От ножек Буша до войны в Донбассе: как Украина стала ключевым вопросом всего путинского правления

C одной стороны, напряжение вокруг Донбасса растет. Россия продолжает стягивать войска — целый огромный военный лагерь разбит по Воронежем, такой концентрации военной силы у украинских границ не было с 2015 года. Танки, БМП, системы залпового огня, даже «Искандеры». Даже часть Каспийского флота будет переброшена в Черное море. Заместитель главы кремлевской администрации Дмитрий Козак пугает Киев: начнете войну, вам конец. 

Результат уже есть: Ангела Меркель звонит Владимиру Путину, требует отвести войска, германское правительство выпускает специальное заявление. Путин отвечает: это все провокация Киева. Российское телевидение снова смакует новости об убитых детях — тревожный симптом. Президент Украины Владимир Зеленский едет на Донбасс, на передовую — поддержать боевой дух армии и народа. С Джо Байденом он говорил еще на той неделе. Американцы даже собираются направить в Черное море военные корабли — не для войны, конечно, а чтобы послать сигнал. Глава Госдепа Энтони Блинкен говорит, что обеспокоен решением Путина в прошлом месяце направить тысячи военных и тяжелую технику к украинской границе. Представители Госдепартамента опасаются, что это попытка спровоцировать украинцев и проверить реакцию Вашингтона — и что она может стать очень опасной. Американские официальные лица высоко оценивают тот факт, что украинское правительство демонстрирует «выдающуюся сдержанность» и «не поддается на провокацию», но Россия, похоже, не отступает. «Озабоченность остается, — говорит Блинкен. — Мы внимательно следим за обстановкой в режиме 24/7».

С другой стороны, ничего специально пугающего Козак на самом деле не сказал. Скорее наоборот, успокаивал: реальной угрозы он не видит, это пиар-акция, а Россия не хочет отхватывать чужие территории, покушаться на суверенитет Украины. А если Украина так и будет петлять вокруг минских соглашений, то конфликт будет заморожен. То же самое можно сказать год назад, два, три.

Эксперты понимающе кивают: это по-прежнему попытка показать мускулы, надавить на Зеленского и на Запад — пусть Запад испугается и тоже надавит на него, и тогда тот начнет выполнять Минские соглашения. 

А еще до Козака слово взял секретарь Совета Безопасности Николай Патрушев — в специально организованном интервью даже не бюрократической «Российской газете», как обычно, а более живому «Коммерсанту», что видимо должно подчеркнуть мирный характер намерений Кремля. Не вынашиваем планов вмешаться в украинский конфликт. Не хотим противостояния с Америкой на грани войны. Поводов для вражды нет, наоборот, есть поле для сотрудничества, мы готовы к диалогу — это все прямые цитаты. И это несмотря на то что Байден обзывается «киллером». И даже извинений не ждем за это, знаем, что американцы не умеют извиняться. Буквально по анекдоту: уже никто никуда не идет. Что касается украинской власти, то она устраивает эти провокации, чтобы отвлечь народ от внутренних проблем, серьезных проблем.

«Даже знаменитый украинский чернозем и лес железнодорожными эшелонами вывозят за рубеж, лишая страну в том числе и этого актива. А взамен — лишь те самые пирожки, которые американцы раздавали на Майдане», — сказал Патрушев в интервью «Коммерсанту». 

На самом деле, если ехать из Харькова в Киев, то действительно висят объявления: продаю чернозем, брус, грунт, удобрения, самовывоз. А если смотреть на Украину сверху, то видно, что земли кое-где почти нет, просто большая дыра до пола. Особенно если сравнить с Воронежем, Липецком, Ельцом, да даже Ростов возьмите. Если в кране нет воды, то понятно, что. А если земли нет в поле, значит американцы вывезли.

На самом деле, это больная тема: только год назад под давлением МВФ украинский парламент разрешил торговать землей — одна из важнейших реформ Зеленского, и то закон заработает только с июля этого года. Все-таки удивительно, насколько буквально Николай Патрушев понимает значения слов: земля значит земля, пирожки (те самые, которые Виктория Нуланд раздавала на Майдане 11 декабря 2013 года) значит, пирожки. С вишней, с капустой, опять же надо смотреть на ценники, после 21.00 — 30% скидка. 

Литературоведение различает разные виды метафор: метонимия, синекдоха, перенос по времени, по месту и так далее. А в кремлевской политике наоборот: если все понимать буквально, то вроде как все правда — были же пирожки, но при этом получается полный вымысел. Вот, например, такой, из того же интервью Патрушева:

«В мире как на дрожжах растут все новые и новые биолаборатории, находящиеся под контролем США. Причем по странному совпадению — в основном у российских и китайских границ. ⟨...⟩ Нам говорят, что у наших границ функционируют мирные санэпидстанции, но они почему-то больше напоминают Форт-Детрик в Мэриленде, где американцы десятилетиями работают в области военной биологии. Кстати, надо обратить внимание на то, что в прилегающих районах фиксируются вспышки заболеваний, нехарактерных для этих регионов».

Америка использует против России и Китая биологическое оружие. Вы думаете, это шутка? Сидят два очень высокопоставленных чиновника, а то и вовсе члена кооператива «Озеро», за бокалом геленджикского «Шато Прасковеевка» (очень хорошо к стейку, нотки можжевельника и гвоздики), и обсуждают это всерьез, и для них это такая же реальность, как пирожки на Майдане или нарушение санитарных норм командой Алексея Навального. Это стройная и ежедневно разрабатываемая теория. Еще год назад Михаил Ковальчук, близкий знакомый Путина, ученый, физик, президент Курчатовского института, объяснял причины появления коронавируса на планете перегруженностью, как он ее назвал, мировой промзоны, третьего мира, который нужен Западу для ручного труда.

«Надо сказать, что население они сокращают в лайковых перчатках — через ЛГБТ и чайлдфри семьи, а что касается промзоны, вот такая ситуация, как вирус, она разберется с любой промзоной, понимаете», — сказал Ковальчук в эфире телеканала «Россия 1». 

Во что проще поверить — в то, что Запад хочет подчинить Россию, приближая НАТО и евроструктуры к ее границам, или в то, что Америка в промышленных масштабах убивает российских граждан коронавирусом? Странная постановка вопроса: одно никак не противоречит другому. Если у вас паранойя, это еще не значит, что за вами не следят. Если ФСБ не хотело убить Навального «Новичком» (потому что если бы хотело, то уж точно убило бы), то это не значит, что в мире никто не использует биологическое оружие. 

Менделеев — шпион, а Мадлен Олбрайт покусилась на Сибирь: топ-5 безумных теорий, в которые верят российские власти

Но вернемся к Украине и тому главному сигналу, который вслед за Дмитрием Козаком посылает Николай Патрушев — войны не будет. Действительно, едва ли не все военные и политические эксперты говорят одно: полномасштабная война была бы безумием. Потребуется мобилизация. В Россию пойдут гробы. Ответные санкции будут тяжелейшие. Захват и аннексия Донбасса по крымской модели не достигает никаких важных для Кремля целей — наоборот, ставит крест на главной задаче внедрить Донбасс в Украину и через него влиять на ее государственную политику. Но с другой стороны, должно же заряженное ружье рано или поздно выстрелить. Минские соглашения были подписаны после «дебальцевского котла». Вдруг в Кремле готовят минские соглашения №2?

«Ни одна сторона не собирается вести широкомасштабные военные действия, возобновлением которых они угрожают. Но как показывает история, далеко не всегда нежелание воевать гарантирует отсутствие войны», — говорит военный эксперт Александр Гольц.

Украина стала для Владимира Путина наваждением — это не метафора и не игра слов. Ни на одном фронте он не терпел столь унизительных поражений, и нигде он не одерживал столь внушительных побед — и с его точки зрения, и в политическом смысле. Конечно, неслучайно, что обострения в отношениях с Украиной всегда совпадали чисто хронологически с масштабными внутриполитическими поворотами, которые совершал Путин или просто являлись ими.

История России при Путине — это история его борьбы с Украиной. Давайте вспомним, как она шла, и тогда будет понятнее, что будет дальше.

Акт первый.

2002 год. Владимир Путин крепнет, осваивается в Кремле. С одной стороны, еще продолжается его медовый месяц с Западом. Буш увидел в Путине душу, а 11 сентября 2001 года Путин звонит ему первый среди всех мировых лидеров, искренне предлагает помощь. Вашингтон очарован: «холодная война» закончилась. Подписан договор о сокращении стратегических вооружений. Создается Совет Россия НАТО (СРН). «Россия возвращается в семью цивилизованных наций», — говорит Путин в Риме в мае 2002 года, и Запад аплодирует молодому российскому президенту. Москва идет навстречу американцам: сворачивает радары на Кубе и во Вьетнаме, помогает в Афганистане. И как раз в этот момент отношения между Москвой и в первую очередь Вашингтоном начинают искрить. Америка вводит пошлины на импорт стали. В ответ Москва вводит запрет на импорт знаменитых ножек Буша, под тем предлогом, что они плохого качества. Казалось бы, не такой важный повод. Но на самом деле это прелюдия к разрыву — и прелюдия к той катастрофе, в которую превратится весь украинский сюжет. Вот диалог Путина с Бушем в мае 2002 года про ножки Буша в описании журналистов Питера Бейкера и Сьюзан Глассер, которые тогда работали в бюро The New York Times в Москве. 

«Я знаю, что курицу для американцев у вас делают на одних фабриках, а для России — на других», — сказал Путин Бушу. Буш был ошарашен. 
— Владимир, вы ошибаетесь.
Но Путин был непреклонен:
— Мне сказали, что это правда.
Буш пришел к выводу, что советчики из КГБ сознательно дезинформируют Путина, чтобы отравить его отношения с Бушем. Но, похоже, Путин действительно верил в то, что американцы хорошую курицу отправляют себе, а плохую продают русским.

Из книги Питера Бейкера и Сьюзен Глассер «Возвышение Кремля. Россия Путина и конец революции». 

Ну вы скажете: при чем тут курица, как она связана с Украиной? Напрямую. Это был первый укол постправды в отношениях между Москвой и Вашингтоном, между Путиным и окружающим миром. Верил Путин в то, что он сам говорил, или нет — даже не так важно. Важнее было то, что он себя убеждал и убедил — его обманывают, водят за нос. Он идет им навстречу, а они ему — нет. Отчасти это даже соответствовало действительности: мы им и это, и то, а они даже поправку Джексона-Веника не хотят отменить. В конце концов, в Вашингтоне тоже хватало ястребов, мыслящих в категориях «холодной войны».

Но еще важнее было то, что отношения с Западом Путин с самого начала мыслил как набор сделок, как серию взаимных уступок. Мы поможем вам в Афганистане, вы поможете нам в Чечне. А если вы не помогаете, значит — смотри пункт первый: в мире нет ценностей и идей, зато есть интересы, нет друзей и врагов, плохих и хороших, зато есть сильные и есть слабые, а слабых бьют.

И именно тогда, в 2002 году, в управлении внутренней политики Кремля появляется украинский департамент. Четкое желание очертить зону российских интересов и влияния, возникло еще раньше — в 2001 году, когда появляется Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС) — прообраз Таможенного союза, того самого, в который Виктора Януковича будут загонять уже в 2013 году. Тогда же в 2003 году появится проект Единого экономического пространства (ЕЭП), и Путин лично будет заниматься приобщением Украины к обоим этим проектам — и на фоне официальных заявлений тогдашнего президента Кучмы о том, что Украина стремится в НАТО. И вот тогда, на рубеже 2002-2003 годов Путин для себя решит окончательно: без Украины все его интеграционные проекты на постсоветском пространстве просто немыслимы, без Украины он не сможет говорить с Западом на равных, а значит это и есть его главный фронт. А тут как раз на подходе выборы президента Украины. С одной стороны Виктор Янукович, официальный преемник Кучмы, бывший донецкий губернатор, дважды судимый еще при советской власти, а теперь глава правительства, а с другой стороны — бывший премьер и западник Виктор Ющенко. Выбор очевиден. Путин агитирует за Януковича так, будто Украина — это Россия, даже проводит прямую линию для украинских избирателей.

«Визит Владимира Путина на Украину всего за несколько дней до предстоящих там выборов президента означает, что Кремль не просто сделал на украинских выборах однозначную ставку на премьера Виктора Януковича, но и фактически включился в президентскую кампанию в иностранном государстве. ⟨...⟩ Визит Владимира Путина в Киев вызывает два вопроса: во-первых, неужели настолько плохи дела у Виктора Януковича, что ему понадобилась такая поддержка, и, во-вторых, что же поставлено на карту, чем так страшен для России Виктор Ющенко?», — писал «Коммерсант» в 2004 году про визит Путина в Украину за несколько дней до предстоящих там выборов президента.

На карту поставлен ни много ни мало авторитет Путина, а значит ставки действительно высоки. До тех выборов культурные различия между Западом и Востоком Украины всегда имели место: Запад считает себя Европой, говорит по-украински, ведет тот же образ жизни, что и соседи — поляки, словаки, венгры. Восток ориентируется на Россию, говорит по-русски (прозападный Киев, кстати, тоже русскоязычный), но до тех выборов, ни при президенте Кравчуке, ни при президенте Кучме эти различия не составляли политическую или общественную проблему. Эту проблему просто придумали политтехнологи в штабе Януковича в Донецке: а давайте изобразим Ющенко фашистом, который хочет подмять под свой фашистский режим восточную Украину. Что было потом, хорошо известно: Майдан, «оранжевая революция», после того, как действовавшая власть фальсифицирует результаты выборов в пользу Януковича, и как результат — третий тур, на котором уже будет предопределена победа Ющенко — и поражение Путина с Януковичем. Но не менее важно, что происходило в России до: потому что Путин уже совершил свой поворот, за год до этого арестовав Ходорковского. Телевидение под контролем, оппозиции нет, отменены выборы губернаторов. В семью цивилизованных наций Россия больше не возвращается, она возвращается туда, откуда пришла — то ли СССР, то ли вообще в монархию. Как это объяснить обывателю? Происками Запада, атаками на встающую с колен Россию.

4 сентября 2004 года. Формула «слабых бьют» материализуется на фоне самого страшного теракта в российской истории, на следующий день после катастрофического штурма школы в Беслане, когда Путин полностью отвергнул переговоры, не дал вмешаться Масхадову, и в результате были убиты больше 300 человек, из них 186 детей. И это не просто страшный теракт — фазовый переход в российской политике. Путин фактически обвиняет Запад в поддержке террора — и происходит это за три месяца до украинских выборов. Конечно же, при таком подходе «оранжевая революция» становится прямым доказательством все тех же коварных планов коварного Запада. Паззл сложился: это не украинский народ скинул свою лживую и коррумпированную власть, это Запад руками украинских националистов, бендеровцев, нацистов отколол Украину от России. И Россия — просто следующая мишень, следующая остановка. Словами эту концепцию описал тогдашний идеолог Путина Владислав Сурков, это он впервые официально, можно сказать, ставит знак равенства между либералами, западниками и нацизмом. Но важно и то, что такое унижение Путин испытывает впервые. С тех пор призрак «оранжевой революции» и горечь той неудачи витают над Кремлем, а называется это все с легкой руки все того же Суркова суверенная демократия — то есть такая, где Путин решает все, а кто с этим не согласен — пособник Запада и фашистов. Вот что рассказывает Кондолиза Райс в апреле 2005 года во время своего первого визита в Москву в должности госсекретаря:

«В ходе нашей встречи Путин не сказал прямо, что США с помощью цветных революций хотят сбить Россию с взятого ею курса, но этот вывод напрашивался. Путин сказал мне, что он против любых уличных революций. Отметив, что говорить о возрождении СССР глупо, он, тем не менее, напомнил мне, что новообразованные независимые государства получили свои институты и свои материальные ресурсы от Советского Союза. Так что неудивительно, что Москва „всегда проявляет к ним интерес“».

Так Путин впервые даст понять, что соседи России по определению ей должны за подарки из советского прошлого. И именно так, с тяжелым осадком от поражения в Украине, завершается первый акт нашей тяжелой драмы.

Акт второй.

Мюнхенская речь Путина в 2007 году. На рекордных нефтяных ценах и беспрецедентном 7-процентном экономическом росте Россия встает с колен достаточно уверенно для того, чтобы сказать Америке: хватит тут нас воспитывать. На этом фоне само обсуждение плана действий по подготовке к членству в НАТО, который Грузия и Украина должны получить в 2008 году на саммите в Бухаресте, во-первых, приводит в августе того же года к войне в Грузии. Джордж Буш, конечно, тоже хорош: идея с планом действий по членству в НАТО для Грузии и Украины работала как красная тряпка для быка. В Берлине и Париже это прекрасно понимали и были против, но Буш настаивал. А, во-вторых, Путин так и скажет Бушу на том самом саммите: Украина — это даже не страна. А путинская концепция «московского подарка» с тех пор будет включать в себя территорию — то есть кусок страны. Газета «Коммерсант» все это рассказала прямо во время саммита:

Когда же речь зашла об Украине, Путин вспылил. Обращаясь к Бушу, он сказал: «„Ты же понимаешь, Джордж, что Украина — это даже не государство! Что такое Украина? Часть ее территорий — это Восточная Европа, а часть, и значительная, подарена нами!“. И тут он очень прозрачно намекнул, что если Украину все же примут в НАТО, это государство просто прекратит существование. То есть фактически он пригрозил, что Россия может начать отторжение Крыма и Восточной Украины».

Это важнейший момент. Когда НАТО расширялось в 2002 году, Кремль молчал. Россия тогда сама почти официально хотела в НАТО в рамках той самой концепции обоюдных сделок. Теперь, шесть лет спустя, работала логика самосбывающегося прогноза: чем скорее Путин видел в Западе врага, тем скорее Запад видел врага в Путине. Чем чаще Путин говорит про подарки, чем активнее Россия демонстрирует имперские амбиции, тем сильнее желание Запада ее сдерживать, что в свою очередь устраивает Путина, потому что доказывает ему, что он был прав с самого начала.

Акт третий.

После устроенных Медведевым оттепели и перезагрузки Путин возвращается в Кремль. И кто теперь убедит его, что люди сами вышли на Болотную площадь, а не Хиллари Клинтон их вывела? Украина уже не идет в НАТО — но теперь уж вместе с президентом Януковичем она идет в зону свободной торговли с Евросоюзом, по этому поводу и среди элиты, да и в целом по опросам в Украине полный консенсус. Но Путин ее ждет в Таможенном союзе и никакой евроинтеграции. У Путина есть план: он строит Евразийский Союз — СССР, но на новый лад. Все повторяется как встарь. Россия на той же остановке. Без Украины Евразийский союз немыслим. И Путин выкручивает руки Януковичу в ходе их знаменитой полусекретной встречи 9 ноября 2013 года — за две недели до подписания на саммите в Вильнюсе соглашения об ассоциации Украины и ЕС. Никто не знает, что он тогда сказал Януковичу, но по версии украинского политика Геннадия Москаля, «никогда Россия не будет граничить с Евросоюзом», якобы сказал Путин. «Как  только ты попробуешь что-то подписать, я забираю Крым, Донецкую, Луганскую, Харьковскую, Николаевскую, Одесскую и Запорожскую области», — сказал он во время интервью Дмитрию Гордону. 

Было это или нет, кто знает, но факт остается фактом: под давлением Путина Янукович разворачивается на 180 градусов и начинается второй Майдан. В этот момент Путин, конечно, не планирует ни войну на Донбассе, ни присоединение Крыма.

Очень важны три фактора. Во-первых, опять неудача, Путин опять ошибается — его убедили, что Украина хочет быть с Россией, но это не так. И он срывает резьбу — провоцирует восстание против Януковича. Во-вторых, он снова видит коварную руку Запада. А в третьих, и в главных (и это особенно важно сегодня), кроме как этой у Путина нет повестки дня. Последние реформы были больше 10 лет назад, его политическая платформа — это исключительно борьба с Западом, его собственная выдумка десятилетней давности, объясняющая и Путину, и всей России, почему она без него пропадет и зачем он вернулся в Кремль. Экономический рост встал, несмотря на то, что нефть стоит больше 110 долларов, модель, основанная на внутреннем спросе, исчерпана, нужны системные перемены: открытая конкуренция, доверие инвесторов, работающая судебная система, и вместо всего этого Путин, который вернулся как минимум на 12 лет. А что делать эти 12 лет? И вот его опять побеждают люди на Майдане.

И уже в ответ Путин переворачивает доску — забирает Крым, что было невозможно себе представить, и начинает проект Новороссия — войну на Донбассе. Нас все время обманывали, водили за нос — хватит, мы забираем Крым — это почти дословный пересказ его Крымской речи 18 марта 2014 года, манифеста его обиды на Запад, обиды, которая росла в нем 12 лет, с той самой американской курицы. Путин на коне: сильно просевший по ходу возвращения в Кремль рейтинг снова взлетает до небес — это знаменитый крымский консенсус. 

«Как отмечают социологи, столь высокий уровень одобрения работы президента (82,3%) зафиксирован в первую очередь в связи с вхождением Крыма в состав Российской Федерации и тяжелой обстановкой на Украине. ⟨...⟩ Одобрение деятельности президента РФ продолжает расти второй месяц подряд. За последнюю неделю, согласно опросам ВЦИОМ, рейтинг Путина вырос с 75,7 до 82,3%, а с начала года — на четверть (с 60,6% в январе до 74,4% в марте)», — цитата из материала ТАСС «ВЦИОМ: рейтинг Путина достиг нового максимума — 82,3%» от 27 марта 2014 года. 

При этом никакого Евразийского союза больше нет и никогда не будет — зато есть повестка дня. Запад выкидывает Россию из восьмерки, вводит санкции — наступает, пытается подчинить Россию. В октябре 2014 года Мюнхенская речь меркнет на фоне своего сиквела — Валдайской речи Путина: он вспоминает (это такой намек), как Запад и НАТО боялись Хрущева — ракет завались, того гляди долбанет. А еще через три недели Путин досрочно уедет с саммита большой 20-ки в Брисбене — ошарашенные мировые лидеры откажутся с ним сидеть за одним столом. Зато с ним поговорит Ангела Меркель, и это будет показательный разговор. Они проговорят два часа и почти все это время Владимир Путин будет читать ей вариацию своей Крымской речи на тему, как Россию обидел Запад. Заодно объяснит, что Донецк и Луганск должны вернуться в состав Украины на правах автономий и на особом положении — примерно как Чечня в Россию. Через два месяца это и станет основой Минских соглашений, подписанных Порошенко после поражения в Дебальцево, которые с тех пор не были выполнены и не могут быть выполнены. Но тогда в разговоре Меркель с Путиным с Брисбене был еще такой эпизод, писала Financial Times:

«Меркель попросила своих ближайших помощников выйти за дверь во время встречи в Брисбене 15 ноября 2014 года. „Она хотела остаться с Путиным наедине, что бы понять, можно ли его подтолкнуть к большей откровенности и узнать, что он хочет на самом деле, — говорит источник, поставленный в известность о содержании разговора, — Но он не рассказал о своей стратегии, потому что она ему не известна“».

И это наблюдение Меркель середины ноября 2014 года может оказаться особенно ценным сегодня. Путин не знал, чего он хочет. Он хотел удержать на поводке Януковича, а затем его просто затянуло волной событий. Он не ожидал такой мировой реакции, тем более он не планировал сбивать над Донбассом «Боинг» и становиться изгоем, он не был готов к столь жестким санкциям, а еще через три недели упадет цена на нефть и рухнет рубль. Но он решил для себя, что Украина — это его рубеж и надо стоять до конца, тем более что у него нет выбора. И через два месяца по сути военной силой заставил Порошенко подписать минские соглашения. Опять победа.

Сегодняшнее положение Путина во многом напоминает то, в котором он обнаружил себя летом 2013-го, после того как вернулся в Кремль — только оно гораздо более тяжелое. Во-первых, экономический кризис: реальные доходы населения падают уже седьмой год подряд, люди беднеют на глазах. Во-вторых, кризис политический: крымский консенсус лопнул, недовольство растет, рейтинг Путина идет вниз. А до 2036 года снова все те же 12 лет, даже 14. А решений нет и уже не будет. Что делать? Или вопрос попроще: какой у Путина план с Донбассом? А что, если он сам этого не знает? Точно так же, как не знал, что ответить Ангеле Меркель? Вот что пишет политолог Владимир Пастухов:

«Чего добивается Россия? Являемся ли мы свидетелями очередной «психической атаки» Кремля с целью вымогательства «поблажек» со стороны Запада и подавления воли Украины к сопротивлению, или мы наблюдаем за последними приготовлениями к «окончательному решению украинского вопроса» при помощи военной силы? Думаю, что ответа на этот вопрос не существует, так как окончательное решение будет принято ситуационно — в зависимости от того, как будут складываться обстоятельства», — цитата из авторской колонки Владимира Пастухова в «Новой газете». 

При этом Пастухов уверен: дело идет к войне, к ней подталкивают много факторов и главный из них — это внутренняя агрессия системы, победивший в России милитаризм. Не выстрелить заряженное ружье не может. Задача, которую Путин поставил 20 лет назад — удержать Украину в зоне влияния, — так и не решена. У Владимира Путин к Украине набежал уже счет с процентами. И чем уже будет пространство для маневра, тем сильнее будет искушение рискнуть снова.