Он вам не Адольф: кто сделал сюжет о «Навальном — Гитлере» и почему он провалился в Youtube

У меня в гостях политолог, профессор МГИМО Валерий Соловей. Валерий, здравствуйте.

Соловей: Здравствуйте.

Вот насколько это болезненная для Путина тема?

Соловей: Это действительно очень болезненная тема, поскольку Медведев — это человек, которому Путин доверяет, на которого он полагается. Мы помним историю знаменитой рокировки, это означает, что Медведев пользуется абсолютным, фактически абсолютным доверием. И когда этот доверенный человеку, с которым у него могли быть дальнейшие планы, оказывается под угрозой, это разрушает планы.

И от этих планов, мы уже пришли к такому выводу, за последние две-три недели, этим планам уже не суждено сбыться. Политического будущего...

Соловей: Если план идет о некоей рокировке, то шанса уже нет.

Почему эта тема возникает в Думе в таком виде? Вот сейчас только у меня в гостях был Валерий Рашкин, коммунист, и мы обсуждали, вот коммунисты как-то, то они ставят парламентское расследование, то так или иначе. Притом, что мы понимаем, в какой управляемой позиции коммунистическая фракция находится в Думе, тем не менее, этот вопрос возникает. Почему это происходит? Ведь можно потушить?

Соловей: Потому что эта проблема стала общественной.

Или уже нельзя?

Соловей: Уже нельзя. На это надеялись, что эта тема сама собой сойдет на нет, что ее вытеснит новая повестка, связанная с безопасностью, с какой-то международной тематикой. Этого не произошло. Это, кстати, означает, что политические настроения в нашем обществе меняются. Эта тема удерживается в фокусе, это очень важно, общественном, и она вызывает сильное недовольство.

И Кремль с этим уже как бы ничего не может поделать?

Соловей: Уже на это невозможно повлиять. Можно сделать что-то другое, попытаться предложить новую повестку, попытаться скомпрометировать Навального, как источника. Можно, наконец, найти решение этой проблемы, но, видимо, надо сделать те шаги, на которые они не решаются пойти.

Говоря об этой смене повестки, о ее неуправляемости, если угодно, вот пожалуйста, вам одна из сцен этой недели. В городе Владимире у студентов проводят политинформацию: им показывают уже знаменитый, ставший знаменитым, видеоролик о том, что Навальный фашист, как Гитлер. Затем к студентам выходит чиновник, даже не чиновник средней руки, но ведет себя, как чиновник, и доводит, так сказать, до аудитории, что Навальный это такой засланный провокатор, что их, студентов, хотят втянуть в некую политическую игру, что там есть какое-то второе дно, какое толком, объяснить трудно, но вы давайте, в общем, студенты, поаккуратнее с этим.

Сигнал довольно понятный: будете балагурить — отчислим, накажем, будут у вас проблемы. Примерно так, наверное, должно на подкорке считываться. Что то такое, я думаю, происходило в конце XIХ века при царе Александре III. Но главное, что главное, что, кажется, судя вот по этому ролику, что это не работает. «А что это вы нас пугаете? А вы почему нам ролик Навального не показываете? Вы покажите!», — начинают говорить студенты, и это уже такое ощущение, что что-то в воздухе. Такое в воздухе, что власть не просто жестока или несправедлива, а что она глубоко отстает от жизни, что то, что она делает перестает быть важным, просто потому, что не она задает повестку дня, а повестка дня задается где-то со стороны. Она все торопится поспеть за этой повесткой и постоянно норовит наломать дров.

Над роликом про Навального-фашиста смеются и студенты во Владимире, и в соцсетях смеются, и Навальный сам смеется, и так далее. Если этот ролик и приводит к каким-то выводам, то лишь к тем, что там, наверху, Навального опасаются, что делать, толком не знают, и в общем, отстают, получается, от жизни. О том, как появился антинавальновский креатив, как принято, говорить, Соня Гройсман.

«Навальный строит великие планы с людьми, которые готовят этнические чистки и считают Гитлера своим учителем. Но он не понимает, что он уже обречен, потому что политический труп начинает разлагаться с того мгновения, когда он поднимает руку в нацистском приветствии».

Это фрагмент из ролика под названием «Гитлер 1945/Навальный 2018. Можем повторить». Его опубликовали с анонимного аккаунта, однако собеседники Дождя утверждают, что ролик сделала компания Agency One, она известна своими политическими вирусными видео для Кремля. Так, в 2012 году, по данным наших источников, именно они создали ролик «Россия без Путина», в котором строились апокалиптические сценарии гибели страны в случае прихода к власти оппозиции.

«Под предлогом защиты мирных граждан в Калининград вводится ограниченный контингент войск НАТО. Китай устанавливает свою администрацию в Иркутске, Чите, Благовещенске и Хабаровске».

В самом Agency One от видео открестились.

Илья Филин, генеральный директор Agency One: «Это не My Ducks Vision и не Agency One. К сожалению, компания My Duck's Vision активной деятельности не ведет последние три года и мы распустили персонал».

Agency One, по сути, одно из подразделений куда более крупной компании «Михайлов и партнеры», обе входят в один холдинг, «НОВАКОМ». «Михайлов и партнеры» активно сотрудничает с администрацией президента и регулярно получает подряды от Кремля, рассказывают три источника Дождя. Именно Сергею Михайлову поручили начать кампанию по дискредитации Навального. Первым шагом должен был стать вирусный ролик. Однако в итоге в администрации президента остались недовольны, не понравился как сам ролик, так и реакция на него. Видео уже посмотрели более двух миллионов раз, но зрители youtube креатив не оценили, на один лайк у видео десять дизлайков.

Алексей Шуньков, youtube-аналитик: «Каким образом им удалось сделать десять к одному в пользу дизлайков, то есть еще более глубокий провал, ну там можно просто смотреть по самому видео, по тому, где оно выкладывалось, где оно развешивалось по всяким мусорным площадкам, где рекламируется видео и так далее. То есть, если грубо, они не просто провалились, они провалились ярко, наглядно, отчетливо».

Критики было настолько много, что авторам пришлось отключить комментарии.

Алексей Шуньков: «Видео с отключенными комментариями — обычно это тоже такой белый флажочек, что люди уже даже не надеются на модераторов, они не пытаются удалять какую-то ругань, они понимают, что все, это катастрофа, и они закрывают комменты, отгораживаются от аудитории, и все».

Видео раскритиковали и популярные блогеры:

«Ребята, вы серьезно думаете, что за те дикие бабки, которые вам платят из «Росмолодежи" или из администрации президента, достойно делать подобное? Серьезно? Делаете подобный материал, в котором пять или шесть раз говорите про то, что Навальный националист, но эта тема уже обжевана, обсосана уже со всех сторон. Без пруфов вы кидаете его цитаты, просто ощущение складывается, что вы ролик делаете для людей 50+, которые в интернете не сидят».

Политологи, посмотрев ролик, недоумевают — на какую аудиторию он рассчитан?

Андрей Колесников, руководитель программы Московского центра Карнеги: «Тезисы Навального, которые там излагаются, мне кажется, могут получить достаточно серьезную массовую поддержку. Например, «визовый режим со Средней Азией», нет ничего более популистски оправданного. С такими лозунгами можно вообще побеждать на выборах. Для целевой аудитории, которая не является националистической, такой ролик тоже не работает, потому что не националистическая целевая аудитория, как правило, либеральна. Либеральная аудитория, естественно, Навального поддерживает, как единственно заметную альтернативную фигуру. Это удар куда-то в никуда, всерьез это никто не воспримет. Если это еще начнут, как это делалось, показывать детям, у них это ничего, кроме внутреннего протеста, не вызовет, и симпатий к этому самому герою. Вот эта штука не сработает».

Сейчас чиновники президентской администрации пытаются разобраться, кто именно сделал видео, почему была выбрана такая стилистика, и как так получилось, что ролик провалился.

Как так получилось? Валерий, может быть, это действительно сделано для зрителя 50+, и мы даже знаем, как его зовут?

Соловей: Да, это, скорее всего, сделано для таких зрителей, но дело в том, что они не смотрят youtube, они смотрят телевизор. Если вы имеете в виду главного зрителя, я не думаю, что это его очень занимает. Я думаю, что его занимает решение проблемы. А решение проблемы вот таким образом, оно строится на ошибочной стратегии, потому что вот эта стратегия, связанная с роликом, и, видимо, будущими роликами, она построена на том, что она привлекает внимание к нежелательной личности. То есть сгущает коммуникации вокруг нее, в то время как их надо разрушать. Стратегия не верна в своей базовой предпосылке, не только в реализации, она в базовой предпосылке не верна, ее надо было выстраивать совершенно иначе, совершенно. Я не понимаю, почему это произошло, скорее всего, это серьезная ошибка и недооценка политической ситуации.

Вот пресс-секретарь Путина Песков уже предположил, что это сам Навальный сделал. Это маловероятно?

Соловей: Это на медиажаргоне называется «перекручивание», или перекладывание с больной головы на здоровую. Нет, все признаки того, что за этим стоят другие силы, никак не Алексей Анатольевич.

Пожалуй, я с вами соглашусь. Тогда встает вопрос, а что делать? Есть действительно, особенно после 26 марта, после вот этой волны, есть ощущение, что Кремль точно был удивлен, точно так же, как и мы.

Соловей: Совершенно верно.

И дальше начинается вот эта реакция, ощущение, что она бьет мимо цели. Они сейчас это поймут и что будут делать?

Соловей: Да. Вы знаете, что бы они сейчас не сделали, в коммуникационном плане, это уже не очень поможет, потому что изменилось то, что немцы называют Zeitgeist, дух времени. И происходит то же самое, что происходило с Ельциным в 1989-1990-1991 годах. Помните, коммунисты с ним боролись? И вся их борьба шла во благо Борису Николаевичу. Вот сейчас такая же история повторяется с Алексеем Навальным. Я не сравниваю в данном случае Навального с Ельциным, это разные личности и разные политики, но структура ситуации повторяется. И чтобы сейчас власть не делала, я не уверен, что она в состоянии эту ситуацию модифицировать в выгодном для себя направлении. Есть вещи, которые сильнее Кремля.

Соответственно, что из этого следует? Я согласен с вами совершенно про этот дух времени, действительно, такое ощущение есть, хотя еще, казалось бы, позавчера, вчера…

Соловей: Три недели назад все было иначе.

Три недели назад все, как бетонная стена, 90% рейтинг и так далее. Сегодня ощущение, есть этот кумулятивный эффект, у людей же в голове цензура, на самом деле, самоцензура. Если видно, что все молчат по лавочкам, под лавочками, то, соответственно, все молчат. А если это начинается, вдруг люди выходят, и ничего не происходит, оказывается, все немножко не так, как мы думали. И это возникает кумулятивный эффект, и он начинает работать. Могут ли эти протесты, которые мы видели 26 числа, вот этот дух времени, сам себя заряжать, и таким образом идти вперед?

Соловей: Конечно, он сам себя заряжает. Потому что как только вы нарушили несколько запретов, у вас начинает расширяться не просто пространство социальной свободы, у вас что-то в голове происходит. И когда вы узнаете, что в Новосибирске добились успеха все-таки.

Вот, пример, да. В Новосибирске, просто напомню зрителям, отменили повышение тарифов, против которого еще до акции 26 марта протестовали новосибирцы, собирались по 2 тысячи, по 3 тысячи человек еще до этого, а теперь уже..

Соловей: Когда вы видите, что власть начинает уступать в малом, у вас появляется ощущение, что она может уступить и в большом. Эта перемена пока еще не очень серьезная, но это уже изменение политического поведения, то есть не только сознания, но это изменение политического поведения. И я склонен полагать, что мы увидим более яркие, масштабные формы и этого изменившегося поведения.

Вот, например, Москва. Вот сейчас, буквально на этой неделе, происходят собрания муниципальные, если угодно, в районах, и там одна и та же картина вырисовывается. Люди, притом, что это не факт, что это даже так, но люди не верят, что их не обманут, они считают, что все равно все кончится плохо, что их все равно выселят куда-нибудь за МКАД. Даже если это, может быть, на самом деле не так, в каких-то, хотя где-то наверняка и так, но тем не менее. Вот эта московская история с пятиэтажками, которая сейчас начинает нарастать, она может влиться в этот дух времени и волну, поднятую Навальным?

Соловей: Совершенно верно, это вот тот случай, когда локальные повестки создают общий кризис. Вот есть Исаакий в Питере, есть экология в Челябинске, есть повышение отмененное тарифов в Новосибирске. И сейчас это как раз надо то, чтобы вывести на улицы москвичей, не интересующихся политикой, потому что это задеваются их интересы. Это не вопрос о свободе слова, о конкурентной политической системе, это вопрос о вашей собственности, и о том, где вы будете жить. И это работает лучше любой агитации, лучше любого Навального. Вот если вы хотите раскачать Москву, надо было сделать именно это, то, что и делают сейчас.

Опять-таки, на самом деле вопрос про реакцию. Действительно, еще две недели назад все как будто было залито этим бетоном, а теперь оказалось, что нет. Ощущение, что так не бывает, ощущение, что мы сами преувеличиваем масштаб проблемы, если угодно. И ощущение, что по крайней мере, я помню прекрасно 2011 год, сначала это точно так же все перепугались, все я имею в виду власть, полный шок, мы не ожидали. Потом постепенно взяли себя в руки и справились. Как мы справились, мы знаем, Болотное дело, конкретные репрессии, законодательство, запугали. Так может, и сейчас это ответ? Может, так и сделать?

Соловей: Нет, не удастся. Потому что власть сама находится в невыгодном положении, тогда было значительно больше денег, тогда у нее было больше свободы рук, тогда были абсолютно лояльные ей правоохранительные органы. Сейчас денег нет, третий год кризис, люди не верят в то, что он прекратится, они злые. У тех, кто занимается политикой, есть как раз опыт 2011-2012 годов, когда они дали слабину, они это прекрасно знают. Это знает и сам Алексей Анатольевич Навальный, и те, кто тогда на трибунах митингов стояли, они все это прекрасно понимают. И главное — власть не может полагаться сейчас на лояльность правоохранительных органов.

Даже так?

Соловей: Да. Это не секрет. Они ведь точно так же страдают от кризиса, как и все остальные граждане.

Им повышали все это время…

Соловей: Нет, на самом деле особо им не повысили. Рост ассигнований…

То есть ОМОН вдруг, когда выйдет, вдруг возьмет и развернется?

Соловей: ОМОН — это ведь относительно небольшая очень часть полиции. А национальная гвардия не превратилась в ту самую пресловутую элитную силу, которая может сдержать волнения, ничего подобного. Ситуация для власти выглядит в этом смысле не очень надежной.

Вы что, считаете, что Путин может просто, грубо говоря, не доехать до президентских выборов?

Соловей: Нет, ну что вы. Речь об этом не идет. Я просто говорю о том, что значительно больше симптомов политического кризиса, чем, скажем, мы бы с вами обсуждали месяц назад. Вот сейчас мы можем их уже перечислять и знаем, что это может сработать.

Кроме этого духа времени, еще возникают конфликты внутри элиты, они тоже обостряются в такой ситуации, очевидно. В частности, одно из проявлений, например, депутат Рашкин рассказывает о коррупции у Медведева. Или история на этой неделе, давайте я вас спрошу. Это, собственно, произошло у нас вчера, на заседании у Путина, председатель общественной организации инвалидов войны Андрей Чепурной пожаловался Путину на известного афганца, раньше депутата, а теперь члена Совета Федерации Франца Клинцевича, что тот уже прямо исходит из того, что следующим президентом будет Вячеслав Володин. Все, конечно, прямо опешили, у нас такого не принято. На самом деле, есть ощущение, что это даже не виток аппаратной борьбы, что это не обязательно антиволодинская аппаратная игра, а просто какая-то личная история, которая таким образом… Но тем не менее, и она про что-то нам говорит, да?

Соловей: Она свидетельствует действительно и о росте напряженности во внутреннеэлитных отношениях. Происходит то, что называют на социологическом языке «фрагментация» элиты. Это ни в коем случае не раскол, нет. Это фрагментация, это повышение температуры, она растет не только в обществе, она растет в элитах, и это размышление о будущем. Это размышление о будущем, которое они видят, разные группы по-разному, но хотели бы реализовать, естественно, в своих интересах. Это размышления при резко сократившихся ресурсах, и резко выросшей, заметно выросшей политической температуре.