг нам не согласовали, поэтому митинга у нас не будет.

И вы его не проводите.

Мы не проводим ни митинг, ни демонстрацию, ни шествие. Никаких лозунгов, это индивидуальная подача письменных требований в адрес президента в приемную президента с тем, чтобы президент не шел на четвертый срок. Потому что уже сейчас практически 18 лет, брежневский срок, который ассоциируется у нас только с болотом.

Слушайте, а вам не кажется, ― просто по существу, перейдем от легальной стороны дела к существу, ― что сам формат… «Просим: царь, пожалуйста, не выдвигайтесь».

Нас часто упрекают в так называемой травоядности.

Да.

Журналисты часто используют выражение «челобитная царю». Нет, это требования. У нас есть такое право в соответствии с ФЗ №59. Граждане Российской Федерации в праве лично письменно обращаться в органы государственной власти.

И сам факт, видите, возникает парадокс. Мы используем такую исключительно мирную форму подачи требований, исключительно законную, и то сталкиваемся с таким противостоянием. Нас, с одной стороны, упрекают за травоядность, а власть всё равно пытается как-то этому противостоять.

Совершенно верно. Собственно, с чего я и начал: я не вижу принципиальной разницы между зеленкой от какого-то гопника в лицо Навальному и Следственным комитетом, который приходит в офис движения «Открытая Россия».

Фото: Кристина Кормилицына / Коммерсантъ