Вышла статья, подписанная уже тобой, в которой на самом деле ты утверждаешь то же самое. Там буквально та же самая цитата: «Крымский консенсус сломан». Вы как бы одновременно с Эллой Панеях, очень уважаемым экспертом, в этом смысле выступили.
И ты утверждаешь в этой статье, что этого уже не вернуть, что этот размен обратный, всё, он уже случился. Так?
Есть история про тефлоновый рейтинг, которая технически означала следующее: политическая и социальная повестки в 2014 году были разомкнуты окончательно. Политический протест ― это протест против России, а социальный протест правительство будет решать по мере возможностей.
А предполагалось, что трансляция социального протеста в политическую сферу невозможна, и это и есть основание крымского консенсуса. Политический протест невозможен постольку, поскольку сложилась на базе крымского консенсуса политическая нация, что мы увидели на этих выборах. Мы увидели, что социальный протест может быть транслирован в протест политический и что это ситуация, которая не позволяет Кремлю отыграть всё назад и сказать: «Ребята, хорошо, давайте сейчас мы направим еще десять новых министров в десять новых областей, вместо каждого Зимина посадим по новому вице-премьеру и так далее, и так далее».
Связка, абсолютно очевидная связка между уровнем жизни, политикой правительства и теми шагами, которые правительство предпринимает внутри страны, вовне страны осознается россиянами. То есть они просыпаются и говорят: «Подождите-подождите. Крым ― это хорошо, но не платить зарплаты ― это плохо». В тот момент, когда Кремль взял на себя всю полноту политической ответственности за то, что происходит в России, невыплата зарплат стала политической проблемой.
В тот момент, когда правительство, которое работает в действительно очень сложных условиях, понимаешь, у них, значит, тут синие, тут красные, то тут взрыв, то там, то новые санкции, то пятое, то десятое, они не могут уже бегать по всей стране, как бригада, значит, сантехников, как это было после «Прямых линий», и чинить всё, что сломалось, потому что сломалось слишком много всего.
Да, крымский консенсус в этом смысле закончился. Ехать дальше на тезисе о том, что если вы недовольны своей жизнью, вы должны жаловаться губернатору, Путину, в Москву, но не голосовать против «Единой России», ― больше это не работает.
И это, что, такая настолько отрефлексированная тема? Потому что, честно говоря, мне кажется, да, я понимаю, я вижу тренд, что вот это отражается уже на голосовании. Но вот буквально так, что, слушайте, вы вот мне не даете это, это и это, а вот вы хотели мне дать, но это мне не помогает, поэтому я против вас теперь здесь… Мне кажется, что это слишком какое-то конкретное, слишком отрефлексированное восприятие этой политической реальности, в которой мы все находимся. Я не уверен, что общество так это действительно воспринимает. Может быть, так…
Во-первых, общество ― это довольно большая сущность. Обрати внимание, Панеях говорит об общественных настроениях.
Да.
Это намного более флюидные вещи, которые быстрее поворачиваются. Очень просто, есть золотое правило политконсалтинга, все политконсультанты его знают: голосуют не за прошлое, а голосуют за будущее. Этого будущего нет. У крымского консенсуса нет будущего. Что правительство и президент Путин могут предложить российским гражданам?
Миша, посмотри, есть известная пословица: «Как изъян, так с крестьян». Люди ― новая нефть. В 2013 году мы этому обрадовались. В 2014 году, когда начали закручивать гайки России из-за внешней политики, сказали: «Так вот же они». Окей, теперь пришли за людьми. Теперь других источников, кроме роста налогов, кроме концессий, которые обирают граждан, кроме увеличения количества проектов, которые должны рефинансировать кредиты государственного бизнеса, бизнеса друзей президента, и они уже упакованы в государственных банках, а это значит, что конечным плательщиком является Центральный банк, никаких источников денег больше нет.
Потому что у нас есть этот майский указ, который должен всем подарить эту новую счастливую жизнь.
Мы взяли… Кремль взял Россию и упаковал ее под некоторый политический вексель. Абсолютно ситуативно, тактически: «Ребята, ну нам надо, вот понимаете, сейчас, год, два, три, четыре!». А в итоге это закончилось тем, что, упаковав это всё как вексель, вот теперь нужно платить по долгам. Невозможно проводить социальную политику, которая предполагает купирование неравенства за счет вот этих вот вмешательств, да, с неба, да. Вот девочке костюм, тут…
Невозможно. Невозможно больше. Если вы хотите построить дорогу, это значит, что граждане должны за нее заплатить, причем заплатить они за нее должны сейчас. А потом они еще, может быть, будут платить, потому что ее решат сделать платной.
Крым был для российского общества некоторым исполнением постсоветской миссии, некоторым способом разобраться с той травмой, которая действительно произошла в 1991 году.
Мы отыгрались за все наши, значит, беды. Допустим.
Хорошо, травма закончилась. Жить как-то надо дальше. Самое главное… И вот посмотри, все те технические финты, единый день голосования, да. Ну правильно, зачем? Давайте будем делать не четыре раза в год билборды для губернаторов, а один раз в год. Один билборд нам консалтинг нарисует, значит, мы туда налепим разных губернаторов. Все эти технические финты…
«Подмосковье только вперед».
Все эти технические финты точно так же работают против системы, как и за систему. И это значит, что крымский консенсус сломан. Когда вся та схемотехника, которая была запущена во внутреннюю политику, вдруг без причины начинает работать против Кремля. Это наглядные вещи.
Да, если взять граждан, если сделать фокус-группы, если поговорить с ними, часть из них будет продолжать говорить о том, что Крым ― это хорошо, надо перетерпеть. Но я думаю, что это будет меньшая часть, а большая часть не будет говорить о Крыме больше, потому что Крым ― это прошлое. Они будут говорить о том, что, простите, в 2018 году ни президенту Путину, ни «Единой России», ни председателю правительства, который представляет эту партию, нечего предложить. Они могут предложить народу только налоги, налоги и еще раз налоги.
Но раньше звучало такое слово, как стабильность, статус-кво.
По новостям этой недели на стабильность как-то не очень похоже.
Это правда.
И это тоже проблема.
Это правда. Но, во-первых, я думаю, что там, не знаю, условное обращение Виктора Золотова к Алексею Навальному, наверно, всё-таки остается, по крайней мере, на федеральных телеканалах о нем не говорили ни слова. Что касается истории совсем уж невероятной, которая разворачивается на наших глазах, об отравлении Скрипалей, еще в марте люди поддерживали президента в этом вопросе.
Свежий опрос «Левады»: каждый второй россиянин считает, что существуют новости, которые телевизор освещает необъективно.
То есть падает доверие к телевидению.
Давай скажем совсем просто. У этой штуки был технический срок годности, да. Будем ее называть системой РФ, как называет Глеб Олегович, система, как называет Алена Леденева, наш и британский социолог, режим, Политбюро, как угодно. Это слово неважно.
Это был технологический проект, у которого были тактико-технические характеристики и срок годности. Срок годности истек, тактико-технические характеристики не соответствуют вызовам.
Вопрос, что будет происходить дальше, с одной стороны, во-вторых, что будет предпринимать Кремль. Вот это обращение Золотова к Навальному ― это нервный срыв на почве личных обиженных чувств или нечто большее?
Конечно, это нечто большее. Есть группа людей, чья профессиональная обязанность ― составлять списки врагов президента. Это не новость, они эти списки пишут с 2000 года. И там фигурировали и Ходорковский, и Березовский, и Волошин, и Касьянов, и кого там только не было, да. Эти люди постоянно приходят к президенту и приносят ему эти списки.
Видимо, сейчас они считают, что эти списки можно превратить в фактор публичной политики. И в этом смысле обращение Золотова, к сожалению, не повод для смеха. Дело не в том, показал ли себя генерал плохо образованным человеком, и не в том, что он обращается к оппоненту, сидящему в тюрьме. Дело в том, что эту работу, которая раньше считалась чем-то сакральным для спецслужбы, да, возможность доложить президенту о его врагах. Дело в том, что сейчас эту работу они решили сделать на виду у всего российского общества, а вот в этом уже ничего веселого, к сожалению.
Так это что означает на практике? Нам чего ожидать-то?
На практике это означает, что на президента будут публично и не публично давить с целью развязывания кампании против пятой колонны. Неважно, как будет называться эта пятая колонна. Анархисты… Видите, ФСБ на всех потренировалось. Страшные дела анархистов на Волге, действительно страшные, когда молодых людей просто буквально за чтение книг пытают. Дело «Нового величия», которое срежиссировано в лучших традициях. Навальный, понятно. Новые левые. Да кто угодно.
Сейчас этот список врагов президента, учитывая, что вся система исчерпывает свои технологические возможности, сейчас эти списки можно писать до бесконечности.
Это, с одной стороны, звучит очень логично и естественно, к сожалению, что так будет развиваться сюжет. С другой стороны, я вот ставлю себя, пытаюсь поставить себя на место, значит, руководителя нашей внутренней политики Сергея Кириенко, который так удачно провел президентские выборы. Он в фаворе, он управляет этим процессом, по крайней мере, в большой степени, как минимум что касается выборов и так далее.
Я думаю, он будет представлять это поражение, локальное поражение «Единой России» и нескольких губернаторов как победу системы, которая умеет адаптироваться к новым реалиям, в которой, ну да, здесь выиграют коммунисты, но это всё равно некоторая управляемая политическая поляна. Условно, естественно, мы не знаем. Но что вот мы наконец-то научились демонстрировать гибкость, и в этом наше, собственно, преимущество того режима, который мы строим и которого мы попытаемся достичь. Потому что мы же смотрим дальше, за 2024 год, пытаемся, по крайней мере. Туда на делах «Нового величия» и на пытках, которые устраивает ФСБ, не уедешь. Казалось бы, звучит убедительно.
Но ведь совершенно очевидно, что «раскрутив гайки», Сергей Кириенко привел систему к ситуации, когда она стала работать сама против себя. Если бы не единый день голосования, то были бы четыре разрозненные кампании, которые прошли в четыре разных месяца года. А сейчас мы видим, что это абсолютно кумулятивный эффект.
Можно до бесконечности рассказывать президенту о том, как хороша демократизация среди системных партий, но я думаю, что президент был в Кемерово, президент прекрасно понимает, что… Миш, даже если бы это было так, посмотри, они отработали на этих выборах весь свой стандартный набор. Один на один с президентом у всех кандидатов. У Зимина, прости, висит полностью стенограмма встречи с Путиным: «Владимир Владимирович, спортивный комплекс. Владимир Владимирович, хоккей. Владимир Владимирович, молодой регион. Нет дороги в Красноярский край, на туризм ездить некуда». Слушай, все эти финты прекрасно работали.
Объяснять это тем, что система победила сама себя? Да, это хороший ход на ковре, но надо понимать, что у этой системы закончился ресурс. Я думаю, Кириенко это понимает. И есть две вещи, которые принципиально отличают эту ситуацию от ситуации, когда на его месте сидел Володин или Сурков. Первое ― Кириенко не командует силовиками, и поэтому Золотов, и это очень важно. И второе ― Кириенко не командует СМИ, он говорит: «Вот это Громов», да.
Не командует прессой.
Не командует СМИ, да. То есть он говорит: «Вот наша внутриполитическая… Мы направили консультантов? Направили. Провели кампанию? Провели».
Невозможно этот протест объяснить как победу системы над системой. Можно сделать вид, что все в это поверили. Но на самом деле мы же понимаем, что 20% потеряно в рейтинге за три месяца и прямой выхлоп в результат предвыборной кампании.
То есть ответ может быть только сапогом.
Я не вижу других технических ресурсов, потому что хорошо, запустили шоу Соловьева. Все, значит, ходят, говорят: «Зачем? Зачем нам культ личности?». Не работает культ личности, ребят.
Мы еще не знаем, еще надо будет посмотреть.
Вот как, не сработал, да. Помнишь историю? Не разрешали президента показывать, значит, в рамках предвыборных кампаний, потом сказали: «Ладно, бог с вами, ссылайтесь на президента, цитируйте президента, используйте в наружной рекламе». Не сработало.
Количество технических финтов, которые можно было сделать, исчислимо. Они все уже были сделаны и они не работают. Дальше либо, как справедливо говорит Колядин, который всё-таки бывший сотрудник администрации, нужно делать реформу внутренней политики. То есть что делать? Сломать эти технические финты и придумать новые технические финты. Давайте голосовать 1 января. Какое прекрасное решение, да? Давайте не выбирать губернаторов, давайте не назначать губернаторов, а давайте, значит, губернаторов провозглашать на народных сходах. Пусть, значит, мы устроим вам… Что они нам устроят? Шоу кадрового резерва, реалити, и потом, значит, избиратели будут говорить: «Вот этот хорошо бежит, хорошо лег под танк».
«Активный гражданин». Это «Активный гражданин».
Более того, последний момент. Не стоит слушать дискурс, не стоит слушать политологов, которые пытаются объяснить поражение всех этих кандидатов разными местными причинами. Политическая география здесь абсолютно ни при чем.
' style='fill:%23c4c4c4;fill-opacity:1'%3E%3Cpath d='M93.28-57.4h2.52l-6.33 11.74h-2.6l6.41-11.75zM98.5-57.4h2.52L94.7-45.67h-2.6l6.4-11.75zM103.78-57.4h2.52l-6.33 11.74h-2.6l6.4-11.75z'/%3E%3C/a%3E%3C/svg%3E)
