Две конституции в одной, или Комплексный обед от Путина. За что конкретно он предлагает голосовать 22 апреля

Нельзя, к примеру, согласиться с запретом на отчуждение территорий и возразить против права президента увольнять судей Конституционного суда. Нельзя приветствовать — допустим — индексацию пенсий и при этом не соглашаться с наделением Госсовета правом определять основные положения внутренней и внешней политики.

Председатель Центризбиркома Элла Памфилова уже объяснила эту логику так:

Хорошо, вам не нравится винегрет, но вам нравятся борщ или котлеты. Вы тогда для себя решите: нет, откажусь от всего обеда, потому что мне винегрет не нравится, или я все-таки возьму — винегрет не съем, мне ни холодно, ни жарко, а борщ и котлеты будут при мне.

Во-первых, бизнес-ланч все-таки не тянет на мечту жизни. Как говорилось в фильме «Курьер» одного из авторов поправок к Конституции Карена Шахназарова, держи пальто и мечтай о чем-нибудь высоком. А во-вторых, это что за логика? Как это «винегрет не съем»? А кто ж его будет есть? Пушкин? Нет уж, весь смысл как раз в том, что есть придется и котлеты, и винегрет, и причем очень долго. Будешь есть этот винегрет всегда. Ешь, что дают, и не выпендривайся.

Что касается голосования, то с ним, судя по всему, пока все довольно кисло. По состоянию на конец февраля по данным «Левада-центра», за поправки собирались голосовать 25% опрошенных, и еще 37% сказали, что придут, но еще не определились. С юридической точки зрения, этого достаточно, в законе о поправках специально написано, что они вступят в силу при одобрении большинства от пришедших на участки, то есть явка как бы и не важна. Собственно, потому и не референдум.

Но Кремлю нужна картина всенародной овации: 75% на 75% — массовая явка и массовое одобрение. Ничего этого пока нет. Зато будет надомное голосование, досрочное голосование, электронное голосование и наблюдатели от общественных палат разных уровней.

ЦИК говорит, что на информирование людей выделен один миллиард рублей, но вы не верьте — на самом деле гораздо больше. Потому что агитация развернута даже в форме социологических опросов — говорят, что ВЦИОМ опрашивает по 20 000 человек в день (в день!), и уже подключился «Народный фронт». На сайте «Мояконституция.РФ» уже десятки роликов — а будут сотни, в регионы спущены разнарядки.

В общем, вся страна одобряет, ждет и надеется. Например президент Федерации самбо и член центрального штаба ОНФ Сергей Елисеев поддерживает запрет на отторжение территорий. Это обсуждалось уже в эфире «И так далее» — эта топовая поправка на самом деле позволяет отторгать от России все что угодно, вопрос только в том, как это назвать — отторжением или демаркацией. Потому что специально для вас, уважаемый член центрального штаба Народного фронта Сергей Елисеев, эта поправка будет звучать вот так:

Будущая Конституция РФ, статья 67, Часть 2': Действия (за исключением делимитации, демаркации, редемаркации государственной границы с сопредельными государствами), направленные на отчуждение части территории Российской Федерации, а также призывы к таким действиям, не допускаются. 

Новая Конституция — она теперь что-то вроде старого паспорта, к которому приклеили новый паспорт. Сначала фамилия, возраст, прописка и прочее, а потом снова, только уже другие — то есть, на первой странице ты Иванов, а на 36-й уже Сидоров.

В статье 14 первой главы Конституции написано, что Россия светское государство, а часть вторая новой статьи 67' (не путать с частью 2' статьи 67). Пожалуй, это самый выдающийся отрывок из Конституции на текущий момент:

Будущая Конституция РФ, статья 67', Часть 2: Российская Федерация, объединенная тысячелетней историей, сохраняя память предков, передавших нам идеалы и веру в Бога, а также преемственность в развитии Российского государства, признает исторически сложившееся государственное единство. 

Профессор филологии Михаил Эпштейн уже пояснил, что эта новелла представляет собой бессмыслицу: как можно передать преемственность в развитии и что это может значить? Можно возразить профессору: имеется в виду, что Российская Федерация признает государственное единство, одновременно сохраняя и память предков, и преемственность в развитии, но, согласитесь, становится немногим легче. Потому что главная проблема в этом предложении со сказуемом, которое отвечает за смысл действия. То есть, на грамматическом уровне смысл есть. Помните знаменитый пример из грамматики: «Глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бокренка». Что делает куздра? Кудрячит. Кого? Бокренка. Что делает Российская Федерация? Признает. Что признает? Государственное единство. Но что это значит? Про бокренка хотя бы понятно, что это маленький бокр, но в чем смысл фразы: Российская Федерация признает государственное единство? Можно ли это как-то расшифровать или сказать другими словами?

В общем: «Варкалось, хливкие шорьки пырялись по наве, и хрюкотали зелюки как мумзики в мове», как говорил еще Льюис Кэролл. Действительно, попробуйте читать новую Конституцию так. Хотя это, конечно, придирки с синтаксисом. Главный смысл нового конституционного текста давно понятен: вкудрячат россиянам так, что мало не покажется.

Или, например, поправка об устойчивом экономическом росте, есть теперь и такая: Статья 75' — в стране создаются условия для устойчивого экономического роста, для взаимного доверия государства и общества.

Во-первых, опять грамматика. Тут ведь главное протяженность, незавершенность действия: создаются условия. Дедлайна нет. Но главное: государство и общество не случайно появляются в тексте новой Конституции как альтернативные понятия. Теперь мы признаем на конституционном уровне, что государство у нас полностью отделено от общества, иначе зачем им доверие. И это очень серьезные изменения. Мы уже привыкли рассуждать так: главное для Кремля — это перераспределение власти между институтами, избирателю непонятное вообще, ну и слава богу. Слава богу, — а бог, брак и скрип скреп — это просто популистская завеса, чтобы привлечь то самое общество на участки. С одной стороны. А с другой стороны, как говорит доктор юридических наук, конституционалист Илья Шаблинский, такое мировоззрение у Владимира Путина.

Доктор Юридических наук Илья Шаблинский: Я тут не усматриваю какого-то специального плана, какой-то стратегии, в рамках которой можно было бы использовать эти символические декларации. Вероятно, это все взгляды нашего президента. И он решил их вот так закрепить. В какой-то мере он хотел бы так отметить свою роль в истории через Конституцию. Он и так, конечно, в историю вошел. Он внутренне согласился, что не надо принимать новую Конституцию, но он решил, что достаточно будет нескольких десятков норм, которые отражают новое состояние общества. 

Это все, разумеется, так и есть, но повешенные на стену ружья иногда стреляют, не правда ли? И картины мира стреляют тоже. Для примера: что на практике будет означать конституционный запрет на призыв к отторжению территорий? И как это будет пояснено в УК и как будет соотноситься с частью 1 статьи 29 той же самой Конституции, где гарантируется свобода слова? Что значит, что нельзя умалять подвиг народа при защите отечества? Что такое умаление, что такое подвиг и что такое защита отечества?

Новая Конституция создает огромные серые зоны, правовой туман, который представляет собой питательную среду для новых атак на гражданские свободы в России. И это на самом деле вполне государствообразующий как теперь модно говорить принцип в диктатурах, автократиях и их конституциях. Вот, например, Иран:

Конституция Исламской республики Иран, глава 24: Свобода прессы гарантируется, за исключением тех случаев, когда она вредоносна по отношению к основополагающим принципам Ислама или правам общества. Эти исключения будут определены федеральным законом.

Но закона такого в Иране, конечно, нет, что такое права общества, непонятно, и в итоге иранские власти трактуют эту статью Конституции сугубо в меру своей испорченности — как хотят.

Новые части российской Конституции написаны на другом языке, они принципиально не совместимы с основными положениями Конституции 1993 года, где нет разделения на государство и общество, и где в первой главе написано, что Россия — это демократическая страна, а во второй, что «человек, его права и свободы являются высшей ценностью». Но с точки зрения Владимира Путина, это прошлое, в которое мы уже, слава богу, никогда не вернемся. Именно сейчас, в начале 2020 года, Путин раскапывает фундамент, на котором с 1990 по 1993 год строилась новая Россия.

Мы не просто подводим черту под 90-ми — мы делаем невозможным возврат назад. В переводе на русский, поправки к Конституции 2020 года отменяют Конституцию 1993 года. Это сказано практически прямым текстом. Лидер КПРФ Зюганов, кстати, это отметил. Он так и сказал: «Начался ремонт Конституции, которая была принята после расстрела парламента и во многом носит нелегитимный характер». Так или иначе, свободы и права личности больше не действуют как фундаментальный принцип существования государства. Вот что пишет академик, научный руководитель Института научной информации по общественным наукам Юрий Пивоваров:

«Мне действительно страшно. Мы явно на пути в антидемократический, репрессивно-подавляющий порядок. Актуализируются какие-то архаические потенциально-насильнические пласты сознания и психики. Вновь не человек, гражданин — мера вещей, но „народы“, „историческая правда“ и т.п. Вновь мы входим во времена „официальной народности“, „обогащенный“ страшным опытом XX столетия».

Поправки к Конституции будут приняты на следующей неделе и еще не будут действовать до тех пор, пока народ их не одобрит. Но, как известно, часть из них вступит в силу сразу же — в частности, та часть, по которой президент вправе отправлять неподписанные законы в Конституционный суд, чтобы тот их проверил на предмет соответствия Конституции.

Это и будет сделано: Конституционный суд проверит будущие положения Конституции, одним из которых является его право это делать. Это логический парадокс, но ответ Конституционного суда должен быть такой: ваши поправки принципиально противоречат основным положениям Конституции. Поэтому будьте добры или отложите их в сторону, или отменяйте первые две главы. Но поскольку Конституционный суд уже находится в этом будущем, которое он проверяет на соответствие настоящему, это вряд ли произойдет.

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.