«Отставка Евкурова — вопрос нескольких месяцев»: бывший пресс-сек главы Ингушетии о реакции республики на решение КС о границах

Мы все более-менее, да.

Здесь не было для меня никакого секрета. Вопрос в другом: что это сделано, как обычно, нахрапом, таким вакханальным образом, да, то есть нарушая все принципы права, нормы права, как процессуальную, так и материальную часть права. То есть здесь, конечно, все сделано так, что…

А знаете, почему так сделано? Сделано так потому, что Конституционный суд ― это высшая инстанция в стране, дальше мы как будто бы не можем никуда пойти. Но на самом деле мы сейчас с коллегами изучаем основания, по которым мы можем выйти на международный уровень и мы это обязательно сделаем. Безусловно, мы будем, конечно же, добиваться справедливости.

Но есть другая сторона этого вопроса. Как будто бы признав, что для фактического изменения границы, ― а у нас изменение идет не административной границы, но границы муниципальной, ― признав вот такой факт, что двое глав субъектов могут договориться и, не спросив народ, установить самолично границу, нам открыли, развязали руки для установления границы на западе Ингушетии, потому что у нас на западе Ингушетии не закреплена граница с Северной Осетией, у нас есть там вот такой буфер в виде Пригородного района между Северной Осетией и Ингушетией, на который ингуши претендуют до сих пор.

И сейчас у нас есть абсолютно зеленый свет для того, чтобы на законодательном уровне республики принять соответствующий закон о включении Пригородного района в состав республики Ингушетия как муниципального образования и уже после этого решать вопрос об установлении границы между Северной Осетией и Ингушетией.

Что повлечет большой конфликт.

Это повлечет не то что конфликт. Мы же понимаем, там-то пожарче было, чем на границе с Чечней, во-первых.

Да.

Во-вторых, мы знаем историю 1992 года, мы знаем, что там вообще и кровь пролилась, да.

Да.

И знаем, что там территория больше гораздо, чем на границе с Чечней. Поэтому Конституционный суд сказал: «Ребята, давайте! Давайте, у вас есть на западе границы, работайте». То есть мы будем и в этом направлении, естественно, работать. Они нам сказали открытым текстом фактически: «Вы можете устанавливать границы».

В смысле есть заложенный, в решении Конституционного суда заложен риск.

Да. Нет, там не то что риск, они просто открыли ящик Пандоры, понимаете? Это решение может лечь в основу претензий всех региональных территориальных конфликтов, которые есть.

Наверно, в Кремле понимают, что этой ситуацией все-таки можно управлять, здесь надавить, там надавить, просто если не пускать это на самотек, как, может быть, произошло в ситуации с этой границей, то все будет тихо и спокойно. Никто же вам не даст присоединить Пригородный район.

Это посмотрим. Куда более серьезный вопрос встал с давлением на руководителей и лидеров протеста, да. Сейчас вплоть до девушек, которые участвуют в протесте, скажем, в освещении протеста, да, взаимодействии со СМИ, вплоть до них уже добрались, их каким-то образом начинают компрометировать, сливать какие-то материалы в интернете, оказывать давление на руководителей конгресса, вызывая их в день оглашения решения в ЦПЭ, например, да.

Понятно, что это уже началось и это будет продолжаться. И я сейчас тоже сижу в режиме ожидания. Не хочется мне, так сказать, накликать себе чего-либо, но я как бы готов, да, ко всему. Поэтому здесь, конечно, все участники протеста должны быть готовы к тому, что могут оказать любое давление в любой форме, в любом виде, в любое время и в любом месте.

Поэтому, конечно, они сейчас так на самотек не пустят это все. Естественно, будет жесткий контроль этому всему. Но это не значит, что у них будет основание разгонять тот же протест, если люди опять выйдут на улицу, потому что это реально может закончиться кровью, это может закончиться конфликтом жесточайшим между силовиками и населением, а это, естественно, спровоцирует еще большее нагнетание и еще большую волну.

Будем надеяться, что этого не произойдет. А политически? Вот Юнус-Бек Евкуров уже прокомментировал решение Конституционного суда, он им доволен, он считает, что все Конституционный суд России расставил на свои места. Очевидно, что такие слова не могут быть приняты на ура в республике. По итогам… Про Кадырова еще можно отдельно поговорить и понять, что выиграл он, а что проиграл, но Евкуров-то, кажется, проиграл точно.

Он проиграл все. Он проиграл репутацию, он проиграл поддержку населения, он проиграл все, что он делал эти десять лет, он перечеркнул вот этим решением. Потому что мы же прекрасно знаем, что люди помнят плохое, а хорошее мало помнят. Но даже при этом всем то, что он сделал, перечеркивает все хорошее, что он сделал до этого.

Сейчас настроения в Ингушетии такие, что есть у нас Сталин, да, и есть Евкуров, которых одинаково ненавидят сейчас, потому что сейчас реально в народе настроения именно такие. Я не преувеличиваю. Я как бы общаюсь с очень многими людьми, и очень много людей мне говорят: «Мы ненавидели единственного одного человека до него так, это Сталина, поскольку он нас депортировал в свое время, сослал». Все. Вот у нас не было такого ненавистного главы республики. Это не мои слова, да, это атмосфера.

Такие сильные эмоции.

Да, очень сильные эмоции, конечно, безусловно.

Даже хочется ему посочувствовать, честно говоря.

Я ему искренне сочувствую, но при этом я понимаю, что он абсолютно понимал, на что идет. Он абсолютно понимал. Зачем он это сделал, уже неважно. Что сподвигло его, мне, честно говоря, уже неважно. Хотя я примерно понимаю, в чем была причина. Но сам факт того, что он сделал, он пошел против собственного народа.

Очень правильная была фраза, когда сказали, что Евкуров подал в Конституционный суд России против Ингушетии. Да, это очень правильно, это абсолютно верно. То есть он подал в суд, чтобы признали факт отторжения территории Ингушетии, которую он по Конституции обязан защищать.

Таким образом, его положение политическое, видимо, становится достаточно шатким.

Я думаю, что это вопрос нескольких месяцев.

Вы имеете в виду отставку.

Да.

Интересно. Кадыров. С одной стороны, он вроде как получил, что хотел. Вот, собственно, ему присудили этот приз в результате. С другой стороны, мы видели сами, как недовольно встречали ингуши его, когда он приезжал, это были кадры, на которые, наверно, он особенно не рассчитывал. И тем не менее их вы видели. И в этом смысле это, возможно, тоже проблема его авторитета на Северном Кавказе. Я не знаю.

Насчет Северного Кавказа не скажу, да, но, конечно, определенное недопонимание в Ингушетии… Если бы это был кто-то другой из глав Северного Кавказа, то, может быть, еще можно было бы понять. А здесь же свои практически.

Да.

Свои. И конфликт между своими, конечно, недопонимается в республике. И понятное дело, что многие воспринимают вот такой вот ход со стороны Рамзана Ахматовича как некое грубое отношение к брату, да, вот так это воспринимается.

Конечно, у Рамзана Ахматовича, например, если смотреть с его стороны, да, он выиграл все практически в этой истории. Он выиграл территорию, он выиграл тот же Конституционный суд и так далее. Но, знаете, недавно я читал интервью нашего земляка, Михаила Сафарбековича Гуцериева. У него в интервью есть очень такая правильная фраза, которую он сказал. Там много умных мыслей, но одна из них ― это то, что правда в долгую не проигрывает никогда. Она может в короткую проиграть, но в долгую она никогда не проигрывает. Здесь пока еще короткая, но в долгую, уверен, мы выиграем.

Если говорить о короткой перспективе, то Кадыров ― победитель, а Евкуров не просидит на своей должности нескольких месяцев.

Евкуров проиграл во всех отношениях, я вам честно скажу. Он проиграл как по взаимоотношениям с Рамзаном, так и по взаимоотношениям с собственным народом. Он проиграл везде.

А эта конкретная история на этом закончилась?

Нет, конечно, нет. Я думаю, что сейчас мы изучим, там, по-моему, 26 страниц решения Конституционного суда. С правовой точки зрения мы, конечно, будем прорабатывать дальше.

Это понятно, да.

А что касается протестов и уличных акций, то я к этому имею отношение постольку-поскольку, я все-таки нахожусь в Москве больше, чем в Ингушетии. Но если комитет и если люди решатся выйти, то я, конечно, их только поддержу.