«Мы продолжаем оставаться политиками»: Иван Жданов о признании сотрудников ФБК «террористами» и премьере фильма HBO и CNN «Навальный»

Кремль и ФСБ продолжают зачистку условной партии Навального. Во-первых, объявлены в розыск фигуранты «Санитарного дела» — активист Олег Степанов и брат Навального Олег Навальный, который единственный получил не ограничение определенных действий, а условный срок.

Суть «санитарного дела» в том, что соратники Навального провоцировали участников митингов в начале прошлого года на нарушение коронавирусных правил. Это верх торжества российского правосудия. А, например, толпы людей на прошлогоднем празднике «Алые паруса» в Санкт-Петербурге, детище близкого знакомого Владимира Путина Юрия Ковальчука, ни у кого подозрений не вызвали. Коронавирус очень маленький, но это не значит, что он ничего не соображает. Он знает: кто близок к Путину, тех лучше не трогать, а то потом Путин возьмет, да как выйдет из самоизоляции и замочит его в сортире, с им шутки плохи, просто не станет ковида тут же. Соответственно во время праздника не высовывался, и никаких нарушений власти не увидели. А несанкционированный митинг в поддержку Навального вопросы вызвал. Опять-таки, коронавирус понимает — у него же есть мембрана, специальные такие сосочки, и он ими чувствует — там враги режима, их заражать не только можно, но и в целом приветствуется. Так появилось «санитарное дело» и теперь Олега Навального хотят посадить в тюрьму.

Это еще не все. В тот же день сам Навальный и уже 11 его сторонников оказались включены в специальный экстремистско-террористический список Росфинмониторинга. Это значит, что они обвиняются или подозреваются в экстремистской деятельности. Это не новость, а скорее символический жест, демонстрация: зачистка навальновцев продолжается. Вот как отреагировал на это сам Алексей Навальный: 

Сообщили новость: теперь я совсем-совсем террорист. То есть со вчерашнего дня официально внесен в список террористов. Вообще ни капли не удивили. Знаете почему? Потому что удивлялся я вчера и позавчера, когда читал новости о том, что какие-то подручные губернатора Кадырова (человека, вообще-то по должности гражданского, чьи полномочия исключают возможность командовать какими-то людьми в погонах и тем более кого-то арестовывать) похитили в Нижнем Новгороде жену федерального судьи и волочили ее, босую, по снегу, пока ее муж безуспешно звонил в ФСБ, крича: «Тут человека похищают». А сам Кадыров после этого еще и какие-то посты писал со словами: «Вся эта семья будет либо в тюрьме, либо под землей». 

Как раз на этой неделе не только на американском кинофестивале Sundance прошла премьера фильма про Навального, но и на сессии ПАСЕ в Страсбурге спецдокладчик Жак Мэр представил свои выводы об отравлении Навального «Новичком» в августе 2020 года, сюжеты блокбастера и доклада перед евродепутатами сильно пересекаются. Журналист Христо Грозев, который внес основной вклад в расследование отравления Навального, прочитал доклад Жака Мэра и даже для себя там нашел кое-что новое. Навальный впал в кому в самолете, его доставили в больницу города Омска, там работали местные врачи, и туда же прилетели самолет из Германии, чтобы доставить его в клинику «Шарите», после того Путин разрешил это сделать. И вот что Грозев говорил недавно в интервью журналу The New York Times: 

Интересный момент стал нам известен после того, как частичное независимое расследование начал представитель Совета Европы Жак Мэр. Он смог, в отличие от нас, допросить немецких врачей, которые вылетели вместе с Навальным в больницу «Шарите». Они рассказали, что когда они взяли Алексея в капсуле, они заметили, что у него зрачки очень широкие, что обычно является результатом применения атропина или других веществ, которые помогают именно в борьбе с органофосфатами, к классу которых принадлежит «Новичок». А через какое-то время, примерно через 45 минут, зрачки стали наоборот точечными. Эта точечность указывает на присутствие органофосфатов. Это означает, что вплоть до того, как омские врачи передали Алексея, они все-таки продолжали его лечить. Но потом как-то очень застенчиво и обиженно опровергали, что они давали ему атропин: нет-нет, ничего такого мы не давали. То есть врачи — хорошие люди, просто им приходится врать.

Нет уголовного дела — значит, нет и преступления: Россия по-прежнему отказывается расследовать отравление Навального, глава МИДа Лавров по-прежнему повторяет как стихи Пушкина в школе свои тезисы о том, что оснований для возбуждения уголовного дела нет, потому что немцы не дают свои анализы. Путин говорит: ну дайте хоть что-нибудь — нет не дают, давайте перевернем страницу.

Но страница пока не перевернулась. Во-первых, ведет расследование Совет Европы. Во-вторых, ведет расследование Организация по запрещению химического оружия. Наконец, как полагает Грозев, Германия еще может открыть уголовное дело по факту отравления Навального, потому что частично преступление в итоге произошло на ее земле. Впрочем, на это пока рассчитывать не приходится. Что касается показательного включения Навального и его соратников в экстремистский список Росфинмониторинга, то уже принято считать, что это такой ответ Кремля на премьеру в Sundance — сбивают повестку. Украинский кризис сыграл в принятии этого решения может быть даже более серьезную роль: если Запад покушается на безопасность России, если настолько теперь высоки ставки, то в такой острый момент от направляемой Западом пятой колонны — Навальный он же агент ЦРУ, вы помните — всего можно ждать. Зачистка внутренних врагов перед большой схваткой.

Михаил Фишман обсудил внесение в реестр террористов и экстремистов соратников Навального эфире с Иваном Ждановым. Его отец уже несколько месяцев провел в СИЗО по обвинению в мошенничестве, получил условный срок и в декабре вышел на свободу, но уже через десять дней — прямо перед Новым годом — был снова посажен за решетку за нарушение подписки о невыезде. 

Иван, мой первый вопрос: как вы воспринимаете, понимаете вы и ваши соратники вот это вдруг удлинение списка экстремистского финмониторинга за счет вас всех и, соответственно, синхронное объявление в розыск Олега Навального, например? Почему сейчас?

Действительно, три дня назад Навального и его одиннадцать друзей и соратников включили в этот список экстремистов-террористов. Я напрямую это связываю с премьерой, с показом фильма о Навальном на Sundance, потому что первое событие, первое включение, когда первый раз включили Леонида Волкова и меня в этот список экстремистов-террористов…

Вы пионеры, да.

Это было 14 января, в тот день, когда все узнали, что такой фильм существует. И, вы знаете, это такая громкая новость, включение в список экстремистов-террористов, а на самом деле, по сути, она не содержит в себе ничего. Счета? Они у нас и так блокируются с 2019 года, мы привыкли жить без них. Включили и включили, они могут, не знаю, в любой список макаронных монстров нас включить, это их список, он никак не касается в практическом плане. Хотя новость звучит громко: включили в список террористов.

Да, все начинают обсуждать: террористы и так далее.

Да-да, и вся повестка, все СМИ об этом пишут. А новость вторая, новость про Навального, фильм, премьера фильма немножечко закрывается вот этими пустыми новостями. И та же самая история с заменой условного срока на реальный Олегу Навальному. Сейчас всем подряд они меняют эти условные сроки на реальные, мне кажется, тут тоже в самой по себе…

То есть это просто такой пиар-ответ, пиар-нейтрализация плохих новостей, не более того.

Абсолютно, мы это так и воспринимаем. Это видно, это громко, но новость о том, что будет суд по замене условного срока на реальный, опять же пустая. Ну, будет суд. Когда что-нибудь заменят, это уже содержательная новость. Они ударили по всем фронтам именно в этот день, это неслучайно.

Тогда у меня такой более общий вопрос, если угодно, раз большого внимания этим новостям уделять не нужно, они искусственного характера. Как вообще у вас дела? То есть я имею в виду вас в широком смысле, да, у соратников Навального, которые либо… Мы знаем тех, кто сидит за решеткой, и остальные, по сути, уехали уже из страны, эти новости продолжаются на самом деле. Насколько вы вообще можете действовать?

Мы абсолютно можем действовать. Для того чтобы восстановить работу ФБК так же, как мы работали раньше непосредственно в офисе в Москве, нам понадобилось примерно полгода, все-таки какой-то промежуток времени. Сейчас мы абсолютно полностью восстановили эту работу, потому что для расследований не нужно ничего, кроме компьютера и доступа к интернету, для запуска проектов не нужно тоже ничего, кроме компьютера.

Поэтому мы сейчас в том же режиме практически, не хватает, единственное, возможности самим участвовать в митинге, не хватает возможность участвовать в выборах, но эти возможности украли и у всех россиян, потому что митинги запрещены, а от выборов отстраняют практически всех, у кого даже есть фотография с Алексеем Навальным. Нас и так не пускали на выборы, поэтому в этом плане не сильно-то что-то поменялось.

И мы никоим образом не отделяемся от политики в России и продолжаем оставаться политиками в России. К сожалению, сейчас многие вынуждены уехать, не только члены команды ФБК, огромное количество людей, даже просто активистов уезжает из России. В современном мире с доступом к интернету, я считаю, мы продолжаем оставаться политиками и ничего в нашей работе особо не поменялось.

Наверно, я должен оговориться в этот момент, что ФБК объявлен иностранным агентом Минюстом Российской Федерации и запрещен в России.

Нет-нет, нас исключили уже из иностранных агентов.

А, уже исключен, потому что запрещен, очевидно. Не успеваю за новостями, как говорится. Запрещен как экстремистская организация.

Окей, эту мысль я понимаю, что можно работать из-за границы, потому что есть интернет и такая связь. Но общая обстановка в стране изменилась резко за прошлый год. Резко ― это даже мягко сказано. Мы живем в другой стране относительно вообще тех возможностей, тех свобод, которые есть, того страха, который испытывают люди, неравнодушные к политике сегодня. Это принципиальная разница между январем 2022 года и январем 2021-го, год назад начались митинги в поддержку Навального, собственно, с этого все и началось. Я не верю, что это не может не повлиять, к сожалению, так или иначе, не может не повлиять на ваши возможности влиять на ситуацию здесь.

Абсолютно согласен, просто вопрос, как дела, очень широкий. Я согласен с оценкой, что мы живем в совершенно другой России, в России, где затянуты гайки до предела, и я уверен, что в этом состоянии Россия не может долго находиться. Это какое-то переходное состояние, и либо мы еще больше окажемся совсем в другой стране, в абсолютно черной стране с тотальными репрессиями, либо им нужно будет идти на какое-то послабление, потому что то состояние сейчас даже и международной напряженности, и ситуации в России с реальным ростом цен, с продолжающейся нищетой, 20 миллионов за чертой бедности, с отсутствием нормальной высокооплачиваемой работы у огромного количества людей, такое состояние не может продолжаться бесконечно в условиях репрессий, которые сейчас предлагает российское государство.

Поэтому я думаю, что мы в течение года, вот этого, 2022-го, увидим вообще, в каком направлении мы двигаемся. Пока никакого оптимизма, никакого воодушевления я не могу сказать, никаких таких слов у меня нет. Понятно, что мы двигаемся в том направлении, что у нас сидят люди ни за что по политическим статьям уже в большом количестве, сотни людей, более 400 политических заключенных. Понятно, что у нас родственников начинают преследовать за деятельность родных. Понятно, что любые, даже какие-то совсем нейтральные твиты, вопросы, как сегодня новость пришла, просто к пенсионеру пришли за вопрос к Владимиру Путину о легализации наркотиков либо проституции, просто за вопрос пришли брать объяснение. Это все говорит о том, что мы движемся в таком сильно репрессивном векторе. Скорее всего, 2022 год будет таким же.

Вы считаете, что это как-то в течение года, не знаю, или какого-то такого времени изменится? Я не вижу пока таких оснований. Мне кажется, никаких послаблений ожидать не приходится. Пример Беларуси перед глазами, все будет только жестче и никак иначе в такой перспективе, которую можно отсюда постараться увидеть.

Вы заговорили про родственников, и я, конечно, не могу не спросить про вашего отца. Как у него дела, где он и что с ним происходит?

Он находился достаточно долгое время после того, как его задержали перед Новым годом, в Нижегородской области, в довольно отдаленном СИЗО, и сейчас к 17 февраля у него будет апелляция, и решение о том, что ему дали три года условно, либо устоит, либо будет поддержана точка зрения прокуратуры о том, что это решение слишком мягкое, заменят условный на реальный, любой возможен исход. Сейчас его этапируют постепенно из этого далекого СИЗО Нижегородской области, видимо, в СИЗО Архангельской области. Это предположительно, потому что, естественно, никому ничего не говорят. Сейчас он находится в СИЗО в Ярославле.

В Ярославле, я слышал, да.

Но это транзитное СИЗО. Он уже был в одном городском СИЗО Нижнего Новгорода.

Я слышал, что он жалуется на условия содержания там.

Его перевели. После того как адвокаты рассказали об этой ситуации, после того как подали много жалоб, его перевели из камеры, где реально были дыры просто в потолке и между камерами там бегали крысы, перевели в более-менее какую-то нормальную камеру. Поэтому в этом плане какая-то еще общественная поддержка, общественное давление еще иногда срабатывает. Его условия чуть-чуть улучшились по сравнению с тем, что было.

Что ж, будем ждать его выхода на свободу. Спасибо большое!

*Деятельность ФБК признана экстремистской и запрещена на территории России