«Горький привкус раннего Медведева»: Константин Гаазе об аресте Навального, молчании Путина и назначении Васильева

Действительно, поскольку косят косой буквально губернаторский корпус в России, я все-таки с этого бы начал. У меня такое понимание, что это предвыборный ход, и я объясню, почему. Потому что таким образом людям передается ощущение, что что-то происходит, происходят перемены. Вот они сидели в Дагестане и все уже лезли на… в общем, устали они от Абдулатипова, и были очень рады, что, наконец, пришел кто-то другой. И так далее. И восемь регионов — это много, и это еще, может быть, не конец, скорее всего, это не конец. И таким образом у нас перед выборами у людей, у избирателей возникает ощущение, что что-то же делается, это не застой, мы движемся вперед.

Это валение ради валения — да, это действие ради того,  чтобы показать, что государственная власть и Путин как президент способны действовать — безусловно. Конечно, эти восемь назначений можно расширить на какие-то сюжеты, там будет, например, интересный момент, связанный с тем, что есть регионы, которые, очевидно, не представляют особого интереса, поэтому там работает вектор «молодые технократы». Регионы, которые особенно никому не нужны, поэтому туда можно отправить грефовских мальчиков третьего поколения, двух как будто клонированных губернаторов. Есть регионы, которые интересны, и это Красноярский край и Приморье, два очень интересных назначения. Усс — я поздравляю его, он высидел регион, 25 лет на посту.

Я помню выборы, когда он боролся с Хлопониным.

А до этого с Лебедем.

Я помню, еще выборы были тогда настоящие.

Если бы в стране не менялись три раза правила избрания губернатора, этот человек стал бы губернатором, я думаю, что лет 10 назад, а, может быть, и раньше. Сейчас уже подходил бы, так сказать, искал бы себе преемника на месте. Есть третий тип регионов, собственно, это Дагестан. Вот в момент назначения Васильева, я думаю, что где-то в Москве заплакал Владислав Юрьевич Сурков со словами: «Так можно было?». То есть мы помним историю, например, про Нургалиева, про которого говорили: ну действительно хороший кандидат, силовик, но он не может быть президентом Татарстана, потому что он якобы крещен, он не мусульманин.

В национальный регион, в самый сложный в России национальный регион, назначается человек, который никакой общей истории с этим регионом не разделяет. Мы не знаем, собственно, какого он вероисповедования, но, мне кажется, он не мусульманин, хотя, возможно, окажется, что мусульманин. И что самое главное — он никаким образом не связан ни с одной из титульных национальностей в Дагестане.

Он не даргинец и не аварец.

Он не даргинец и не аварец, и не лакец, и не ногаец, и никто. Назначение Васильева я бы выделил все-таки из ряда, сказав, что, конечно, это достаточно сильный не сигнал, но такая ухмылка в адрес, как мне представляется, главы Чечни. Потому что обе кандидатуры, которые обсуждались — и Васильев, и Меликов из Росгвардии — это силовики, обе кандидатуры — это люди, которые, в общем, с Кавказом никак не связаны.

И таким образом, как мне кажется, Путин хочет не показать, но намекнуть на то, что логика кадровых назначений в национальных республиках, особенно в кавказских республиках, может быть изменена. И если завтра Рамзана Ахматовича позовут, например, заместителем министра обороны, совершенно необязательно, что республику после него возглавит человек, на которого он покажет пальцем, совершенно необязательно, что это вообще может быть чеченец.

То есть можно действительно обсуждать возможность отставки Кадырова?

После восьми отставок почему не пообсуждать возможность отставки Кадырова?

Что угодно можно обсуждать, но это регион особенный. Я так понимаю, что это у нас на самом деле шампунь и кондиционер в одном флаконе. Потому что одновременно параллельно у нас администрация президента, просто это, мне кажется, видно по тому, что происходит, решает свои собственные задачи, которые связаны, например, с ограничением влияния спикера Государственной думы Вячеслава Володина, и идут на него единым фронтом — и глава администрации Вайно, заместитель главы администрации Кириенко, Васильев уходит из Думы. Нет?

Намного, мне кажется, важнее — это назначение человека Кириенко в Приморье, человека, который работал в Росатоме, человека, который работал в Россельхозбанке. Это важнее, потому что в Приморье будут происходить намного более важные вещи с точки зрения финансовых потоков, ресурсов, чем в Государственной думе. Приморье, может быть, через какое-то время станет третьим-четвертым по значимости регионом России.

Почему?

Потому что это наши ворота на Восток, и если мы хотим что-то на Востоке делать, а про это мы говорим уже последние три года, делать там что-то надо. Обкладывают ли Володина? Да, конечно, обкладывают. Месть ли это за то, что представителям управления внутренней политики не хватило стульев в гостевой ложе — возможно.  Но теперь вопрос в том, кто возглавит вместо Васильева фракцию, как сложится конфигурация в «Единой России».

Не могу не спросить про Клычкова, конечно, потому что все-таки это любопытная довольно история с этим новым молодым губернатором. Выглядит со стороны как, знаете, такая новая современная версия, итерация истории с Белых в 2008 году. Партийный молодой лидер…

Не единоросс.

… идет на регион. Только на этот раз это не либерал, а коммунист.

Я думаю, что это была просьба Сергея Семеновича Собянина, у меня есть основания так полагать.

Опять-таки, шампунь и кондиционер в одном флаконе.

Абсолютно. Молодой управленец, условно, «красный» регион, хотя уже непонятно, где у нас в стране остались «красные» регионы. Человек, который очень четко обозначил свою позицию: я буду пытаться создать мэру Москвы проблемы в 2018 году. Учитывая, что у нас в Москве выборы президента, а через 5 месяцев выборы мэра, для Собянина, конечно, такой вот конкурент — не очень приятный конкурент, учитывая, что президент сам сказал, что мэр Москвы — не Робеспьер. Опять же, возникшая смычка с Навальным. То есть появляется новая очень хорошая технология: если Навальный поддерживает…

Навальный, напомню, сказал, что может поддержать Клычкова на выборах мэра Москвы, на что довольно-таки сильно обиделся, мог обидеться, по крайней мере, Дмитрий Гудков.

Если кого-то поддерживает Навальный, то значит этот человек может приходить в Кремль, открывать дверь ногой и говорить: слушайте, ну назначьте меня уже куда-нибудь на хорошее место.

Не факт, что Клычков это делал, потому что говорят, что он был сильно удивлен. Общий вопрос: когда речь идет про Приморье, которые будут наши ворота на Восток, с которыми надо что-то делать, как-то, наконец, превратить, развить. Развитие регионов как новый проект следующего срока Путина, программа, об этом на самом деле «Ведомости» писали на этой неделе со ссылкой на фонд «Петербургская политика», что вот развитие регионов станет следующей поветкой дня. Звучит немножко странно, я бы сказал. Потому что что такое развитие регионов, чем это отличается от развития вообще? Кажется, имеется в виду, что у нас все регионы будут немножко как Москва. Москву у нас реновировали за два года — и все регионы теперь такими будут. У меня такое ощущение, что есть такой пафос, что мы теперь движемся в будущее, все молодые, все технократы, все регионы развиваем, идем вперед — такая вот подарочная открытка к выборам президента.

Я попробую немножко с другого края зайти на этот вопрос. В чем искусство Кириенко, которое мы уже вполне можем оценить, собственно, год прошел? Искусство Кириенко заключается в том, что все те же самые политические действия Кириенко действительно умеет упаковывать в какую-то оболочку. То есть, в отличие от Володина, который всегда выступал с позиции доминирования, с позиции силы, с позиции единой политической нации, поддерживающей президента, Кириенко умеет придумывать какие-то объяснительные модели. Собственно, безумная чехарда — 8 губернаторов за 10 дней — есть объяснительная модель: омоложение кадров.

Бессмысленный сам по себе термин — развитие регионов. Есть объяснительная модель: вот у нас есть программа по урбанистике, по развитию городов, правительство ее утвердило — 40 миллиардов, вот «Стрелка» сжигает, пардон, реновирует Ростов-на-Дону и, возможно, Волгоград. Все сходится, все складывается. То есть за всем этим очень такой горький привкус раннего Медведева, за всем этим есть привкус нацпроектов, то есть некоторых выделенных придуманных совершенно искусственным образом каких-то направлений главного удара, которые просто волевым решением выделяются и потом пропагандистскими усилиями расшиваются.

Тогда показывали — что там? — перинатальные центры были.

Перинатальные центры, скорые помощи, школьные автобусы желтые.

Это 2006 год сейчас вспоминаем.

2006-2007 год, когда они набрали обороты.

10 лет, короче, прошло.

Что такое развитие регионов — непонятно, потому что есть программа развития городов. Но в тот момент, когда мы понимаем, что у нас нет среднего бизнеса регионального, у нас есть малый бизнес и у нас есть крупный финансово-промышленный группы, которые работают в одних регионах и не работают в других, не очень понятно, кто эти регионы будет развивать. Вот эти молодые люди примерно 40-летнего возраста в очках, похожие друг на друга — чем они отличаются от других людей? Трое из снятых губернаторов работали три года, то есть они не проработали полный четырехлетний срок. Кто от них успел устать? Это хороший законный вопрос: собственно, а кто устал? Нет же какого-то разбора, нет какого-то анализа ошибок, нет государственного совета, где было бы сказано, что, значит, в Дагестане не справились, Меркушкин — прекрасно в Мордовии, в Самаре какой-то полный кошмар. Это хаос.

Кроме того, когда это происходит в таком темпе, губернатор просто перестает быть фигурой, если его меняют как перчатки, причем ворохом просто, очередями.

Элита ли они, если их можно поменять как бригадира в цеху — собственно, 10 зашли и 10 вышли.

Тогда вопрос на самом деле главный: а в чем, если не в этом… да, вот есть такая картинка вроде нацпроекта, открытка такая, что вот будем развиваться, идти куда-то туда в будущее вместе с молодежью, которая будет идти в Ростех работать и в Сбербанк, как нам в видеоролике соответствующем показывали. Это все понятно, но на самом деле это не программа, даже не предвыборная программа. С чем Путин все-таки пойдет, когда он пойдет, где этот стержень, в чем он будет заключаться?

Лето прошло в поисках образа будущего. Мы понимаем, что, в общем, это была…

Уже прошло.

Да, с образом будущего не очень понятно, что получается.

Образ будущего остался в прошлом. Запомните этот твит.

Уже понятно, что это была очень хорошая дымовая завеса, которая просто позволяла Кремлю содержательно ничего не обсуждать с первого митинга Навального по сентябрь, по губернаторские выборы, которые для Кириенко на самом деле были экзаменом на некоторую состоятельность. Теперь, когда мы говорим о программе Путина, мы снова приходим к ситуации 2012 года. Некоторые случайные наслоения тех или иных решений, некоторые случайные пролоббированные теми или иными игроками идеи будут так или иначе упакованы. Вопрос только в том, что будут ли это статьи в газете «Известия» или… скажем так, связного высказывания о том, как Владимир Путин видит будущее России до 2024 года, конечно же, не будет. Но чем ближе мы будем к выборам, тем больше будет вот этого красивого фонового шума. Снова появятся молодые лица, фестиваль молодежи и студентов и так далее.

Собственно, это продолжение начатого, то, что мы наблюдаем.

Ничего на выходе не будет. Мы уже понимаем, что Кудрин не пишет экономическую стратегию, он пишет стратегию реформы судов, которая не вписывается в то, что происходит, в то, что мы в новостях видим. Мы понимаем, что есть какие-то вещи, которые предлагает Орешкин, министр экономического развития, которые очень сложно объяснить людям. То есть что такое фискальная девальвация — что это такое? Что такое налоговый маневр? Это довольно сложные вещи. И есть какое-то количество манков, я думаю, сейчас достанут дальневосточный гектар, вместо 1 гектара будут дальневосточные 10 гектаров и так далее. То есть будет какой-то набор мелких, но громких сюжетов, из которых потом будет склеена, условно, избирательная кампания Путина.