Марат Сафин: «Облажались все». Почему Россия знала, но принимала мельдоний

Случай Шараповой балансирует на грани спортивной этики. С одной стороны, допинг — это нечестно и аморально. С другой стороны, где кончаются витамины и начинаются препараты? Где граница? Так ли легко ответить? В конце концов, антидопинговые власти, которые так разошлись в последнее время, — это всего лишь бюрократическая инстанция, а любая бюрократическая инстанция по определению заинтересована в расширении полномочий.

Об этом Михаил Фишман поговорил с Маратом Сафиным, одним из лучших российских спортсменов всех времен, дважды победителем в турнирах «Большого шлема».

Фишман: Марат, я вас, во-первых, поздравляю с включением в Международный зал теннисной славы, это и почетно, и приятно, я вас поздравляю.

Сафин: Спасибо.

Фишман: Во-вторых, собственно, к нашим главным драматическим новостям последним, в связи с мельдонием и тем, что это означает для спорта, для тенниса и т.д. Вы уже вступились за Шарапову в этой связи. Почему?

Сафин: Мельдоний — это все ужасно, приравнивать к героину или к каким-то таким серьезным вещам, конечно, не стоит вообще, даже к этому не относится. Просто определенный витамин, который в этом году ввели в список. Вот и все.

Фишман: Вы лично его считаете допингом?

Сафин: Я не считаю его допингом, но просто сейчас это не мне считать.

Фишман: Шарапова сама признает, что она 10 лет его принимала.

Сафин: Так это все принимали, это абсолютно нормально работало. Что он делает? Он просто тебя восстанавливает быстрее, выводит лактозу из организма просто быстрее.

Фишман: Его сравнивают с витаминами, насколько я понимаю?

Сафин: Да, в принципе, это витамины.

Фишман: То есть это не очень сильный препарат?

Сафин: Конечно. Это не так, что он тебе сильно меняет что-то в твоей карьере.

Фишман: Я уже общался с журналистами спортивными, они говорят, что у нас мельдоний все принимали, потому что, на самом деле, поголовно каждый спортсмен признается в off record.

Сафин: Может быть в таблетках, может быть в капсулах, он может быть по-разному. То есть надо смотреть. Опять же, это надо понимать четко, что это не жесткий наркотик, это не такое, что что-то, это не гормоны. Раньше было проблема, в 2010-х годах были гормоны, принимали гормоны роста и, естественно, у девушек росла борода. Это просто на самом деле для того, чтобы быстрее восстанавливаться и выгонять лактозу из организма. Все.

Фишман: Вы так говорите, можно себе представить, что вы тоже пробовали.

Сафин: Я просто не знаю, то есть я его в чистом виде не принимал. Может быть, в каких-то вещах, препараты принимали, витамины прокалывались, капельницы делали. Может быть, и так было. Даже на это никто не обращает внимания. Но, опять же, и список тогда не был таким жестким, как сейчас. То есть он добавляется каждый раз, каждый год добавляется несколько препаратов. Сейчас спорт вышел на такой уровень, что любая, то есть такая очень тонкая линия, и все работают на грани. Раньше такого не было, и слава Богу, потому что это тоже может докатиться до непонятных вещей. Если у тебя, грубо говоря, перенагрузки, у тебя с весом что-то, то, естественно, ты ведь не хочешь умереть на корте, правильно я говорю? Просто восстановишься быстрее. Допустим, ноги забиваются. У кого большие мышцы — тоже надо как-то восстанавливаться. Разница есть, крупный человек или не крупный, ноги сводит или не сводит.

Фишман: Ферреру проще, чем...

Сафин: Да, Ферреру или, например, Дель Потро. У кого длинные мышцы — они не забиваются, все нормально, а те, у кого крупные ноги — естественно, ему просто ноги сведет, он сыграет 5-сетовый матч, на следующий матч выйдет — он уже не может не бежать, ничего, просто сажает сердце и все остальное.

Фишман: Теннисный мир при этом разделился. То есть мы обсуждаем такую коллизию очень этически противоречивую, сложную тем не менее. С одной стороны, Серена Уильямс тоже, как и вы, вступается за Шарапову. А, например, когда Head сказал, что с Шараповой контракт не разрывает, то тут уже выходит Маррей, у него тоже контракт с Head, и говорит: «А почему это? Нет, как же так? Спорт должен быть чистым». И он осуждает. Кто здесь все-таки прав, кто виноват? Как с этим поступать?

Сафин: Если человек не особо умный, скажем так, напрямую я могу говорить, не особо умный, не особо понимает, что такое мельдоний, он может ляпнуть все, что угодно. Как Маррей ляпнул и все. Он даже, я думаю, не понимает, что такое мельдоний. Ему проехались по голове, рассказали ему, что это ужасно, он поверил и все. И теперь говорит: «Нет, но это же на уровне героина». Зайдите в Википедию, посмотрите, что это такое для начала, для того, чтобы это обсуждать. Серена Уильямс — молодец, человек просто зашел в интернет, посмотрел, или он знаком с этим препаратом. То есть ничего в этом страшного нет. Но сразу же хоронить человека, человека, которому ты проиграл, допустим, поездил по туру на протяжении последних 15 лет, то есть раскрывается, кто из себя что представляет.

Фишман: Попала ведь не только Шарапова, у нас тут уже прям один за другим спортсмены российские попадают. Кому-то грозит прям очень серьезное наказание. В декабре был огромный скандал. Российская сборная по легкой атлетике, видимо, не едет на Олимпиаду. Есть ли тут ответственность и вина чиновников спортивных в том, что это происходит?

Сафин: Мы не разработали ни одного препарата, на самом деле. Мы закупаем у японцев, у американцев, у китайцев. У нас ничего, ни одного нет продукта российского, который мог бы сказать: это реально наше производство. Это или закупаются таблетки, делается у нас упаковка — и все. То есть мы над этим не работаем, у нас, к сожалению, по крайней мере, я не видел, не буду врать, прям убеждать в том, что у нас все есть. Но я когда играл, такого не было, мы пили аминокислоты японские.

Фишман: И вряд ли что-то изменилось?

Сафин: Вряд ли. Я не думаю, что что-то изменилось. Должно быть немножко по-другому однозначно, это должна быть реальная, это большие деньги стоит, но если мы хотим, чтобы у нас такого бардака не было…

Фишман: Каждый, на самом деле, сам по себе, спасается как может, спасение утопающих — дело рук самих утопающих, а чиновники занимаются чем-то...

Сафин: Я бы сделал наоборот. Я бы все-таки перенес все производство, у нас сделать лабораторию и сделать производство нормальное. То есть это тот же медицинский центр, смотреть, что куда движется, как это все работает. Мы не можем уезжать постоянно на препаратах, которые уже откатаны где-то в Америке, это прошлый век. Если мы уже закупаем эти препараты у японцев, это значит, что японцы уже это не пьют. То есть есть улучшенный вариант. Как айфоны выходят новые, как новые машины покупаются. То есть старые уже устарели, они ничего не делают.

Фишман: Я просто спрашиваю, потому что выходит Мутко, министр спорта, и говорит: «Куда же смотрели? Вас же предупреждали, что мельдоний теперь в списке. Теперь страдайте». Хочется спросить у самого Мутко: «А вы почему не предупреждали наших спортсменов?».

Сафин: И кто закупает у нас? Кто закупает эти препараты? Где-то закупили, может быть, в конце года или в начале года. Они провалялись где-то, пролежали. Надо же что-то с ними делать, дали, да нет, все нормально, никто не посмотрел, какие добавки там есть, такое тоже может быть, опять же. То есть эту ответственность можно скинуть на кого-то, но я думаю, эта ответственность всех людей, всех руководителей спорта, всех президентов федерации. Соответственно, это все виноваты в этом. Здесь нет такого: они плохие, а мы такие хорошие. Нет, это все виноваты, все облажались.