В Гааге начинается суд по делу о сбитом «Боинге». Что грозит России?

«Для нас главное, что сына больше нет. В тот день он возвращался домой в Сидней, мы собирались встретить его в аэропорту... Он так и не вернулся домой», — рассказывают Мерин и Джон О'Брайены, родители погибшего пассажира рейса MH17 Джека О'Брайена. Они собираются лететь из Австралии в Нидерланды на суд в Гаагу. В понедельник они придут на первое заседание по делу малайзийского «Боинга», сбитого над Донбассом в 2014-м. Теперь они будут внимательно следить за процессом. 

«С одной стороны, мы решили приехать в первый день, потому что нам сказали, что тогда представят все, что сейчас есть в этом деле. С другой стороны — нам просто важно быть там с самого начала, в самый первый день. Мы как будто представляем там своего сына. Мы всегда были с ним раньше, что бы ни происходило в его жизни. Теперь мы тоже хотим быть с ним на этом процессе», — говорит отец погибшего Джон О'Брайен.

Расследование катастрофы длится уже шесть лет. Им занимается международная следственная группа JIT — в ней участвуют страны, граждане которых были на борту сбитого «Боинга», а также Украина, потому что на ее территории произошла катастрофа. Возглавляют группу Нидерланды. Большинство пассажиров в самолете были голландцы, кроме того, у страны есть опыт проведения международных судов. Пока шло следствие, голландские прокуроры сообщали родственникам погибших самые важные его детали и обещали, что на суде представят гораздо больше новых данных. 

Юрист, специалист по международному праву Глеб Богуш: Уже сейчас понятно, что меньше, чем за год, суд не справится. Но вообще дела такого рода, независимо от того, национальный это или международный суд, рассматриваются, конечно, годами. Это очень сложный процесс, и здесь рассчитывать, что он за несколько месяцев закончится, — конечно, нет. 

Расследователь Bellingcat Христо Гвоздев: Я думаю, что впервые мы услышим очень важные подробности по делу. То, что им было известно так или иначе, они, конечно, не давали в открытый доступ. Думаю, сейчас мы впервые услышим, почему они уверены, что именно этот «Бук» сбил именно самолет MH17, потому что уже известно и доказано, что российский «Бук» был на территории Украины. 

Роль России в трагедии, по мнению JIT, доказана. Следствие заключило: скорее всего «Бук», сбивший «Боинг», привезли на Донбасс из России, а потом вернули назад. Причем это оружие принадлежало курской 53-й зенитно-ракетной бригаде Вооруженных сил Российский Федерации. 

«Бурятик»: «Куда нам эту красавицу грузить, Николаевич?»

«Хмурый»: «Которую? Эту?»

«Бурятик»: «Да, да, что я привез. Я уже в Донецке».

«Хмурый»: «Это — о чем я думаю, да? „М“ которая?»

«Бурятик»: «Да-да-да, ой, „БМ“, „Бук“».

«Хмурый»: «Да-да-да, я понял. А она на этом, на тягаче?»

«Бурятик»: «Да… Она на этом... Ее просто надо где-то выгрузить, чтобы спрятать».

«Хмурый»: «Она с экипажем?»

«Бурятик»: «Да, с экипажем».

«Хмурый»: «Не надо ее никуда прятать. Она сейчас уйдет туда… Я сейчас скажу, куда ей выдвигаться. Она вместе с танками „Востока“ пойдет».

Это запись телефонного разговора боевиков, которые якобы контролировали передвижение «Бука» на Донбассе. «Хмурый», как выяснит следствие, — это Сергей Дубинский, отставной офицер ГРУ армии России. Он станет одним из четырех обвиняемых по делу о сбитом «Боинге». Еще среди них — украинец Леонид Харченко, который был офицером ГРУ Донецкой республики, подполковник запаса российских ВДВ Олег Пулатов и Игорь Гиркин (Стрелков) — бывший министр обороны самопровозглашенной ДНР. На суде их интересы будут представлять голландские адвокаты, а показания подозреваемые смогут дать по видеосвязи. Лично присутствовать на процессе они, кажется, не собираются.

«Ополчение „Боинг“ не сбивало. Больше я ничего не комментирую», — заявил Стрелков.

Юрист, специалист по международному праву Глеб Богуш: РФ, как и все остальные, кстати, государства, обязана сотрудничать в ходе расследования и привлечения виновных к ответственности. Это обязанность вытекает из резолюции Совета Безопасности Организации Объединенных Наций, которая была принята в 2014 году. 

Шесть лет Россия отрицает какую-либо причастность к трагедии. Минобороны, например, считает, что «Бук», сбивший «Боинг», передали украинской военной части еще в 80-х годах. А президент Путин не доверяет международному расследованию, потому что России в нем не дали участвовать.

Специальный корреспондент «Новой газеты» Павел Каныгин: На самом деле это такое лукавство, потому что все прекрасно знают, почему Россия не была приглашена в расследование. Потому что Россия — это заинтересованная сторона. Было понятно с первых часов трагедии, что след нужно искать на территории России. 

«Все случилось, когда я спал. А когда проснулся, моя сестра позвонила мне. Она видела новости по телевизору и подумала, что в том самолете могли быть наши родители. Тогда я проверил их маршрут и убедился, что да, они там были. В этот момент мы поняли, что произошло», — рассказывает австралиец Пол Гард. Он потерял в катастрофе своих родителей. Гард следил за расследованием и собирается приехать на суд, когда он возобновится через несколько месяцев. Но главное для Пола теперь не сам процесс, а мирное разрешение конфликта на Донбассе: «Я всегда винил в трагедии сам конфликт на Донбассе. Я считаю, что самолет, скорее всего, сбили ненамеренно. Я не думаю, что кто-то специально хотел сбить пассажирский самолет. Но те, кто был вовлечен в конфликт, могли участвовать и в этом. Поэтому лучше, чтобы тот, кто все-таки виновен, признал это и взял ответственность на себя».

Какие последствия могут ждать Россию из-за суда, точно сказать нельзя. Во многом это зависит от того, насколько охотно власти будут сотрудничать со следствием, тем более, что оно все еще продолжается. А еще от того, насколько далеко пойдут обвинители.

Расследователь Bellingcat Христо Гвоздев: Если есть военное преступление, то нужно искать того, кто дал разрешение на самом высоком уровне. И это должно все-таки дойти до людей довольно высокого звания среди военных в России. А вот пойдет ли Голландия на этот шаг или нет, я думаю, зависит от поведения официальной России. То есть, если будет какое-то признание, частичное признание вины, скорее всего, Голландия не захочет пойти до конца. 

Юрист, специалист по международному праву Глеб Богуш: В уголовном процессе доказательственный стандарт вины обвиняемого — это, что называется, beyond reasonable doubt — то есть, «вне разумных сомнений». Это частая ситуация в международных уголовных судах, где очень высокий процент оправданий, и оправдания — это прекрасный результат процесса. Это означает, что в данной ситуации не доказана вина конкретного лица. 

Специальный корреспондент «Новой газеты» Павел Каныгин: Репутационные последствия — это самые грандиозные и самые далеко идущие. К большому сожалению, если сегодняшние власти не работают над этими проблемами, это означает, что придется следующему поколению.

Те, кто потерял в катастрофе своих близких, готовы к тому, что суд будет длиться годы. Они доверяют ему и надеются: начало процесса — первый шаг к тому, чтобы найти правду и восстановить справедливость.

«То, что произойдет в суде, — все еще важно. Потому что люди, которые сбили самолет и убили 298 человек, а речь идет именно об убийстве 298 человек, не могут просто это сделать и не признать своей ответственности, не понести наказания», — считает Джон О'Брайен.

«Есть два принципиальных момента, на которые может повлиять суд. Во-первых, мы узнаем больше о том, что произошло, и постараемся не допустить такого в будущем. Во-вторых, и это самое важное для нас, для родственников погибших, — чтобы перед нами извинились, и взяли ответственность за катастрофу. Наверное, это маловероятно, но мы будем очень рады, если суд поможет этому случиться», — говорит Пол Гард.

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.

Фото: MAXIM ZMEYEV / Reuters