Горбачевская концепция ускорения социально-экономического развития через 30 с лишним лет возвращается в виде концепции прорыва — прыжка в новый технологический уклад, как его называет Владимир Путин. Та же самая логика: мы идем верной дорогой, но вяло, медленно, так что давайте ускоримся. Только теперь прорыв-ускорение спускаются не в виде решений Политбюро, а как поручение президента правительству, а заодно и крупному бизнесу. Богдан Бакалейко — о трудностях экономического прорыва.
Россия входила в 2018 год с большими надеждами на экономический рост. Рубль укреплялся, нефть дорожала. А ведь до этого четыре года подряд доходы населения падали и вот именно 2018-й должен был все изменить. Максим Орешкин обещал двухпроцентный рост экономики, что в общем-то неплохо, Эльвира Набиуллина предсказывала стабильно низкую инфляцию. Но экономическому чуду помешали политические амбиции. Российский рубль за год дважды падал под влиянием санкций. Дорогая нефть не спасала. А инвесторы просто боялись вкладывать деньги в Россию.
Олег Вьюгин, экономист: Когда есть угрозы, которые подтверждаются действиям — это создает негативные ожидания и высокую неопределенность. И отток капитала заключается не в том, что из России все бегут. Никто не хочет и бояться что-то делать, то есть выжидают, как бы капиталы складируют. Получается экономика слабеет и рубль тоже слабеет.
За 11 месяцев из Российской экономики убежало 60 млрд долларов. Это показатель 15 и 16 годов. Хотя в 17-м казалось ситуация изменилась в лучшую сторону. Ведь тогда инвесторы вывели в 3,5 раза меньше — всего 18 млрд.
Дмитрий Травин, профессор Европейского университета: Надо добавить наши внутренние факторы. Это незащищенность собственности. Собственность могут отнять у любого бизнесмена, но многие чувствуют, что достигнув какого-то богатства, лучше бизнес прикрыть в России, вывести деньги за границу и самому туда уехать вместе с семьей.
Искать инвестиции внутри страны бессмысленно. Реальные доходы населения в 2018 году остались на прежнем уровне. Раздутая в СМИ тема дедолларизации российской экономики спровоцировала отток долларовых вкладов из банков. Но большинство россиян о депозитах и не думает. Наоборот, берет новые и новые кредиты.
Олег Вьюгин, экономист: Домашние хозяйства берут второй, третий кредит в банке, чтобы перекредитоваться в первом банке. Это очень плохая вещь. Это, кстати, сигнал. Поскольку экономического роста не ожидается заметного, скорее всего это означает, что и доходы населения не будут расти. А под это дело взяты кредиты. Поэтому риск растет.
В этом году кредитов выдано на рекордные 776 млрд рублей. Подобных цифр Россия еще не видела. К показателям 14-го года приблизилось значение долга к доходам. Сегодня треть своей зарплаты россияне отдают на погашение задолженностей.
Дмитрий Травин, профессор Европейского университета: Если нарастает число закредитованных людей, которые не смогут вернуть банку свои долги, то это означает, что система выживает за счет финансовой пирамиды — банки привлекают все новые и новые деньги и за счет этих денег кредитуют безнадежных должников.
При том что ключевая ставка в 2018 году как была на уровне 7,75%, так и осталась. Инфляция за год выросла более чем в полтора раза — до 4%. Одним из драйверов роста стало дорожающее топливо. Бензин за год вырос на 10%. И хотя правительство объясняло все резким удорожанием нефти, на самом деле две трети стоимости топлива — это акцизы. На самом деле подорожание произошло из-за налогового маневра, которое затеяло правительство.
Олег Вьюгин, экономист: Если раньше пошлины сдерживали рост цен на бензин, то когда закончится этот маневр, ничего не будет сдерживать. Розничная цена на бензин должна быть в этом случае такая, как в Европе — то есть 1,5 евро за литр, 100 рублей за литр. В экономике которая почти стагнирует и 20% населения находятся ниже черты бедности и вообще не очень богатая страна, я бы подумал, я бы не спешил. В лучших условиях это надо делать.
В 2018 году россиянам намекнули: бюджет теперь пополнять будем всей страной. А не только нефтегазовыми доходами. Правительство объявило об увеличении пенсионного возраста до 65 и 60 лет. Дескать по-другому нельзя, в противном случае деньги на пенсии скоро закончатся. Но почему нужно было делать это так скоро — никто не объяснил.
Евгений Гонтмахер, экономист: Это как раз то, что не нужно было делать сейчас. Может быть, нужно было сказать, что надо к этому готовиться, надо было взять несколько лет на обсуждения, дискуссии, подготовку к этому вопросу. Но не с этого надо было начинать. А у нас получилось, что ее как снег на голову объявили. Реакцию населения мы видим.
Второй громкой новостью стало повышение НДС до 20%. И да — это не коснется продовольственных товаров. Но услуги связи и ЖКХ уже точно подорожают с 1 января. Вырастет в цене техника, автомобили и жилье. Спрос скорее всего будут поддерживать за счет все тех же кредитов, а инфляция пойдет вверх.
Олег Вьюгин, экономист: Это новая концепция сдвига экономики с мертвой точки. Почему не растет российская экономика? Нет инвестиций. Поэтому правительство сказало так — хорошо, вы не инвестируете, мы возьмем у вас деньги и сами проинвестриуем. Правда в инфраструктурные проекты. Правда в заводы. Появятся рабочие места — появятся доходы у работающих.
В новый год Россия входит скорее в пессимистичном настроении. Максим Орешкин уже предупредил — первая половина 2019-го будет тяжелой. Эльвира Набиуллина не исключает всплески инфляции выше 10%. Алексей Кудрин это время назвал застойной ямой, в которой Россия была разве что только во время второй мировой войны. Вот и получается 2018 год должен был вернуть веру россиян в отечественную экономику, а получилось все с точностью наоборот.
Дмитрий Травин, профессор Европейского университета: Нельзя находится под санкциями и надеяться, что экономика будет быстро развиваться. Ну не бывает такого. Если мы четко приняли решение находится под санкциями и конфликтовать со странами запада, с развитым миром, надо понимать, что экономику не вытянем. Никакой гений экономики не сочинит программу, при которой можно выйти из серьезной стагнации, находясь под такими жесткими санкциями.
Фото: Анатолий Жданов / Коммерсантъ