«Кремль пропускает удар за ударом»

Действительно, Крым эту логику вроде бы сбил: всем стало не до коррупции. Все стали за обиженную Россию. Рейтинг у власти снова вырос и по-прежнему высок. Однако повестка и контекст меняются на глазах. Цифры не меняются, а ощущение, что обстановка вокруг вибрирует. Три миллиона просмотров у фильма про Чайку, снятого ФБК. Протесты дальнобойщиков под лозунгом «Ротенберги хуже чем ИГИЛ». А в ответ: трехлетний приговор Ильдар Дадину и обматывание телевизионного комплекса Останкино колючей проволокой.

Так что мы имеем к концу 2015 года? Об этом Михаил Фишман поговорил с политологом и публицистом Кириллом Роговым. 

Фишман: Так сложилось, что исторически коррупция, тема коррупции — это такой главный что ли мотор протестных настроений в России. По крайней мере так всегда было раньше, скажем так, в докрымское время. Экономические неурядицы, неуверенность в завтрашнем дне — все это в общественном сознании как-то объединялись под тегом коррупция. Коррупция была такой метафорой всех проблем. В принципе это довольно логично и понятно, потому что можно быть националистом, консерватором, либералом, демократом, западником, антизападникам, но ни одна из этих идеологических установок не объяснит вам, почему близкие и знакомые президента становятся миллиардерами, а бандиты из Кущевской фотографируются на приемах в Кремле. Это такое слабое место в целом российского политического режима, скажем так. И конечно, чем тяжелее жизнь, тем это недовольство сильнее. Давайте послушаем, что говорит экономист Михаил Дмитриев.

Дмитриев: Мы войдем в президентскую избирательную кампанию в ситуации продолжающегося экономического кризиса, по крайней мере, незавершенного процесса выхода из кризиса. Накопившаяся усталость и разочарование людей может сработать довольно негативно для властей в этот период. Ну вот сработает или нет, мы сейчас сказать не можем, потому что общественное мнение ведет себя сейчас совсем иначе, чем в предыдущий кризис. Сейчас гораздо больше внимания по-прежнему население уделяет внешней политике, это является очень важным фактором поддержки властей, потому что на почве внешней политики между населением и властями существенных расхождений пока не наблюдается и, видимо, это смягчает даже восприятие экономического кризиса в глазах населения. Как долго будет продолжаться вот такое стабилизирующее воздействие внешнеполитических факторов и событий? Опять сказать очень трудно, потому что это очень необычная для России ситуация. Предыдущие эпизоды массового недовольства и протестов происходили без существенного влияние внешнеполитических событий. А то, что мы имеем сейчас, это когда внешнеполитические события по сути доминируют в массовом сознании и в некотором смысле вытесняют даже экономические проблемы.

Фишман: Ну вот действительно, да, после Крыма эта логика вроде бы сбилась, всем стало, грубо говоря, не до коррупции, все снова вышли за обиженную Россию, рейтинг у власти слова вырос, и по-прежнему он высок, все те же, вроде, 85%, или сколько? Однако ощущение такое, что повестка и контекст на самом деле меняются. Меняются буквально на глазах. Сами цифры прежние, а обстановка вокруг вибрирует. Три миллиона уже, кажется, просмотров фильма про Чайку, генерального прокурора, который снял Фонд по борьбе с коррупцией. Протесты дальнобойщиков под лозунгами : Ротенберги хуже, чем ИГИЛ. А в ответ трехлетней приговор Ильдару Дадину за демонстрации и обматывание телевизионного комплекса Останкино колючей проволокой. «Тревожная ситуация и в Москве, и в мире». — так в пресс-службе телецентра объяснили, почему он должен быть окружен колючей проволокой. Что мы имеем в результате к концу 2015 года? И как нам в этом смысле понимать все последнюю риторику Владимира Путина. У меня в гостях политолог, публицист Кирилл Рогов. Кирилл, приветствую, добрый вечер. Действительно у нас такая традиция, мы каждый год примерно вот обсуждаем.

Рогов: Или ходим в баню.

Фишман: Ходим в баню, да, совершенно верно. И я бы вот с чего бы начал. Я когда смотрел, как Путин говорил, у него был самый сильный вопрос ему задан Екатериной Винокуровой, журналисткой, про детей, вот она там перечисляла. И вот она говорила: «Вот такие вот итоги. Как вы оцениваете эти ваши вот итоги?» А он отвечает, Путин, что нет, у нас другие итоги на самом деле, у нас и экономика выросла, и терроризм мы почти победили, но еще не победили, обороноспособность выросла. И я слушал его, у меня такое ощущение было, что он этот спор как будто проигрывает сразу. То есть ему нечего предъявить, что можно положить на стол вот за эти 15 лет. И получается, что только вот ту экономику, которая у нас сейчас валится к чертовой матери, и собственно, терроризм, с которым мы снова активно поборемся, потому что он оказался непобежден.

Рогов: Я бы этот вопрос сейчас немножко развернул, продолжив те темы, которые были про коррупцию, и то, что Михаил Эгонович сказал. Здесь очень интересная ситуация. В таких странах, типа нашей, то есть в странах довольно высоким фоновым уровнем коррупции, с высоким просто, странах с рыночной экономикой, но несвободными рынками, с закрытым доступом к рынкам, в них тема коррупции очень интересно трактуется. С одной стороны население убеждено, что все коррумпированы, наверху все коррумпированы. С другой стороны, когда все идет хорошо, то есть ну и что коррумпирована, ну и что, то есть толерантность к коррупции очень высокая. Но зато, когда все начинает ухудшаться, эта тема становится главной. И как правило, действительно, такие обрушения режимов, кризисы политические случаются именно на волне антикоррупционных настроений. Поэтому она такая мерцающая, она очень зависит от того, какая сейчас общая экономическая ситуация. И в этом смысле мне представляется, что действительно, мы видим, когда был Крым, то поразительно после аннексии Крыма, после начала войны в Украине, то коррупция, представление насколько сейчас высока коррупция, резко пошло вниз. То есть до этого считали 50%, что коррупция становится больше все время, а тут эта цифра спустилась до 35. Сейчас, кажется, пошел обратный тренд. И эта тема опять возвращается на повестку дня именно в контексте недовольства социально-экономической динамикой. Ну и действительно, слышна была обида в ответе Владимира Путина, потому что вроде как ВВП вырос, но опять-таки население тоже совершенно логично реагирует. Потому что, когда у нас снижаются цены на нефть... Владимир Владимирович как бы приписывает себе эту заслугу — удвоение ВВП, но как только снижаются цены на нефть, мы видим, что ВВП проваливается. И таким образом рассуждает население, то есть это не его заслуга, а это заслуга нефти, что оно выросло, снизилось. В этом смысле ему не на что обижаться, потому что это законное рассуждение людей, которые, когда все ушло вверх, люди связывали эти успехи с ним, когда все пошло вниз, при нем же, то люди увидели — это связано не с ним, в том смысле логика их совершенно законна. Вопрос Винокуровой очень хороший, меня поразил даже не сам вопрос, а то, что после него раздались довольно бурные аплодисменты зала.

Фишман: На самом деле это не первый раз происходит, это уже, мне кажется, второй или третий, когда аплодисменты происходят не в тот момент, когда отвечает Путин, а в тот момент, когда звучит вопрос. И мы в этой ситуации находимся не первый год.

Рогов: Да, и когда отвечает, никаких аплодисментов нет.

Фишман: Больше нет.

Рогов: Явно был растерян и в общем ужасно слабо отвечал.

Фишман: Что довольно странно, ведь казалось бы, ты можешь подготовиться, на самом деле контролируешь так или иначе, по крайней мере, ты контролируешь эту картинку, которую ты показываешь, ты можешь подготовиться, ты можешь все, что угодно ответить. А ощущение возникает растерянности. Это немного странно.

Рогов: Это действительно странно. И я бы сказал, что эта проблема не только этой пресс-конференции, это проблема последних пары месяцев. Ведь Кремль, который страшно следит за тем, чтобы был адекватный информационный ответ на те или иные угрозы, там у них же постоянно проходят совещания про угрозы, информационные угрозы. И они очень следят. И они пропускают один удар за другим. Сначала они пропустили дальнобойщиков, не смогли ничего на это ответить, абсолютно нечего было им сказать про это, только что хороший «Платон», и что «Платон» не Ротенберг. В чем никто не поверил им. И затем Чайку тоже, абсолютное молчание, незнание, что ответить, и Путин не знает, что ответить.

Фишман: Да, при том, что вроде как, то есть по тому, как он отвечает, с одной стороны будь то Чайка или Турчак, про которого он говорил, такое ощущение, что вообще не понимая более менее, о чем идет речь даже. Потому что возникла фигура отца Турчака, который если в этой истории и вовлечен, то очень косвенно, как владелец предприятия, на котором работали исполнители. Если я ничего не путаю. Я разговаривал с одним вроде как знающим человеком, он говорит: «На самом деле им все равно. Владимир Путин, он даже не чувствует этого давления, ему неинтересно вообще, что вот этот вот весь разговор про Чайку или про Турчака, он просто даже не следит за этим, это не то, что его вообще в принципе волнует сегодня. Нет такого давления на него, которое бы заставило считаться с этой проблемой в принципе, то, что звучит». Но ощущение, что это не так при этом.

Рогов: Но если это так, то есть что он делал в своем ответе, это описать одним словом можно, этим словом, я думаю, Владимир Путин и его коллеги пользуются, он замыливал ответ, он явно замыливал, какого-то отца приплел, смешал Турчака с Чайкой, все это в один котел, это нормально, замыливал ответ. И все видели, что он замыливает ответ. Да, ему неинтересно это, и это заметно, или он делает вид, что это неинтересно, это не повестка, он не может показать, что это повестка дня. Но это и есть как бы такие поражения, когда мы видим, что всем-то это интересно, все только про это и думают, только про это и говорят, а ему это неинтересно. Это мелочи. И это как раз такое расхождение, которое довольно чувствительно для его, для того способа, для такого типа авторитарного лидера. Такой тип авторитарного лидера — это человек, который контрэлитный, это такая правопопулистская повестка, то есть он с одной стороны старается на узкую группу олигархов, с другой стороны он апеллирует к простым людям и к их представлениям, чувствам и эмоциям, как бы вытесняя средний элитный слой на периферию. И при этом он не чувствует повестку, которая там складывается. Потому что вот было замечательно же, когда была акция дальнобойщиков, которой не было, но было замечательно, что она состоялась. Я следил по Яндекс-пробкам за ней. Вся Москва стояла в обычных пробках, но думала, что она из-за дальнобойщиков стоит. И там был шквал поддержки дальнобойщиков. И в этом смысле парадоксальным образом несостоявшаяся акция состоялась в сетевом смысле, и было видно, что это просто массовая поддержка, такая совершенно: я стоял, ну и ладно, нормально, дальнобои, стою и буду стоять за этих.

Фишман: А я, когда слушал еще Путина, я подумал, что на самом деле, мне кажется, что план у него есть. И мы в некотором смысле можем видеть некоторые элементы его реализации, и подготовки. Да, замыливается ответ про Чайку, про Турчака, но тем не менее идет некая подготовка к изменению ситуации. Это не просто хлопание глазами, и действительно мы ждем, пока отскочет нефть, а идет некая подготовка. Она может выражаться в разных вещах: и в запугивании приговором Дадину, может быть, в чем-то еще. Вот у нас теперь Дмитрий Медведев такой снова на коне, его очень активно показывают и так далее. Из каких-то элементов чувствуется, что это программа в каком-то виде есть. Вот не такого ощущения?

Рогов: Не знаю, я ее не вижу пока, я только хочу сказать, что мы, конечно, все оценили, что приговор Дадину и что он был совмещен с отказом, таким наглым отказом в разрешении московского митинга, то есть было показано, что мы сейчас будем все запрещать, и вообще. А если вы выйдите, то получите сейчас три года, как Дадин. Это и есть, но проблема в том, что то, что теперь является оппозиционным и опасным для Путина, это совершенно не Дадин, это совершенно говорится на другом языке. Вот сам вопрос Винокуровой был довольно лоялистским, вот так по форме. Хотя внутренне довольно острым, весьма, очень острым. Но по форме вот: ну давайте исправьте это, а что же такой итог у вас, эти дети?

Фишман: Элитка, да?

Рогов: Да, вот он по форме лоялистский. То же самое — всех так пронзившая речь предпринимателя Потапенко, она тоже достаточно лоялистская. Она не политическая, она на том языке, на котором сам говорил Путин с населением, она на том же языке и говорится.

Фишман: Они так и говорят, Потапенко же так и говорит: «Я не белоленточник».

Рогов: Да, они все, эти дальнобойщики тоже говорили, что они не белоленточники, они не пятая колонна.

Фишман: Зато у нас монтировки тут лежат. Что-то такое там звучит.

Рогов: Но это тот дискурс, с которым ему очень трудно справиться. Он придумал дискурс про пятую колонну, это вот враги, окей, а вот с этими что делать? Шестая колонна, седьмая колонна, восьмая колонна марширует. И то, что он как бы пропускает эту угрозу, это…

Фишман: Что это означает с точки зрения политической, вот действительно выборы в Парламент через год, потом президентские? Точно он про это думает, не может уже не думать.

Рогов: Про это даже было, кстати, в пресс-конференции. Там было так вскользь упомянуто, что в Америке прокурор сажает сразу в тюрьму на сколько-то лет тех, кто…

Фишман: И наблюдателей. Если подойдет на 5 метров. Точно.

Рогов: Была программа того, как будут устраняться наблюдатели в следующем году, мы это услышали. Вообще, конечно, главное в пресс-конференции, мне кажется, все-таки главное информационное ее ядро, главная в ней новость, это была колоссальная новость, это изменение позиции по Сирии. Ведь с чего начиналась Сирия? Мы пришли туда со своей повесткой, то есть никто не умеет бороться с терроризмом, а все какие-то преследуют свои частные интересы, а мы единственные здесь будем бороться с терроризмом, как мы считаем нужным. И вчера мы видели полное изменение. Удивительным образом мы теперь совпадаем с Соединенными Штатами в подходах.

Фишман: И Соединенные Штаты тоже в общем в лице Керри говорят, что действительно стратегические цели действительно общие, хотя это не было буквально так. Не то что мы сразу пошли наводить порядок все-таки, там была идея и договориться сначала, но она была отринута. Когда Путин выступал в ООН…

Рогов: Я думаю, что это ошибочная интерпретация, мы видели, что операция, российские войска, российские самолеты начали перебрасываться в Сирию буквально через день или два после выступления в ООН. Я не думаю, что… Таким образом операция была полностью подготовлена к тому моменту, когда он приехал к Обаме. И по всей видимости, он поставил Обаму перед фактом, что мы входим в Сирию, Обама лишь сохранил лицо, сделал вид, что это были переговоры.

Фишман: А какое вообще в целом он производит впечатление? Ну кроме тех изменений, которые мы наблюдаем, чисто, может быть, по-человечески, интонационно. Что происходит?

Рогов: Не знаю. Он на меня произвел впечатление, это все произвело впечатление, что у него нету сейчас повестки, у него нет никакой выигрышной повестки. Он не знает, вот на чем можно выиграть.

Фишман: Вот наши достижения за 15 лет.

Рогов: Да, вот наши достижения за 15 лет. У нас 4% падения ВВП, но мы все делаем правильно. И все в общем, если разобраться, хорошо. Там построили, киловатты ввели в действие, такой советский дискурс там идет, вот здесь построили, в народном хозяйстве вот то, ввели киловатты, здесь это… Ну да почти удовлетворили какие-то там потребности чего-то. Нет повестки, ему не на чем выиграть. Это была пресс-конференция, где у него не было заранее какого-то конька, вот заготовленного конька, на котором можно выехать.

Фишман: Отрабатывал номер.

Рогов: Ну да. Ну и конечно, видны эти самые 37 долларов за баррель и видна абсолютная такая растерянность, отсутствие даже языка описания новой ситуации в экономике. Потому что на самом деле такое ощущение, что у него был при 50 долларах за баррель месяц назад заготовлен взгляд на экономику, и он его не перестроил, потому что он сказал, что мы прошли дно, пик кризиса…

Фишман: Пик кризиса мы прошли, да, это все время звучит, что мы в любой отдельно взятый момент, это как колесо всегда находится в точке покоя.

Рогов: Что мы прошли пик кризиса это такая, все правительство об этом говорило, именно вот месяц назад, когда действительно у нас прекратилось явно падение, даже чуть-чуть назначалось какое-то колебание, не отскок, но снижение прекратилось, и все заговорили о том, что пройдено дно. Ну конечно, это уже через 2 недели, когда нефть упала еще на 10-15%, то это бессмысленно уже говорит, что мы прошли дно. Потому что мы только еще увидим последствия этого падения.

Фишман: А что будет дальше, когда будет то собственно, что всех сейчас волнует? Когда будет уже не 37, а 25, если будет?

Рогов: Ну будет-не будет. 25 это все-таки такое, 25, мне кажется, будет ненадолго.

Фишман: По крайней мере, это, может быть, и не будет, ну то, что это сегодня обсуждается уже в таком ключе реалистическом. То есть это то, что вполне может произойти, это очевидный факт.

Рогов: Да. Это очевидный факт. У нас первое полугодие — нефть в среднем 60, второе полугодие это в среднем 48 или 47 нефть получится. На 20% падение. Очевидно, в следующем квартале еще будет двадцатипроцентное падение, средняя цена. Да, это еще впереди все.

Фишман: Что будет тогда? Как он будет реагировать? Реакция какая будет реакция?

Рогов: Ну вот это надо будет придумать повестку. Я, кстати, немножко поспорил бы с Михаилом Эгоновичем Дмитриевым, мне кажется, что то, что приоритетной является международная повестка, это уже уходит. Я не вижу какой-то реакции.

Фишман: На рейтингах это не сказывается, пока мы не видим изменений. Владимир Путин по-прежнему очень популярен.

Рогов: Я не знаю, как эти рейтинги работают. Если я открываю Яндекс-пробки, и там вся Москва говорит: «Дальнобой, мы с тобой!» А когда журналистка задает вопрос про коррупцию генпрокурора, весь зал кремлевского пула аплодирует, ну это…

Фишман: Представить себе можно, в принципе.

Рогов: Но трудно. 85% — это очень большая консолидация, очень большая популярность. И мы помним более менее состояние, такую вибрацию атмосферы, когда действительно была очень большая популярность. Тогда хлопали тому, что говорит Путин. А сейчас не хлопают, когда говорит Путин. Это никому не приходит в голову, хлопать тому, что говорит Путин. У меня такое ощущение про этот рейтинг, что он как работает сейчас. Что подарили нам градусник, говорят, что это самый лучший градусник в мире. Он на улице вам показывает 25, в комнате — 25, ночью — 25, днем — 25. У вас всегда хорошая погода. Ну как это может быть, что меняются настроения, мы видим, как они меняются. В ноябре сильно опять, вот оценка экономики, ухудшение сильное, а это не меняется.

Фишман: Только что мы про это говорили свежий опрос Левада-Центра, там оценки экономического положения уже сильно смещены относительно прошлого года, это факт, где-то примерно падение на треть в целом настроений. Это так. Спасибо большое, Кирилл Рогов, политолог, публицист известный. А мы вернемся все-таки еще к Чайке, потому что вместо того, чтобы вот вообще, например, не обращать внимания на расследование Фонда борьбы с коррупцией, главная новость последних недель, мы видим, ну если угодно, такую активную оборону. Ни президент не молчит вроде бы, ни премьер не молчи, хотя и понятно, что генерального прокурора никто не сдаст, и нам это довольно четко дается понять. А сам генеральный прокурор даже написал огромную статью в газете Коммерсант, где указал на нового злого демона российской политики, инвестора, известного Билла Браудера. Подробности у специального обозревателя программы «И так далее», специального корреспондента газеты Коммерсант Григория Туманова.

Туманов: На этой неделе скандал вокруг генпрокурора Юрия Чайки получил неожиданное продолжение. Его, я напомню, Алексей Навальный обвинил в связях с кущевскими бандитами и коррупции. Но прежде Юрий Чайка комментировал это как любой другой чиновник: «Какая вообще разница, в чем меня обвиняют, когда это расследование было заказано наймитами с Запада?» Чайка утверждал следующее: «Расследование Алексею Навальному заказал Уильям Браудер, глава фонда Hermitage Capital, который сейчас находится Великобритании, в России обвиняется в большом количестве махинаций. Якобы он узнал о том, что против него готовится новое уголовное дело: о хищении акций Газпрома.

И вот, чтобы затормозить ход следствия, он заказал Алексею Навальному масштабное расследование по дискредитации российских правоохранительных органов, чтобы те занимались ответами на вот такие обвинения, а не непосредственными обязанностями. Можно сказать, что Уильям Браудер действительно наверняка не непогрешимый человек, но звучит это все равно странно. Хочется все равно спросить, так а что с обвинениями? На этом ответные шаги не закончились.

Ольга Лопатина. Она, как говорится в расследовании, бывшая супруга одного из заместителей генерального прокурора вместе с женами Сергея Цапка и Вячеслава Цеповяза, это банда из станицы Кущевская, по сравнению с которыми группировка Герхардов из сериала «Фарго» кажется ангелами. Она учредила фирму «Сахар Кубани». Как считается, еще один соучредитель — это Надежда Староверова.

Тут у меня, извините, снова лирическое отступление, потому что она супруга бывшего управделами генпрокуратуры, который был уволен в связи с тем, что его подмосковном особняке обнаружились члены банды ГТА, которые убили в Подмосковье 14 автомобилистов. Вообще история совершенно прекрасная, не правда ли?

Но вернемся к «Сахару Кубани». Эта фирма была зарегистрирована в 2008 году, в 2010 ликвидирована. Ольга Лопатина вошла в нее как соучредитель через фирму «Арлайн», гендиректором которой числилась. Как считается, эта фирма, которая толком не функционировала, была создана под какой-то крупный инвестпроект в Кубани, который в итоге сорвался, ну а потом и фирму ликвидировали за ненадобностью. Ольга Лопатина утверждает, что никакого отношения к «Сахару Кубани» вообще не имела. В связи с этим к Алексею Навальному скоро будет подан иск о защите деловой репутации.

Параллельно начинается еще один интересный процесс. Правоохранительные органы возбуждают уголовное дело о подлоге при регистрации все того же «Сахара Кубани». Что интересно, вот как утверждает Лопатина, документы были подделаны то ли на стадии налоговой, то ли еще у нотариуса. Потому что кому-то понадобилось обесчестить прекрасное честное имя жены замгенпрокурора, а она об этом даже ничего не знала. Могло ли такое произойти? Вот и юристы говорят, что в 2008 году проще простого, достаточно подписи одного учредителя фирмы, остальные данные могут быть предоставлены просто на бумаге, подписи тоже никто не будет проверять. Ну так появилось очень много, кстати говоря, фирм-однодневок, которые были зарегистрированы на бездомных, и так далее. Но все равно закрадывается вопрос, а зачем кому-то понадобилась именно Ольга Лопатина для этой махинации? С другой стороны нужно быть сумасшедшим для того, чтобы использовать имя высокопоставленного силовика и его жены для участия в каких-то непонятных махинациях. У сторонников Навального есть своя версия. Они считают, что фирмой заправлял муж, а Ольга Лопатина действительно ничего не знала, и что там на ней регистрировалось, понятия не имела. Но эта версия не имеет доказательств, это признают даже сами оппозиционеры.

Есть еще одна версия. Для чего существует вообще это уголовное дело? Оно якобы может придать веса иску, который подается против Алексея Навального, но есть опять загвоздка, потому что срок давности по такого рода делам очень недолгий, он всего 2 года, что с ним делать неясно.

С другой стороны тут тоже есть лазейка, по делу банды Кущевки сидит уже десяток человек, и уже не первый день. Кто-то из них, правда, может взять и вспомнить, что да, кажется, в 2008 году он махинациями-то какими-то занимался, и вот одна из них было связана с «Сахаром Кубани». Может же такое быть?

Вообще весь информационный шум, который сейчас происходит вокруг дела Чайки, сбивает нас с ответа на главный вопрос: а что собственно с обвинениями, имеют они отношение к реальности? Чайка говорит о том, кто заказал это расследование, против Алексея Навального подается иск, словом, гул, гул, гул. Ничего не понятно. Едва ли можно предположить, что в Кремле прислушаются к обвинениям, которые произносит Алексей Навальный, и снимут Чайку немедленно. Так просто не принято. С другой стороны в 2016 году у Юрия Чайки истекает срок полномочий, это произойдет летом. И за всеми теми событиями, которые принесет нам 2016: Сирия, падающий доллар, какие-то очередные отставки и назначения, мы можем просто не заметить как Юрия Чайку вдруг не переназначат.

Фишман: В 22.10 в эфире «Дождя» смотрите программу «Кашин. Гуру». Олег Кашин традиционно будет говорить о том, что заинтересовало его на этой неделе, ну и разумеется, обсудит он реакцию Юрия Чайки на расследование Фонда борьбы с коррупцией. Не пропустите, а мы прервемся на небольшую рекламу.