«До Серебренникова Путину больше дела нет»: почему возникло «театральное дело» и какой будет развязка

Колонка Михаила Фишмана

Михаил Фишман: На этой неделе начался суд по делу «Седьмой студии», суд, который можно смело называть процессом над всей российской творческой интеллигенцией. Интеллигенция — как ей и положено — демонстрирует на суде одновременно иронию, силу духа и моральное превосходство. В первый день Кирилл Серебренников пришел на суд в футболке, на которой было написано «Жги», во второй — в футболке, на которой было написано то же самое, только устами классика. Получилась вполне тонкая метафора. Корабль под названием Россия, который в поте лица ведет вперед, сидя на веслах, раб на галерах. «Все утопить», в общем.

Дело «Седьмой студии» возникло на пустом месте, нипочему. Кирилл Серебренников, Алексей Малобродский, Софья Аппельбаум и Юрий Итин ни в чем не виноваты. Нина Масляева точно не член преступной группы. Да и наказывают не их, а в их лице — отрасль. Сама концепция отраслевого дела — давайте-ка покараем вот этих или вот тех, художников, допустим, или предпринимателей, или еще кого-нибудь, восходит, разумеется к сталинским показательным процессам — авиационное дело, дело врачей, и так далее. Тень Мейерхольда тоже с самого начала витает над делом «Седьмой студии». Этот суд как сверстан по формуле «сталинизм лайт». Никого не расстреляют, дай бог уже и не посадят, но обвинение составлено в сталинском духе — примерно так же в 30-х годах обвиняли в растратах, например, крестьян, и примерно так же Ходорковского и Лебедева приговорили во второй раз за хищение нефти.

Во-вторых, машина правосудия вызывающе глуха к любым аргументам, к здравому смыслу вообще. Ей говорят: вот сотни спектаклей, вот афиши, вот рецензии, вот люди, а она безразлично бубнит про преступную группу. Вот как Алексей Малобродский описывает свой разговор с сокамерниками в Матросской Тишине. «Произошла нелепая ошибка» — эти слова впечатаны в нашу память на генном уровне.

Алексей Малобродский: Мне в точности озвучивают то, что я думаю о себе и своей ситуации: происходит нелепая ошибка, которая непременно разрешится на первых же допросах, и максимум через месяц добросовестный и непредвзятый суд отменит решение об избрании мне меры пресечения в виде заключения под стражу

Михаил Фишман: А на самом деле Малобродский провел в тюрьме почти год. И вышел под подписку о невыезде только после того, как принципиальную позицию занял Следственный комитет — внезапно вступив в спор с прокурорами, а затем и с судом. Следственном комитете чудес не бывает, а самодеятельности в таких громких делах — тем более. И Малобродский не вышел бы из СИЗО без санкции Путина.

Так что такое Дело «Седьмой студии»? Кому оно нужно? Вот моя гипотеза. Родилось оно в конце 16 года, скорее всего, по аппаратно-личным причинам. Серебренников работал с Владиславом Сурковым. Это Сурков, тогда заместитель главы администрации президента, принес Медведеву, тогда президенту, проект «Платформа» под знаменем модернизации и инноваций. А подпись под решением о выделении средств стоит и вовсе тогдашнего премьер-министра Путина. Почему же они не вошли в преступную группу, хочется спросить в скобках. Но так или иначе, вначале этим уголовным делом хотели насолить то ли Суркову, то ли самому Серебренникову, то ли обоим вместе.

Но скоро бумаги ложатся на президентский стол, и именно в этот момент Дело «Седьмой студии» становится показательным. На дворе 2017 год: скоро выборы, и либо интуиция, либо те, у кого работа такая, подсказывают президенту Путину, что так называемые ЛОМы — лидеры общественного мнения, — из среды творческих интеллигентов ненадежны и глухо ворчат под нос, а некоторые ставят на государственные деньги вольнолюбивые спектакли.

И с момента дела «Седьмой студии» — где вы видели антиправительственные сатирические спектакли или просто чтобы театральный режиссер или киношник или музейщик или художник вдруг резко бы вышел вперед со своим мнением? Да, среди цеха нашлись те, кто бросился спасать Серебренникова — кто-то стал стучаться в двери кабинетов, кто-то даже выступал открыто — но невозможно было не услышать сверху простой как мычание сигнал: любая творческая фигура, имеющая дело с госфинансированием, а другого и не бывает, может в любой момент сесть в тюрьму.

Сам Владимир Путин тогда давал понять, что ведет себя по отношению к Серебренникову достаточно мягко. Если бы захотел, ему мало не показалось бы. В отличие от Ходорковского, к Серебренникову у Владимира Путина нет и не было личных претензий. Он не театрал, а дело «Седьмой студии» должно было стать тем, чем стало: акцией устрашения.

Эта задача выполнена, и до Серебренникова ему больше нет дела — оттого следователи и разжали внезапно свою тугую хватку и выпустили Малобродского. Оттого министр культуры Мединский позволяет себе сказать сегодня, что у Серебренникова был интересный театр и надо дождаться судебного вердикта, а «Первый канал» и вовсе уверен, что Серебренникова глубоко порядочный человек.

«В России судьба художника бывает драматична». Клейменов высказался в защиту Серебренникова в эфире «Первого канала»

Видео дня

Так что уже и с точки зрения «Первого канала» мы наблюдаем не за судом над бандой грабителей, а над поворотом в драматичной судьбе глубокого порядочного художника. Судьба-индейка, действительно. Ну бывает, не повезло. Так что будем надеяться, что основные события дела «Седьмой студии» позади, и нам остается наблюдать за относительно мирной — насколько это возможно — развязкой.

Сюжет Анастасии Михайловой

Кирилл Серебренников проходит в суд, игнорируя вопросы журналистов. Его позиция по этому вопросу — неизменна. Меняются только надписи на его черной футболке — «Жги», «Все утопить». А в пятницу: девиз графов Шереметевых, написанный на латыни — «Бог хранит все».

Заседания Мещанского суда уже три дня подряд начинаются рано утром. Перед судом — очереди из журналистов и друзей режиссера. Логика обвинения такая - Серебренников и «Седьмая студия» обналичили 133 млн рублей, выделенных на проект «Платформа». И значит, похитили их. Доказательства строятся на показаниях бывшего бухгалтера — Нины Масляевой.

Очная ставка Нины Масляевой с Юрием Итиным, 8 сентября 2017 года: Денег не будет хватать ни на налоги, ни на все на свете, поэтому нужно будет наличить и обналичивать. Возник вопрос, есть ли у меня также организации, которые будут заниматься обналичкой. И я сказала, что у меня есть один такой продюсер Синельников — живет в Санкт-Петербурге. Дальше заключались договора, они делались фиктивные, привозились Синельникову в безналичной форме. Он их в наличную форму определял, после привозил мне, а я привозила деньги в кассу «Седьмой Студии». Я не знаю судьбу этих денег, кто их хитил… Итин, Серебренников или Малобродский.

Ирина Поверинова, адвокат Софьи Апфельбаум: На самом деле в обвинительном заключении должно быть указано конкретно — что совершил человек, кого он конкретно обманул. Где какие деньги конкретно кто передал той же Софье Апфельбаум или даже об этом обмолвился. Это бред, абсурд, такого никогда не было.

Речь действительно идет о черной бухгалтерии. В штатном расписании, изученном в суде, в «Седьмой студии» работали всего от 6 до 11 человек. На самом деле над проектом трудились десятки человек.

Ирина Поверинова, адвокат Софьи Апфельбаум: Естественно, разговор может идти только об обналичивании, что эти деньги отдали наличными и с них не заплатили налоги. Это максимум, о чем может идти здесь речь.

Обналичивать деньги — не преступление. Максимум, что можно вменить подсудимым — это уход от налогов, считают их адвокаты.

Из допроса Серебренникова в суде 9 октября 2018 года:
Дмитрий Харитонов: Вы создавали организованную преступную группу для хищения 133 миллионов рублей?
Серебренников: Нет.
Дмитрий Харитонов: Вы присваивали какие-то деньги?
Серебренников: Никогда в жизни. Только получал зарплату и гонорары, которые были значительно скромнее того, что получал в других проектах.