Обнуление эпохи Путина. Что осталось от его больших планов на будущее

На этой неделе случилось невероятное: нефть марки WTI упала до -37 долларов за баррель — точнее, упали цены на фьючерсные контракты на поставку нефти этой марки. Это, конечно, не значит, что нефть стало выгоднее покупать, чем продавать. Упала стоимость конкретной ценной бумаги — апрельского фьючерсного контракта на поставку WTI в мае, — упала потому, что конкретные финансовые игроки осознали, что если не продадут свои бумаги в эту минуту, то они останутся с реальной нефтью на руках, и ее некуда будет деть. И оказалось, что выгоднее сдать бумагу по отрицательной цене, чем платить штраф за невозможность забрать живую нефть. 

Все, наверное, видели фото, как американские фермеры выливают молоко в начале 30-х во время большой депрессии? Ситуации, конечно, разные: в 30-х годах таким образом профсоюзы молочников боролись с демпингом. А сейчас остались в убытке несколько финансистов. Но есть и одна общая причина. Тогда обедневшие американцы перестали покупать молоко — соответственно, упала цена, и фермеры в Мичигане пытались удержать цену картельным сговором.

Отрицательная цена на нефть на этой неделе — это скорее исторический казус, но и он отражает все ту же фундаментальную причину. Резкое падение спроса. Новый картельный сговор ОПЕК+ — такой же, как у мичиганских молочников почти 100 лет назад — во-первых, вступает в силу с мая, а во-вторых, недостаточен. Мировой карантин так ударил по спросу на нефть, что надо сокращать больше.

The Bell, 21 апреля 2020 апреля: Потребление нефти в мире во втором квартале 2020 года упадет на 21–22 млн баррелей, оценивал сегодня главный экономист BP в России Владимир Дребенцов на онлайн-конференции, организованной агентством Argus. Новая сделка ОПЕК+ по сравнению с предыдущим кварталом уберет с рынка только 7,1 млн баррелей в сутки (и вступит в силу только с 1 мая), закачка топлива в стратегические резервы разных стран — еще 2 млн б/с, сокращение добычи сланцевой нефти — еще до 2 млн б/c. Для ликвидации баланса спроса и предложения этого недостаточно.

Это все не новость. Это подтверждение факта: историческая нефтяная сделка России с Саудовской Аравией не решила проблему низкой цены на нефть. И низкая цена на нефть — это надолго. Вот прогноз экономиста Андрея Мовчана: 

«Что будет дальше? Дальше мы будем ждать и страдать. И, возможно, еще сокращать добычу — даже не в рамках сделки, а потому, что никто не покупает нефть. А потом кончатся карантины, полетят самолеты, поедут автомобили, заработают кондиционеры в офисах, и спрос на нефть будет расти. Сперва он съест лишние запасы (цена не изменится), потом он будет удовлетворяться ростом предложения от гибких производителей (в первую очередь сланца); потом окажется, что расконсервировать добычу тяжело и долго, а спрос уже вырос достаточно — и цена пойдет вверх».

Итак, на этой неделе нефть стоила столько же, сколько в 1999 году, когда Владимир Путин шел в президенты. Сегодня нефть стоит 22 доллара. А российская нефть — 17. Экономисты Deutsche Bank уже посчитали: при цене российской нефти 15 долларов резервы кончатся через два года, и это вполне реалистичный прогноз — имеется в виду цена. Такое возможно — и тогда по швам затрещит бюджет, а это значит, надо будет брать в долг и печатать деньги, что, как по-другому поводу говорил Жванецкий, мы и так прекрасно делали в 90-х и без этих хлопот.

Сегодняшние перспективы даже хуже, чем в конце 90-х: после дефолта экономика быстро пошла в рост — сработали импортозамещение, но теперь замещать нечего. 20 лет Владимир Путин у власти, и 20 лет все прекрасно знали, что надо делать, да и сам Путин через все трудности и невзгоды все эти годы и десятилетия нес с собой этот рецепт прекрасной России будущего, твердил его наизусть. Как доктор Айболит — слово «Лимпопо». 

Президент РФ Владимир Путин, 2001 год: Мы до сих пор живем в преимущественно рентной, а не производственной экономике. Основные деньги делаются где? На нефти, на газе, на металлах.

2004 год: Наша экономика до сих пор сохраняет очевидно сырьевую направленность. 

2005 год: Нам нужно постепенно менять энергетический баланс в стране. 

2006 год: Одна из ключевых задач, которые мы перед собой ставим, — диверсификация российской экономики, переход к иновационным путям ее развития.

2006 год: Главнейшая задача нашей экономики и правительства на ближайшее время — диверсифицировать нашу экономику, сделать ее современной, развивающейся на новейших технологиях. Это суперзадача на ближайшее десятилетие. 

2007 год: Сырьевая направленность промышленности усиливает зависимость страны от внешних рынков, от колебаний мировых цен. Правительству следует разработать систему мер, стимулирующих увеличение переработки сырья внутри страны. 

2008 год: Это неизбежно ведет к росту зависимости страны от импорта товаров и технологий, к закреплению за нами роли сырьевого придатка мировой экономики. 

2012 год: Экономика все еще не диверсифицирована. 

2013 год: Следующая задача — поддержка несырьевого экспорта. Такая система в полном так и не заработала. 

2015 год: К сожалению, мало изменилась и структура российской экономики. Но те внешние ограничения, с которыми мы сталкиваемся сегодня, может быть, наконец и подтолкнут нас к тому, чтобы эту структуру менять более энергично. 

2015 год: Только изменив структуру экономики, мы сможем решать масштабные задачи безопасности и социального развития. 

2016 год: Одна из ключевых задач нашей экономической политики — это диверсификация нашей экономики. Мы об этом говорим долго, давно, и не могу сказать, что мы действуем в этом отношении слишком эффективно. Но работаем. 

2018 год: На этой почве мы хотим решить следующую задачу — диверсификация нашей экономики, придание ей инновационного характера. Мы хотим работать над искусственным интеллектом, над робототехникой и так далее. 

Но что-то пошло не так. В этой неравной борьбе за то, чтобы стащить Россию с нефтяной иглы, победила игла. Причем легко и с разгромным счетом. Так обычно кредиторы побеждают своих разорившихся клиентов, когда те вместо того, чтобы вернуть долг, приходят за новой ссудой. Политолог Кирилл Рогов еще в 18 году во время пенсионной реформы посчитал, как могла бы выглядеть российская финансовая система, если бы Россия пошла по пути Норвегии и 15 лет назад сформировала пенсионный нефтяной фонд. 

Политолог Кирилл Рогов, «Новая газета», 8 июля 2018: В 2005 году цена на нефть составила 53 доллара. В России начался нефтяной бум. Все были счастливы — и нефтяные компании, и бюджет. Так вот, если бы мы зафиксировали доходы топливных компаний и бюджета с тонны экспортированной нефти и кубометра газа на уровне 2005-го, а все сверх этого отправляли бы в пенсионный нефтяной фонд, то размер этого фонда по итогам 2017 года составил бы около 1,2 триллиона долларов. При доходности 6% Россия получила бы в 2018 году 72 млрд долларов от использования этих средств.

Если бы Владимир Путин так и поступил, то не только пенсионеры жили бы сегодня во многом на эту ренту, но и доля ненефтяных доходов в бюджете была бы принципиально иной. Это было бы не рентное государство, и ему были бы выгодны процветание частного бизнеса, инвестиции, инновации и остальные «и», о которых в давние времена любил рассуждать один из первых президентов России Дмитрий Медведев. И этому государству было бы не все равно, что происходит сегодня с частным бизнесом, потому что в структуре бюджета налоги с частного бизнеса играли бы большую роль. Но вместо этого страна живет по анекдоту: «Папа, ты будешь меньше пить? — Нет, дети, вы будете меньше есть». 

Оказалось, что когда падает цена на нефть, российская экономика сдувается как простреленный Пятачком воздушный шарик цвета дождевой тучки. И сегодня Россия вступает в свой самый тяжелый экономический кризис за последние 20 лет. Потребительский спрос — единственный, по сути, кроме нефти источник роста — сжимался все последние годы, а теперь просто рухнул. Россияне собираются экономить и после карантина, причем на всем — от продуктов до зубной пасты, от поездок до бытовой техники. По последнему совместному исследованию компаний РОМИР и BCG, люди готовятся к затяжному кризису. А что они будут говорить еще через два месяца, когда от накоплений не останется вообще ничего? 

«Коммерсант», 23 апреля 2020: Масштабы текущего кризиса на потребительском рынке, вызванного пандемией COVID-19 и введенными ограничениями, могут оказаться значительнее, чем предполагалось. Снижение спроса в России затронуло 90% всех категорий продуктов и услуг, а в ближайшие шесть месяцев покупатели продолжат сокращать траты. На продуктах питания, одежде, электронике и развлечениях намерены экономить до 50% россиян. Некоторые бизнесмены настроены самым мрачным образом, прогнозируя закрытие части предприятий. По умеренно оптимистичным прогнозам аналитиков, возвращение потребления на докризисный уровень займет до трех лет.

До трех лет — три года бедности ждут Россию, из которых этот и следующий год будут особенно тяжелыми. Зима не просто близко — зима уже наступила, и надолго, эксперты предупреждают: это будет затяжной кризис. Общество включает режим выживания. Этот путь нам еще предстоит пройти — будем вспоминать жизнь начала 90-х с ее ларьками и так называемыми личными подсобными хозяйствами, но политически все это означает, что на наших глазах прямо сейчас происходит переосмысление эпохи Путина — этих прожитых 20 лет.

Еще вчера Владимир Путин готовился править вечно, принимать парад Победы на Красной площади, делить зоны влияния с миром Запада. Воевал в Сирии, открывал венесуэльский фронт, положил глаз на Африку и т.д.  — уж не хотела она быть царицей, хотела быть владычицей морскою, строила новый мировой порядок. Да, внутри страны дела шли не лучшим образом, но еще в начале марта Путин говорил так: 

Президент РФ Владимир Путин, март 2020: сейчас важнее даже стабильность — спокойное развитие страны. Но потом, когда мы наберем, страна наберет побольше уверенности в себе, побольше ресурсов, жирка, что называется, — тогда точно совершенно нужно обеспечить сменяемость власти.

Простите, поднаберет что? Жирка? Это кадры и слова полуторамесячной давности, это было буквально вчера, а попробуйте представить, как Владимир Путин произносит эти же слова сегодня — в ходе телеконференции и сидя перед монитором в Ново-Огарево или в резиденции в Сочи. Обнулились не сроки Путина (это еще впереди), — сейчас обнуляется язык, которым Путин разговаривает с народом. Нам нужна великая Россия, — повторял Путин вслед за Столыпиным, опять-таки буквально на днях, в интервью ТАСС, которое не удалось показать целиком даже до кризиса, настолько странно оно звучало уже тогда, — нам была нужна великая Россия, а оказалось, что начинаются великие потрясения. 

Российская экономика давно в очень плохой форме и растет на 1-2% в год. Но даже такой рост позволял наращивать бюджетные расходы и затыкать узкие места. Это и была формула великой России последних лет. Устойчивость, на фоне которой можно вести рискованные политические игры с Западом — и на Западе, — а недовольство внутри страны гасить с помощью цензуры, Следственного комитета, ОМОНа и соответствующих бюджетных трат.

На наших глазах за последние восемь лет Россия превращалась в абсолютную монархию пополам с латиноамериканской диктатурой. Закрепить это положение на десятилетия вперед должна была новая Конституция с венчающей ее туркмено-белорусской поправкой имени Терешковой. Само голосование — триумф Путина — было намечено на эту неделю. И всерьез угрожал этим планам только один сценарий. Он всем очевиден, но вот, пожалуйста, четкая формулировка еще двухлетней давности от экономиста Сергея Алексашенко: 

«Главная угроза [режиму Путина] — резкий спад в мировой экономике и падение физического спроса на сырье, но этот сценарий является маловероятным. Даже циклический спад в США и Европе не приведет к спаду всей мировой экономики — эти спады, как правило, являются короткими и неглубокими».

Это было очень маловероятно — но именно это и произошло. В практическом смысле утвердить новую путинскую Конституцию с ее поправкой о его вечной власти вряд ли будет уж очень большой проблемой. Такие проекты в Кремле воплощать умеют.

Вопрос в том, что эти поправки будут значить на фоне происходящих в стране событий. Потому что поправок даже еще и нет, а ощущение такое, что они уже музейный материал, по которому мы будем вспоминать и изучать прекрасную России будущего — такой, какой на исходе своей власти ее видел Владимир Путин. 

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.