Андрей Луговой: буду рад Боширову и Петрову в Госдуме

Вы комментировали на самом деле всю эту историю со Скрипалями еще в начале, еще в марте, и потом тоже. С тех пор довольно много чего произошло и стало известно. Мне интересно, что вы теперь думаете.

Вы знаете, моя позиция, всё то, что я говорил в марте месяце, еще даже до того, как вот это вообще стало совсем так громко, ничуть не изменилась. Более того, меня берет такая оторопь от того, что вся эта история со Скрипалями, вот как она развивается, настолько похожа на мою историю, связанную с Литвиненко.

Просто чтобы было понятно: не только вас ни в чем не убедили те улики, свидетельства, которые появились с тех пор?

Совершенно ни в чем.

Соответственно, фамилии, сначала то, что британская сторона представила, потом Боширов и Петров сами дали интервью Russia Today, потом появились новые еще сведения о том…

Вообще ни в чем не убедили.

Не только они вас не убедили, но, наоборот, вы считаете, что они ретроспективно оправдывают вас за события 2006 года?

Да, они показывают благоразумным людям, адекватно оценивающим ситуацию, не которые пытаются конспирологически думать, а сопоставляют факты, что, собственно говоря, и та, и другая истории высосаны из пальца.

Какие доказательства были предъявлены? Да никаких. Два человека, у которых брали интервью. На мой взгляд, вот понимаете, я же офицер со стажем, я заканчивал военное училище, я рос в военной офицерской семье. Вот всё мое окружение, которое заканчивало военные училища…

Мы уже говорим про интервью Петрова и Боширова на Russia Today.

Да по ним же видно, что они имеют такое же отношение к офицерству, как, извините, я к Большому театру. Это абсолютно очевидная вещь. По тому, как они говорят, по тому, как они строят предложения. Эти люди не имеют отношения никакого к военным.

Боширов и Петров на Russia Today, интервью. Вы про это сейчас говорите.

Да, я про это говорю. Я когда смотрел, понимаете, я смеялся.

То есть вас убедило…

Извините меня, два малообразованных сложно говорящих человека, вещи… Послушайте, что такое ГРУ вообще? Это, во-первых, военное училище как минимум, это пять лет высшего образования. Потом, извините меня, это специальная академия, где готовят людей. Там людей учат языкам, литературе, они должны уметь разговаривать хотя бы.

Мои друзья, мои знакомые, моя мама, которая всю жизнь жена офицера, мы жили в гарнизонах, глядя на них, смотришь: «Вы чего, какие офицеры?».

И тот факт, смотрите, вы говорите, что… На самом деле ваш случай и история, которая потом с вами развивалась, несколько отличается, по-моему, от той, что мы сейчас наблюдаем.

Они хорошие уроки извлекли, англичане, из этой истории.

Но я не имею в виду англичан. Не знаю, про англичан еще спрошу. Но, по крайней мере, когда вы здесь, уже когда появились эти обвинения, когда вы комментировали, вы приходили в средства массовой информации, вы никуда не пропали, вас допрашивал Скотланд-Ярд. Короче, вы понятно, известно кто, по крайней мере. Вы реальный живой человек, у которого есть биография, можно понять, кто вы, когда вы, где вы, что вы и так далее.

Про Руслана Боширова и Петрова этого не известно ничего, то есть у них нет ни прошлого, ни семьи. У них есть только одно это появление на экране на Russia Today, и больше нет ничего. То есть их как людей не существует.

Это по вашему мнению. Я когда говорю «по вашему мнению», не по вашему персонально…

Разве это не странно?

Послушайте, у нас есть, во-первых, некая такая защита персональных данных. Я не думаю, что кто-то там ковырялся. Нет, послушайте, я не думаю, что кто-то ковырялся серьезно в их биографии.

Конечно, все ковырялись с тех пор, как могли, естественно. Только этим и занимались все средства массовой информации.

Так всё это не очень убедительно, то, что они там нашли. Это обычные люди, обыватели. У нас в стране 145 миллионов живет, неужели сразу всё должно быть понятно и известно. А вы знаете, что по странному стечению обстоятельств я ведь тоже давал самое первое интервью Russia Today? Тоже давал первое интервью Russia Today.

Вы тоже позвонили Маргарите Симоньян?

Нет, я не звонил, она мне позвонила или кто-то из ее сотрудников. Кстати, это было, но это тоже точно не имеет ничего общего. Но вы можете, конечно, в качестве дальнейшей конспирологии это использовать: и там, и там Russia Today.

Хорошо. Потом, соответственно, мы уже знаем про полковника Чепигу больше, чем мы знаем про Руслана Боширова. Нам уже гораздо больше известно про его жизнь. Мы видим фотографии, мы видим…

А мне кажется, это часть информационной вот этой войны в этой связи. Может быть, этот Чепига был заранее подготовлен к тому, чтобы его фотографию откуда-то вытащить. Это раз.

Объясните, я не понимаю.

Второе: у меня есть товарищ, он был депутатом Госдумы, а сейчас он аудитор Счетной палаты, Максим Ротмистров. Вы наши две фотографии возьмите. Люди до сих пор к нему подходят и говорят: «Андрей», мне говорят: «Максим». Причем мы в одной фракции оказались по странному стечению обстоятельств. Если правильно еще подретушировать и правильно выставить, то, вы знаете, нас могут перепутать. Я даже ему в шутку как-то говорил: «Надо тебя в Лондон отправить и посмотреть, как там, работает у них система идентификации или нет».

Я не думаю, что они вообще еще когда-либо появятся в средствах массовой информации, потому что так по-разному, мягко говоря, к этому интервью относились люди.

В основном даже не по-разному. По-разному ― это только вот когда я с вами общаюсь. Вы, пожалуй, первый человек в России, который поверил этим ребятам. Другие мне просто не известны из тех, с кем общался я.

Публика, с которой вы встречаетесь, несколько отличается.

Да. А вот Сергей Нарышкин, например, высказался в том духе, что российская разведка, ГРУ, спецслужбы действовали бы более профессионально, если бы действовали.

Наверно. Я не являюсь ни сотрудником ГРУ, ни сотрудником внешней разведки, ни ФСБ.

Вот вы бы могли оценить?

Просто я не знаю, я могу оценивать с точки зрения, наверно, художественных фильмов про Джеймса Бонда, каких-то американских, да. Когда действуют спецслужбы, конечно, по идее, они должны действовать более тонко. Не полоний везде разливать, знаете, по Лондону, не «Новичком» так распыляться, что, помимо Скрипалей, еще там пару человек зацепило. Я думаю, так. Вы понимаете, о чем я говорю.

Я понимаю, о чем вы говорите, да. Просто за эти годы постепенно, естественно, особенно после того, что случилось со Скрипалями, на самом деле появляется ощущение, что мы много чего еще не знаем и есть много… Вот недавно, например, активист Петр Верзилов был госпитализирован, оказался в Берлине и тоже с подозрением на сознательное отравление со стороны кого-то. И тоже, естественно, все думают на спецслужбы.

А вы считаете, что вообще в принципе такая программа… Не программа, программа, наверно, плохое слово. Практика такая может существовать?

Я могу судить, конечно, из истории. Безусловно, в истории всех спецслужб, кстати говоря, мира, в том числе и советских спецслужб, есть страницы, где спецслужбы устраняли своих, скажем так, противников. Не противников с другой стороны, да, а противников ― своих граждан, или имеющих отношение, или работающих конкретно. Значит, это и известная история с Бандерой, это…

Много примеров, да.

Троцкий, да, которого Меркадер.

Да.

Он отсидел двадцать или двадцать пять лет, вернулся, получил Героя Советского Союза. Но после этого, в принципе, еще в советские времена были, насколько я понимаю, приняты некие секретные, видимо, какие-то приказы, которые это запрещали.

И раз вы говорите, что то, как развивается история со Скрипалями, только оправдывает лишний раз вас в том деле с Литвиненко, то естественный вопрос возникает: не увидим ли, как вы думаете, Боширова и Петрова вместе с вами в Государственной Думе? Уже говорят, что вот появится целая фракция такая, Луговой, Боширов, Петров в Государственной Думе. Ждать нам их в парламенте или нет?

Я не знаю, но в Государственной Думе я буду приветствовать любых граждан России, которых изберет российский избиратель.