Два типа казаков: либо едут на Донбасс, либо бьют Навального

Но с традициями в России вообще‑то проблема. Мерная поступь истории оборвалась в октябре 1917 году и так толком и не восстановилась. После революции казаков быстро расказачили, а кого недорасказачили — добили в тридцатых годах. Традиции стали восстанавливаться в полную силу с начала нулевых годов XXI века, когда краснодарский губернатор Ткачев понял, что ему нужно что‑то вроде боевого отряда. Просто бандиты не годятся, это не по-государственному. Значит, нужны папахи с нагайками. 

Михаил Фишман обсудил нападение в Анапе с главным редактором издания «Кавказская политика» Максимом Шевченко.

Фишман: Думаете, это сам Ткачев придумал? Конечно же, нет. Разумеется, не его эта великая мысль — великая мысль возрождения России. Судите сами, само по себе насилие — это, конечно, некрасиво. Более того, считается, что это вообще, в целом, несколько даже преступно. Значит, если продолжать эту мысль, насилие нужно во что-нибудь одеть, нарядить, тогда это уже будет не просто шпана, а полноценная часть общества, берущая начало в этом далеком, богатом и мудром прошлом. Например, можно дать нагайку и кепку. Можно дать костюм солдата Великой Отечественной войны с полосатой ленточкой, разумеется, теперь так делают. Можно вообще представиться ветеранами, ветеранам у нас закон не писан, ветеран следит за тем, чтобы не нарушалось нечто большее, чем закон — это такое знаменитое есть у нас выражение. Можно кожаную куртку дать. Вот он — беспечный ездок по-русски. А можно, и это тоже форма, разумеется, можно надеть шапочку и отрастить бороду. В этом есть логика.

В принципе, в цивилизованном государстве наличие формы — это некий квалифицирующий признак легитимного насилия. Подразумевается и предполагается, что это должна быть или полицейская, или военная форма, но, в крайнем случае, некое удостоверение, которое вы можете предъявить, тогда у вас появляется право на это самое легитимное насилие. Само по себе это сложность, но вдруг выяснилось, что форму необязательно получать на службе, необязательно для этого делать какую-то карьеру и обращаться в государственные инстанции, можно ее просто купить в магазин, или пошить самому, но это же клондайк, эльдорадо, как говорил Глеб Жеглов.

Путин: Смотрите на постсоветское пространство: полно формы, которая похожа на форму... Пойдите в магазин у нас, и вы купите там любую форму.

Фишман: А у меня в гостях по скайпу Максим Шевченко, добрый вечер.

Шевченко: Добрый вечер.

Фишман: Максим, вернусь к казакам и к этой истории в Анапе. Про нее говорят, что это выход на некий новый уровень, когда так публично, спокойно, наглядно избивают активистов, и тут у нас отличились казаки. Кто они?

Шевченко: Во-первых, я могу сказать, что эта шпана никакого отношения, на мой взгляд, к казачеству не имеет. Это опричники, которых бывший губернатор Ткачев создавал под видом, как он тогда высказался на совещании с какими-то работниками МВД, я помню, это было несколько лет назад, мы писали об этом подробно, типа для того, чтобы создать завесу выходцам с Кавказа. Под предлогом этого он создал боевые отряды, которые он сам и финансировал из губернаторского фонда, он тогда об этом публично объявил. То есть фактически это просто такие какие-то карательные отряды крупнейшего министра латифундиста, который есть в нашей стране.

Фишман: А чем они занимаются, когда...? Навальный не все свое время проводит на Кубани.

Шевченко: Есть на Кубани еще такой порядок, и якобы патрулируют там какие-то города на черноморском побережье Кавказа, города, перенасыщенные структурами полиции, ФСБ, ФСО, потому что там находятся президентские дачи, там находятся дачи разных членов правительства и разного рода, естественно, режимные объекты, тоже связанные с этим. Поэтому мне, честно говоря, вообще непонятно, какое отношение эти военизированные подразделения имеют к казачеству. Я знаю атамана Владимира Громова, который при губернаторе Кондратенко был атаманом кубанского войска — это профессор Краснодарского университета, историк, сам коренной казак, он может доказать, что он казак. По своей родословной  это интеллигентный, умный, тонкий человек, который, как и другие представители коренного кубанского казачества, никогда не проявлял себя, как и другие кубанские казаки, таким быдлом, понимаете? Никогда толпой не нападали на людей с рюкзаками за спиной.

Но с тех пор, когда казачество возглавил отставной приезжий милиционер Николай Долуда, который никакого отношения к коренному кубанскому казачеству не имеет, но зато имел отношение к губернатору Ткачеву, будучи ему верным и лояльным человеком, казачество вообще поменялось, появилась эта практика каких-то террористических отрядов, которые действуют якобы от имени казачества в таких якобы кубанках — так называются эти головные уборы коренные казачьи. Но с этого момента, собственно, все теоретики возрождения казачества как этнокультурной группы, а именно так казачество названо в законе о возрождении казачества, который был подписан вначале 90-х годов в России, все эти коренные лидеры были отстранены на второй план. Казачество превратилось просто в такие ЧОПы под охраной губернатора, которые решали охранные какие-то или, как мы сейчас видим, террористические функции в интересах правящие на Кубани олигархии.

Фишман: Да-да, понятно. То есть такая приватизация насилия в данном случае в лице...

Шевченко: Ничего общего с казачеством казаки на Кубани — это реально есть, и есть десятки тысяч людей, живущих в станицах, людей, которые...

Фишман: Можно отличить настоящего казака от поддельного, это возможно.

Шевченко: Да, настоящий казак — это человек с каким-то внутренним таким стержнем этическим, знаете. И могу сказать, что многие критикуют казаков, и я видел кубанских казаков на Донбассе, можно по-разному относиться к донецкой войне, но это на самом деле были казаки такие лихие, дружелюбные, между прочим, не хамоватые. Мне трудно представить, что те, кто, пусть это и не нравится многим, сражался в Луганской области, так нападали бы толпой на женщин, по-моему, Марину Литвиненко избили, что-то еще вроде было ужасное такое. Это какой-то просто такой акт черносотенного фашистского террора.

Фишман: Понятно. Те, которые нападали на Pussy Riot несколько лет назад — это какие?

Шевченко: Да, это избиение — это то же самое. Тогда была масса вранья, тогда врали, что это все не имеет отношения, но выяснилось, что это было сделано при участии и в присутствии так называемого главного казака по городу Сочи.

Фишман: То есть есть правильные казаки, они ездят на Донбасс. И есть поддельные, которые просто бьют людей на улицах?

Шевченко: Может быть, кто-то из них тоже ездил на Донбасс, я не знаю. Я не считаю, что поездка на Донбасс является критерием правильности казачества.

Фишман: Просто это вы говорите.

Шевченко: Да, я просто говорю, что я их встречал на Донбассе, другие были люди, это были веселые, боевые такие, яркие люди, и мне трудно представить, что они кого-то толпой будут избивать так на Привокзальной площади. Тут какие-то такие были мордовороты, которые, скорее, напоминали таких каких-то лакеев из каких-то трактиров, знаете, таких каких-то эпических из писаний Островского или Чехова, потому что это была такая жуткая сцена, которая, на мой взгляд, просто дискредитировала само имя казачества.

Фишман: Такое слово прозвучало — опричнина. Я его на самом деле слышу все чаще, должен признаться, необязательно применительно к Кубани, и к тому, что произошло с Навальным. В частности, и к тому, что происходит с Каменщиком, и к тому, что происходило с Евтушенковым. Все время звучит это слово «опричнина». Вместо государства появилась опричнина. Можно сказать, что казаки — это просто новое лицо того, что происходит сейчас с Россией?

Шевченко: Я бы так не сказал, всегда был криминал. Это, скорее, такая формализованная тень 90-х. Просто все эти ЧОПы, все эти такие полувоенные союзы ветеранов Афганистана, Чечни, казачества — все это возникло же в 90-е годы, когда такой внесистемный спортивный криминал, так или иначе, вписывался в систему крепнущего государства. Это прям оттуда, я бы не сказал, что это новое явление, это старое явление. И, наверное, в Москве мы это так не наблюдали, хотя события на Хованском…

Фишман: Только что мы обсуждали события на Хованском кладбище. Если в Москве были люди в этих папахах, они бы тоже туда пришли, наверное.

Шевченко: Там был какой-то патриотический клуб, это так называется — кавказцы, но если вы посмотрите…

Фишман: Нет-нет, это мы только что обсуждали, мы уже выяснили буквально, поэтому кто...

Шевченко: Кавказцев там немного будет.

Фишман: Да-да, мы понимаем. Но в принципе очень похоже выглядит.

Шевченко: Очень похоже, конечно. Просто я надеюсь, что эта Нацгвардия, которая сейчас у нас организуется генералом Золотовым, возглавляется, который, как я понимаю, будучи охранником Собчака, по крайней мере, имел отношение ко взглядам более-менее демократическим. Она как бы должна в себя впитать всех тех казаков и т.д., которые хотят реально служить на благо стране и обществу, а все остальное, на мой взгляд, должно быть распущено, запрещено и просто ликвидировано как подозрительное полувоенное формирование.

Фото: РИА Новости