Дилемма Сечина. Спасет ли новая сделка ОПЕК+ российскую экономику

Исторические переговоры картеля ОПЕК и России — историческое соглашение об исторического масштаба сокращениях добычи нефти — так уже говорят про главную новость этой недели. Россия и Саудовская Аравия договорились об общем сокращении добычи на 10 млн баррелей в сутки — пока на два месяца, с 1 мая по 30 июня. А затем в течение нескольких месяцев будут постепенно открывать кран. России придется сложнее всех, уже пишет газета «Коммерсант».

«Коммерсант», 10 апреля 2020: Наибольший реальный объем сокращения возьмет на себя Москва. По словам собеседников «Ъ», знакомых с ходом переговоров, Россия и Саудовская Аравия пришли к компромиссу, по которому обе страны будут отсчитывать свою квоту 22% от объема добычи 11 млн б/с. Таким образом, целевой объем добычи для обеих стран составит 8,5 млн б/с. Сейчас реальная добыча нефти в России … — 10,3 млн б/с. … Саудовская Аравия сейчас добывает на максимуме своих возможностей — более 12 млн б/с, однако еще в марте в рамках предыдущих договоренностей ОПЕК+ добыча в стране составляла примерно 9,8 млн б/с. Таким образом, сокращение добычи Саудовской Аравией по сравнению с уровнем марта будет незначительным. Для России же оно составит … 1,8 млн б/с.

Сделка не закрыта официально, потому что в последний момент от сокращения своей выросшей доли отказалась Мексика. И Мексику будут убеждать в пятницу — вот только что мировые агентства сообщили, что президент Мескики о чем-то договорился с Дональдом Трампом. 10 апреля G20 должна неким образом парафировать достигнутые в четверг договоренности.

Вот что говорит профессор бизнес-практики Московской школы управления «Сколково» Марат Атнашев: Здесь само соглашение — это уже хорошие новости для того, чтобы нефть обратно не упала в 12, 15 или 18. Это вряд ли сильный сигнал, чтобы она вернулась в 40-45. На маленьких цифрах мы перестаем замечать эти огромные колебания — на самом деле, цена нефти 20, например, в России — это выручка в полтора раза меньше, чем 30. А сейчас выше 30, и еще может немного подняться — но при этом сделка короткая, с ожиданиями... И дальше все должно пойти как-то хорошо. 

Это все хорошо. Но есть две проблемы. Во-первых: в сделке пока не участвуют американцы. В мире сегодня три ключевых, главных производителя нефти — Саудовская Аравия, Россия и Америка, и чтобы сокращение состоялось, им всем троим в первую очередь надо договориться между собой. Во-вторых, сокращения добычи на 10 млн баррелей, вероятно, окажется недостаточно. Нужно больше. 

Давайте попробуем разобраться, возможно ли это, что происходит с нефтью и что означает столь серьезное сокращение добычи для российской экономики и российских резервов.

Но сначала мы, конечно, вспомним тот смешной анекдот, с которого в начале марта и начались нефтяные злоключения Кремля. Вместо шапки на ходу он надел сковороду — если вы не знаете, что значит попасть пальцем в небо, то добро пожаловать в Кремль в начале марта этого года, когда принималось решение выйти из ОПЕК+ после того, как ОПЕК с оглядкой на уже развивающийся кризис предложил сократить добычу на 2.5 млн баррелей, и на долю России пришлось бы по разным оценкам от 300 до 500 тысяч баррелей в день.

Тогда Москва гордо отказалась — сейчас мы этим американцем покажем! Так описывало тогда издание The Bell настроение главы «Роснефти» Игоря Сечина, — выдавим с рынка сланцевиков. Конечно, этот демарш был заранее спланирован — сильно заранее. Игорь Сечин давно хотел выйти из ОПЕК+ чтобы упавшей ценой столкнуть с рынка американские сланцевые компании. Еще больше года назад, в конце 18-го года, он даже написал Путину письмо о том, насколько это необходимо.

«Ведомости», 8 февраля 2019 года: Участники соглашения ОПЕК и присоединившихся к нему стран об ограничении добычи нефти создали для США преференции. Это стало стратегической угрозой для развития российской нефтяной отрасли, написал главный исполнительный директор «Роснефти» Игорь Сечин президенту России Владимиру Путину.

На самом деле, Игорь Сечин рассуждал даже и логично. Так называемая сланцевая революция в США резко изменила весь глобальный нефтяной рынок, и, главное, поставила традиционных экспортеров нефти — то есть, русских и арабов — перед дилеммой: не сокращаете добычу, цена падает, сокращаете — цена не падает, зато помогает развиваться сланцевым компаниям, у которых себестоимость добычи нефти выше, но которые ни с кем не договариваются и при цене условно выше 40 долларов захватывают все новые и новые доли рынка.

Такие вот издержки технологического прогресса для не умеющих им пользоваться пожилых нефтяных баронов. Цифры показывали: доля России на мировом рынке падает, а доля американцев растет. На верности этого подхода Сечин продолжал настаивать и спустя две недели после того, как 6 марта министр энергетики Новак хлопнул дверью на переговорах с ОПЕК в Вене. 

Глава «Роснефти» Игорь Сечин: ОПЕК+, конечно, вносил свою лепту в котировку рынка через сокращения добычи. Но большим ли было это влияние? Ведь параллельно с этим наращивалась добыча в США, которые вышли на первое место по добыче нефти. Есть ли смысл в дальнейшем сокращении, если другие производители будут ее наращивать?

Когда Сечин произносит эти слова, цена нефти марки «Брент» колеблется в районе 29-30 долларов. Еще неделя — и она рухнет до 25 — до той самой отрицательной цены на российский сорт. Можно долго обсуждать, насколько обоснована логика Сечина — в длительной перспективе вряд ли история человечества убедительно демонстрирует, что прогресс не объедешь на хромой козе. Но тактически, на падающем рынке — в общем, вероятно, были аргументы «за». Но одно ясно совершенно точно: хуже времени для такой ценовой атаки придумать было нельзя.

Уже звучат соображения, что в начале марта еще было не понять, во что превратится глобальная пандемия и как весь мир закроют на карантин, — но Италия уже горела и полный локдаун на севере страны будет введен 8 марта, через день после разрыва сделки с ОПЕК. Путин и Сечин выстрелили себе в ногу ровно в тот момент, когда эта нога им была нужна абсолютно здоровой. А на прошлой неделе, когда нефть уже стоила как бутилированная вода и когда в ситуацию вмешался Трамп, Путин рассказал, что это не он вышел из сделки с ОПЕК+, а саудовцы, и это не он, а они хотели ударить по конкурентам за океаном. 

Владимир Путин, 3 апреля 2020: Вторая причина обвала цен — это выход наших партнеров из Саудовской Аравии из сделки ОПЕК+, увеличение ими добычи и одновременная информация, объявление о готовности наших саудовских партнеров предоставить даже скидки на нефть. Все это понятно, поскольку это, видимо, связано с попытками наших партнёров из Саудовской Аравии избавиться от конкурентов, которые добывают так называемую сланцевую нефть.

Перед вами, товарищи, классический пример диалектики истины в понимании Кремля. Истина — это сложное философское понятие, но чтобы к ней приблизиться, всегда надо помнить, что расстояние между правдой и ложью всегда прямо пропорционально расстоянию между бюрократически-пропагандистской формулировкой и здравым смыслом.

С формальной точки зрения, Путин прав: это Саудовская Аравия тогда призвала Россию не продлевать действовавшую, а заключить новую сделку — с дополнительными сокращениями. Но по существу это, конечно, неправда: это Москва не хотела сокращать добычу и вышла из картеля. Так что не случайно саудовцы сразу же поправили Путина — сказали, что он соврал. Просто они не смотрят «Первый канал» с утра до вечера и, например, не знают, что в России не карантин, а каникулы. А то бы они так не возмущались бы.

«Интерфакс», 4 апреля 2020: Глава МИД подчеркнул, что не королевство вышло из соглашения, а именно Россия, в то время как Саудовская Аравия и 22 другие страны пытались убедить ее пойти на дальнейшие сокращения и продлить соглашение, но не получили согласия. Министр энергетики Саудовской Аравии принц Абдулазиз бен Сальман подчеркнул, что именно Россия первым объявила СМИ о том, что все страны-участницы освобождены от обязательств с 1 апреля.

Но неоднозначность правды еще и в том, что когда спор между собой ведут два жестких авторитарных режима, правда всегда будет где-то посередине. Нашла коса на камень: Саудовская Аравия тоже заинтересована в том, чтобы скрыть истинные мотивы своих действий. И Владимир Путин, скорее всего, не во всем не прав, когда утверждается, что это не он, а арабы хотели вытеснить с рынка американских сланцевиков. Потому что у Саудовской Аравии и России тут одинаковый интерес. И когда саудовцы после того, как сорвалась сделка с Россией, завалили рынок дешевой нефтью, их подозревали в том, что они делают это с тем же умыслом — ударить по американским производителям. Ведь у арабов американская сланцевая промышленность отнимает долю рынка точно так же, как и у русских. Просто Саудовская Аравия — союзник США на Ближнем Востоке, и предполагается, что друг не будет ставить подножку. Эр-Рияд демонстративно разозлился на Москву — «ах так! Они вышли из сделки! сейчас мы их накажем и завалим дешевой нефтью весь мир», — но эксперты увидели не только это. Да и Путин Трампу говорил наверняка что-нибудь в этом духе:

Business Insider, 14 марта 2020: Может показаться, что целью Саудовской Аравии было наказать Россию, но негласной является очевидная цель - США, крупнейший производитель нефти. Катастрофа, организованная саудитами, тем более неприятна, что исходит она от страны, к которой США проявляют большое уважение.

В итоге Трамп надавил на Саудовскую Аравию, и та согласилась сесть за стол переговоров. У саудовского принца действительно перед Трампом должок: он поддерживает их в борьбе с Ираном и Йеменом, продает им оружие, закрывает глаза на заказные убийства. Но правда еще и в том, что принцу эти переговоры тоже были нужны. Он тоже выстрелил себе в ногу и поступил в высшей степени безрассудно, залив рынок дешевой нефтью.

Почему стала падать цена на нефть? Не только от резкого сокращения спроса в мире, но и потому, что стали исчерпываться возможности для ее хранения. По подсчетам рынка, при той разнице между резко упавшим спросом из-за пандемии и резко выросшим предложением из-за действий Саудовской Аравии, по состоянию на конец марта мировые хранилища были бы заполнены под завязку через месяц-два. Именно поэтому и Путину, и принцу надо было очень быстро заключать новый картельный сговор. Ведь если негде хранить нефть, то она будет стоит буквально ноль — просто потому что ее некуда будет деть.

Вот что писал перед долгожданной встречей ОПЕК+ эксперт Сергей Вакуленко: Кроме производителей и потребителей, на рынке есть трейдеры, которые занимаются интертемпоральным арбитражем между сегодняшними ценами и ценами в будущем. Если цены сегодня падают низко, то они предполагают, что начинает иметь смысл купить нефть, арендовать хранилище и продать нефть через некоторое время. Тем более, что можно заранее зафиксировать финансовый результат этой сделки, купив фьючерс на продажу нефти через некоторое время и устранив для себя неизвестность, сколько же нефть может стоить через полгода или год. Это работает до тех пор, пока в мире есть свободные хранилища. Если этих хранилищ начинает не хватать, то начинает расти цена на хранение и снижаться цена на нефть сегодня…

Для России эта проблема стоит острее, чем для других: негде хранить нефть — надо закрывать шахты, а консервация и расконсервация шахт в России гораздо более трудоемкий и дорогой процесс. Именно поэтому у Кремля на переговорах были слабые карты. Но кризис, с которым мы имеем дело — это глобальный кризис, что-то вроде великой депрессии, которая случилась в один момент, по щелчку.

Самолеты не летают, машины не ездят, фабрики стоят — сокращение спроса на нефть на 20%, 20 млн баррелей в день — такого мир не видел с 70-х годов. И перед новой встречей ОПЕК+ аналитики соглашались: если спрос упал на 20 млн баррелей, то сократить мировую добычу на 10 млн — о чем говорил Трамп в своем твите на той неделе — будет недостаточно. Нужно больше.

А для этого необходимо согласие всех трех главных игроков на нефтяном рынке — и Саудовской Аравии, и России, и Америки. У арабов и русских все просто: нефтяная отрасль подчинена государству, — как скажут, так и будет. В Америке свободная экономика, и Трамп не может приказать нефтяникам сократить добычу. В Техасе, главном нефтяном штате, есть регулятор — Железнодорожная комиссия. Но ее возможности ограничены, это вам не Кремль. В 1931 году, когда цена на нефть упала с доллара до 15 центов — великая депрессия — губернатор Техаса вводил квоты на добычу с помощью национальной гвардии. Сегодня это тоже не метод. Крупные американские компании выступают против ограничений. Пусть всех рассудит свободный рынок:

Reuters, 9 апреля 2020: Exxon — это последняя крупная нефтяная компания, которая выступает против идеи сокращения добычи нефти, называя свободный рынок «наиболее эффективным средством устранения дисбаланса спроса и предложения, которые мы сейчас испытываем», — говорится в письме Стаале Ервика, главы сланцевого подразделения ExxonMobil. Chevron Corp и Occidental Petroleum также выступили против скоординированного сокращения добычи нефти в Техасе.

Чем вводить квоты, лучше просто дайте нам денег, пишут в Конгресс крупные нефтяники. Так или иначе, на следующей неделе Железнодорожная комиссия Техаса должна вынести решение о принудительном сокращении добычи на 20% c 1 мая. Сейчас-то американская нефтянка и так встала — это и есть позиция Трампа: мы уже сократили добычу, естественным образом, больше не будем — но что будет? если цены отскочат обратно вверх? Снова станет актуальной дилемма Сечина. Именно поэтому Путин настаивал, чтобы американцы присоединились к соглашению ОПЕК+, и именно поэтому пресс-секретарю президента Дмитрию Пескову не понравился ответ Трампа. 

ТАСС, 8 апреля 2020. Естественное сокращение добычи нефти в США не может быть зачтено, как сокращение для стабилизации рынков. Такое мнение высказал пресс-секретарь президента Дмитрий Песков. «Это разные сокращения. Общее сокращение спроса вы сравниваете с сокращениями для стабилизации мировых рынков. Это, знаете, длину и ширину сравнивать». 

Итак на следующей неделе станет ясно, в каком качестве в историческом картельном соглашении ОПЕК+ участвует Америка. Но для России речь идет о беспрецедентном снижении добычи нефти. Сократить добычу на почти два млн баррелей в день от нынешних объемов — что это значит для бюджета? Мы спросили у президента Института энергетики и финансов Марселя Салихова. 

Президент Института энергетики и финансов Марсель Салихов: Понятно, что любые сравнения, они в определенной степени носят условный характер. Но если, допустим, мы предположим, что Россия не берет обязательства по сокращению добычи, тогда встает вопрос, допустим, сможет ли она продать эту добытую нефть или не сможет, соответственно, какой будет уровень цен, если мы участвуем в соглашении или не участвуем в соглашении. Поэтому это вопросы, на которые нет какого-то очевидного и понятного ответа, поэтому можно предположить, можно, условно говоря, обосновывать и что бюджет выиграет, такой тезис, можно обосновывать и тезис, что бюджет проиграет. Но, соответственно, если как-то к этому относиться в упрощенном виде, то примерно Россия, если вот речь идет о тех сокращениях, которые сейчас обсуждаются, то видимо, Россия в 2020 году, она сократит на 10-12% свою добычу. И вопрос в том, что вот эффект на цены будет больше, чем 10% или нет? Если да, если вы думаете, что цены вырастут на 20%, то вполне логично вам сократить добычу на 10%, и таким образом для вас, условно, чистый эффект получается в 10%. Если вы думаете, что вы сократите добычу на 10%, но цены вырастут, не знаю, на 1% или 2%, то для вас это невыгодно. И соответственно, я думаю, что российские власти, министр энергетики, они исходят из представления о том, что эффект на цены будет больше, соответственно, некий такой нетто-эффект для России с точки зрения, по крайней мере, притока экспортной выручки, то он оправдан.

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.

Фото: Алексей Дружинин/ТАСС