О милости просить можно, изменить правила игры — нет. Как Путин встречался с СПЧ

С Советом по правам человека Владимир Путин встречается каждый год — и в прошлом году его спросили про Алексея Навального, тот еще лечился в Германии от отравления «Новичком». Николай Сванидзе его спросил: можно уголовное дело то открыть по факту отравления? Там и выяснить, что к чему. Нет, ответил Путин, нельзя: если человек чуть не умер, это не значит, что надо открывать уголовное дело. В этом году про Навального СПЧ даже не вспомнил — не только про Навального, но и про сотни без вины преследуемых людей, которые выходили на митинги этой зимой и весной, про сотрудников журнала DOXA, которые уже почти год сидят под домашним арестом, про активистку из Уфы Лилию Чанышеву, которая сидит в СИЗО за то, что она против коррупции и за честные выборы. Я уж не говорю про тысячи людей, лишенных права выдвигать свои кандидатуры на выборах по новому закону о причастности к экстремизму — про все это Владимира Путина даже не спрашивали. И понятно, почему: стоит ли тратить свой и без того призрачный шанс кого-то спасти на тех, кого спасти уже невозможно? И хотя бы Александр Сокуров сказал несколько слов про ингушских старейшин и активистов, которых обвиняют в экстремизме за то, что они вышли на митинг против отторжения части территории Ингушетии в пользу Чечни. 15 декабря будет объявлен приговор. Вот что, в частности, сказал Сокуров, возможно, единственный сегодня человек в стране, который может позволить себе говорить с Путиным под камерами достаточно откровенно.

«В Москве много лоббистов чеченского сектора, и москвичи решили активных ингушей заарестовать. Несколько лет держали в Нальчике в тюрьмах с нарушением, как говорят адвокаты, всех процессуальных норм. И вот 15 декабря, Владимир Владимирович, будут судить этих людей, бог знает за что. Никто не знает, за что. Ахмед Барахоев, Муса Мальсагов, Исмаил Нальгиев, Малсаг Ужахов, Багаудин Хаутиев, Барах Чемурзиев, Зарифа Саутиева. Первый раз мы на Кавказе посадили женщину за общественную деятельность, арестовали. Совет тейпов, тысячи людей в Ингушетии призывают прекратить преследование этих людей. Я присоединяюсь к этим просьбам. Моя ученица Марьяна Калмыкова сняла фильм, прекрасный документальный фильм об этой ситуации. Фильм называется „Граница“. Минкульт немедленно запретил этот фильм к показу. Немедленно!» — сказал на встрече с Путиным Сокуров. 

А главных тем на встрече СПЧ с Путиным в итоге получилось четыре: пытки в тюрьмах, суд над «Мемориалом»*, закон об иноагентах и судьба ректора Шанинки Сергея Зуева.

Что касается пыток, это теперь такое же устоявшееся слово бюрократического лексикона. Вчера пытали? Пытали. Позавчера пытали, и два дня назад, и неделю, и месяц, ну просто уже все привыкли — так вот Ева Меркачева из ОНК Москвы подробно рассказала Путину о системных пытках в системе ФСИН. Про причины пыток: выбивают показания и признания, вымогают деньги, просто ломают, наказывают. Про то, что надо делать: внести статью в Уголовный кодекс, расследовать в центральном аппарате Следственного комитета и так далее. Путин кивнул — да, говорит, согласен.

«Ева в своем выступлении перечислила все те моменты, все инициативы, которые у нас имелись и на которые хотелось бы получить какие-то мнения хотя бы президента. И что касается безобразной работы СК, и что касается разрушенного общественного контроля, и что касается криминализации пытки как самостоятельного состава преступления — все эти идеи, на самом деле, озвучены были уже неоднократно на разных площадках, и президенту я их в том числе тоже озвучивал. Тем не менее работа в этих направлениях либо вообще не ведется, либо ведется очень вяло и то, что мы видим в Ярославле, Саратове, то что мы в ходе наших поездок отчасти увидели в Кирове, в Мордовии — это все результат того, что ситуация как минимум не улучшается по всем этим аспектам. Ева это все сегодня озвучила, президент вяло достаточно, на мой взгляд, на это все отреагировал, пообещал подумать, пообещал разобраться, на мой взгляд, он как-то с большим энтузиазмом отреагировал на то, что необходима криминализация пыток и специальная статья в уголовном кодексе. Но никаких конкретных обещаний дать какие-то поручения, я не услышал», — рассказал председатель Комитета против пыток, член СПЧ Игорь Каляпин, который присутствовал на заседании. 

Вопрос о преследовании «Мемориала» поднял адвокат Генри Резник — это было уже в закрытой части. Тут-то, в ответ на соображение Резника о том, что Россия слишком враждебно воспринимает все, что приходит из-за границы, и выяснилось, со слов Путина, что это не Россия всех считает врагами, а наоборот, все считают Россию своим врагом. Ну что, это логично: так и получается, что в России сегодня очень много врагов народа. Они враги народа почему? Потому что считают Россию своим врагом. Ну не друзья же они народа, в самом деле. К вопросу про «Мемориал», который тоже оказался врагом народа — сначала иноагентом, а теперь и вовсе ликвидируется через суд, — Путин был, конечно, готов. С одной стороны, он «Мемориал» уважает и запросил, как он выразился, дополнительную информацию о ходе судебного процесса. С другой стороны, с «Мемориалом», с точки зрения Путина, есть большие проблемы. Во-первых, говорил Путин, «Мемориал» поддерживает террористов вроде организации Хизб ут-Тахрир**, которая судом причислена к террористическим и в России запрещена. Да, оговорился Путин, есть правозащитники, которые это оспаривают, но факт остается фактом — сегодня они террористы и экстремисты. Признание приговоренных к срокам заключения членов Хизб ут-Тахрир и Свидетелей Иеговы*** политическими заключенными стало одним из пунктов государственного обвинения в судебном процессе по ликвидации «Мемориала». И вот что отвечает Владимиру Путину председатель Совета Правозащитного Центра «Мемориал» Александр Черкасов.

«В каждой справке о признании политзаключенным мы пишем, что как таковое признание не означает согласие со взглядами, высказываниями или действиями осужденных. Нам действительно странно, людям светским, соглашаться со свидетелями или с хизбами. Вопрос правильной квалификации. Вопрос в том, что взгляды Хизб ут-Тахрир могут быть кому-то неприятны, но там нет террористических действий, там нет террористических составов преступления и давать за это совершенно чудовищные сроки — 20 лет и больше — это, мягко говоря, странно. Другое дело, что вот такой категориальный принцип осуждения по принадлежности к какой-то группе, а не по совершенному человеком или это группой деяний, он нас отказывает далеко, в те самые сталинские времена, когда большая часть осуждений, большая часть приговоров выносилась именно по таким категориальным делам, по массовым операциям, и это печально», — рассказал Черкасов. 

А во вторых, тут Путин, судя по пересказу, открыл лежавшую перед ним папку и прочитал: израильские специалисты выяснили, что в списках жертв политических репрессий, которые ведет «Мемориал», есть люди, которые участвовали в Холокосте — служили при нацистах и этапировали евреев к местам казни. Начать с того, что теперь мы гораздо лучше понимаем, как появилось само дело о закрытии «Мемориала» — вот из такой папки, подготовленной для Путина его же силовиками. Что касается участия в Холокосте. Речь идет о летней еще публикации израильского историка Арона Шнеера, на основании которой государственное телевидение сделало большой сюжет против «Мемориала». 

Кроме него, Шнеер нашел еще двоих коллаборационистов, так или иначе участвовавших в Холокосте. С одной стороны, тут с Владимиром Путиным инстинктивно хочется согласиться: разве это правильно, когда палача причисляют к жертвам? Но есть два момента. Один чисто процедурный: «Мемориал» как раз тогда, летом, уже объяснялся по этому поводу: в списке жертв сталинских репрессий четыре миллиона фамилий, одна-две-три ошибки возможны. «Мемориал» просто не знал про прошлое этих людей, и они уже сразу были вычеркнуты из этих списков. А второе соображение уже от меня лично и если угодно по существу. Нет оправдания этим людям, если они помогали нацистам убивать евреев и тем более сами их убивали. Нет оправдания и другим оказавшимся в ГУЛАГе участникам Холокоста. Но важно знать и понимать, что репрессированы они были конкретно за это. Можно быть одновременно жертвой и палачом — и в сталинских чистках сгинули тысячи палачей, но не за то что они палачи, а по фальсифицированным доносам и обвинениям в покушении на советский строй и великого вождя товарища Сталина. Перестают ли они от этого быть жертвами террора? Нет. Они тоже жертвы — и главное в осознании террора это понять, что бессудный приговор бессуден вне зависимости от того, кому он выносится. Владимир Путин сам себе суд — он носитель истины в последней инстанции, сам решает, кого казнить, кого миловать, и даже если он наказывает нехорошего человека, его личный суд от этого не становится более правым справедливым. Что уж говорить о суде нам «Мемориалом». Потому что суть правосудия — в том, чтобы вырвать его из рук самодержца и передать независимым институтам. А вот что возражает Путину Александр Черкасов:

«Ошибки бывают во все больших базах, в нашей, которая объединяет массу книг памяти, и иных документальных источниках. В данном случае это была картотека Воркутлага. В том же Яд ва-Шеме наверняка есть ошибки или в базе данных „Подвиг Народа“, или в объединенной базе данных „Мемориал“ Министерства обороны, но это не основание закрывать эти проекты, это основание исправлять ошибки. Почему ошибки возникают? В нашем случае потому, что нет доступа к документам. Запросы в ФСБ не всегда дают результат, а архивы не открыты. Давайте откроем архивы? Тогда будет возможность сверить по архивно-следственным делам всех людей и тогда не четыре, а все те примерно 12 миллионов, которые должны быть по идее в этом списке, они появятся», — сказал Черкасов. 

Так что на стол Путину могут ложиться сотни справок и доносов о cпорных решениях «Мемориала», — как полагают их авторы — но если они все такого же свойства, как те что зачитывает правозащитникам Владимир Путин, то от этого суд над «Мемориалом» не перестает быть политической расправой. Какую судьбу Путин приготовил для «Мемориала» — точнее, двух «Мемориалов», «Международного Мемориала»* и правозащитного центра «Мемориал»*, — уже очень скоро станет известно: суды вот-вот вынесут решения. Но без подарка правозащитники со встречи с Путиным не ушли. И в этом суть политического порядка: правило номер один — вы не можете менять правила, не имеете права покушаться на священное право верховной власти карать и миловать кого и как ей вздумается, за это вас в лучшем случае объявят экстремистом и иноагентом, но вы имеете право взывать к ее милости, уговаривать ее сжалиться и выпустить из тюрьмы конкретного человека. Ева Меркачева подробно рассказывала Путину о том, как иногда в течение многих лет в российских СИЗО держат ни в чем не осужденных людей. 109 тысяч человек сидят в СИЗО — каждый четвертый из тех, кто сидит за решеткой еще не осужден судом, вдумайтесь в эту цифру. За что? Почему? Зачем? Путин в ответ кивает: он согласен, сажать в камеру до приговора «часто совершенно неоправданно», прямая цитата. Вопрос на засыпку: значат ли эти слова Путина, что обвиняемых в ненасильственных преступлениях теперь выпустят из-под стражи или хотя бы станут меньше сажать в СИЗО? Однако над одного конкретного обвиняемого Путин, кажется, готов отпустить домой. Речь идет о ректоре Шанинки Сергее Зуеве.

«Что касается изменения меры пресечения тому человеку, о котором вы сказали, из Шанинки, надо посмотреть, конечно, здесь не могу с вами не согласится. Не вижу никакой необходимости держать человека за решеткой по тем составам, которые ему вменяются», — сказал Путин 

Адвокаты Сергея Зуева уже направили ходатайство об изменении меры пресечения на подписку о невыезде.

Ну и наконец, практика объявления нелояльных власти изданий и конкретных журналистов иностранными агентами — то есть изгоями, врагами народа, которым не место в приличном обществе. О них в том числе говорил в своей Нобелевской речи Дмитрий Муратов

«Журналистика в России сейчас переживает темные времена. За несколько последних месяцев уже более ста журналистов, медиа, правозащитников и НКО получили статус „иностранных агентов“. В России это одно — „враг народа“. Многие наши коллеги остались без работы. Кто-то вынужден уехать из страны. У человека отбирают привычную жизнь на неизвестное время. Такое случалось в нашей истории», — сказал Муратов. 

*По решению Минюста России Международная общественная организация «Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество „Мемориал“» и Межрегиональная общественная организация Правозащитный Центр «Мемориал» включены в реестр НКО, выполняющих функции «иностранного агента»

**Решением Верховного суда России движение Хизб ут-Тахрир признано террористическим и запрещено на территории РФ

***Деятельность «Свидетелей Иеговы» признана экстремистской и запрещена на территории РФ

Фото на превью: Дмитрий Азаров / Коммерсантъ