Грозные времена: что значит открытие первого в истории памятника царю Ивану IV

Ну вот открыли у нас в России впервые за всю историю памятник Ивану Грозному, страшному царю Ивану Грозному. Опричнина, все все такое, все дела. И по идее, должно бы как-то внушать страх и настраивать на такой серьезный лад, как например, когда памятники Сталину устанавливают, ничего веселого в этом нет. Но как-то вот мы смотрим, я смотрю сюжет с открытия, и что-то как-то всерьез относиться к этому не получается, это больше похоже на комедию.

Ну, карнавально, конечно, немного выглядит это все. Но дело все-таки серьезное, потому что установка памятников это большой такой символический жест. Знаете, когда памятники стоят уже 10, 20, 70 лет, ничего не происходит с символической вселенной, в общем, к этому люди привыкают. А вот перемены большие случаются, когда памятники либо сносят, либо устанавливают.

Это всегда, со всем так, со всеми изменениями правил. Когда оно действует, ничего, когда отменяют… Когда смертная казнь есть и есть давно, то как бы ничего, а когда ее вводят, то совсем другое дело получается. Так же и с памятниками, да?

Ну вот когда памятники ставят, это что-то означает. Значит, что-то меняется у нас в обществе, меняется в символической вселенной, или кто-то хочет поменять это. И вот то, что сегодня у нас вдруг возникла необходимость, или у кого-то возникло желание поставить памятник Ивану Грозному, вот у вас прозвучало несколько раз, что за 400 лет никто не хотел ему поставить памятник, и вдруг захотели. Это ведь не следовало за какими-то, я не знаю, историческими исследованиями, которые бы показали, что Грозный на самом деле, в общем, не тот, как мы о нем думали эти 400 лет. Нет, все осталось именно так, именно такому Грозному и поставили сегодня в Орле памятник. Именно такому, о котором писал Карамзин, о котором знали все наши историки, и в общем-то, которого помнили как палача. Почему сегодня захотели поставить памятник самому страшному царю русской истории? Вот это на самом деле очень серьезный звонок для нашего сегодняшнего общества. Я считаю, что это, несмотря на карнавальность действия, которое сейчас прозвучало, сама установка памятника — это серьезный звонок.

Тогда давайте поговорим всерьез. Тогда я всерьез вас спрошу, как историка. Просто это действительно было давно, и оценить трудно. Да, мы знаем, каждый, кто живет в России, знает, что Иван Васильевич страшный царь. И про опричнину мы тоже слышали, и про Казань, и про Новгород, и так далее. Но тем не менее мы еще знаем про Сталина. И когда устанавливаются памятники Сталину, то у нас это в крови, десятки миллионов загубленных жизней. С Грозным такой связи ты не чувствуешь, все-таки так не получается. Это что, это я такой черствый?

Вы знаете, с Грозным… На самом деле Сталин рифмуется с Грозным. Мы знаем, что единственный период, когда о Грозном стали отзываться положительно, то есть признавая его жестокость, говорили, что он многое сделал для российского государства, это эпоха как раз Сталина. То есть фильм о…

Да, да, мы с этого начали. Да, конечно. Сталин сам отсылал к Грозному, как к своему идеологическому отцу.

То есть в этом смысле, конечно, установки памятников Сталину и установка памятника Грозному это, в общем, проявление одного и того же. Вот давайте туда, в глубину веков, искать предтеч. В общем-то, понятно, что символизирует Грозный, он символизирует жестокую государственную власть, которая не задумывается о жизнях подданных, которая преследует свои, только этой власти понятные и известные цели, и в общем, подданные могут только терпеть или соглашаться с тем, что их жизни ничего не значат. Помните, лет двадцать назад те знаменитые ролики банка «Империал»? Там был один ролик как раз про Ивана Грозного. Вот как раз тогда очень талантливо это было сделано. И вот примерно та атмосфера, которая для нас и для многих поколений русских людей связана с Иваном Грозным, вот она была там передана. То есть атмосфера страха с одной стороны, и атмосфера всевластия государства. Вы знаете, мы, конечно, меньше знаем свидетельств об эпохе Грозного, чем об эпохе Сталина, но просто…

Ну и, наверное, все-таки и чисто статистически, видимо, меньше жертв?

Меньше грамотных людей. Статистически, я даже не уверен, что там было меньше жертв, в процентах населения. Мы знаем, по косвенным свидетельствам, что целые районы и деревни запустели. Что там пахотные земли некому было обрабатывать, особенно в Новгородской земле. Исчезли землевладельцы. И то смутное время, которое наступило вскоре после смерти Грозного, — это показатель того, что прошлось государство по родной земле очень-очень тяжелым кулаком.

То есть есть в этом нашем символическом пространстве и даже в народной памяти, может быть, уходящей в глубину веков, но тем не менее вот этот образ еще одного руководителя страны с руками по локоть в крови, да? Он существует?

Я повторюсь, что тревожно то, что именно его актуализируют, что есть люди в стране, которым кажется, что вот и пришло время, когда именно о таких людях, о таких правителях надо вспоминать. Мне все время обидно за то, что в российской истории были и другие традиции. Были традиции реформаторов, были традиции людей, которые, в том числе государей, если уж хочется очень ставить царя, Александра II…

Ему тоже поставили памятник на нашей памяти.

Да, на нашей памяти, кстати. Но вот посмотрите, когда ему поставили? В конце 1990-х?

Нет, это было позже, это был, я думаю, 2003, 2004 год. 2002 год, наверное.

Который около Храма Христа Спасителя, в Москве.

Да.

Это еще на волне реформ. То есть есть другие какие-то традиции в российской истории, которые, в общем, говорят о том, что и государство, даже если мы признаем, что российское государство всегда играло гораздо большую роль в развитии страны, чем в Западной Европе, но государство играло роль и прогрессистскую, и роль либерала главного, роль сберегателя народа. Почему-то сегодня востребованы другие правители. Мне кажется, это очень серьезный звонок, и повторюсь, речь не о губернаторе Орла или не об этих мотоциклистах. Речь о том, что вообще в стране какой-то есть запрос среди какой-то части общества на то, что вот мы идем в этом направлении. Мы не должны идти в этом направлении и символически размечать дорогу. Эта дорога нас ведет туда, куда привела Россию после Грозного, то есть к смуте или к разорению страны. Внутреннему разорению, никакой внешней агрессии не было после Ивана Грозного, пока эту агрессию не позвала сама разруха, вызванная опричниной, вызванная последствиями Ивана.

Спасибо большое. 

Фото: Сергей Москоусов/РИА Новости