Холера, эбола, коронавирус: почему происходят антикарантинные бунты

На этой неделе ОМОН разогнал первый коронавирусный бунт — во Владикавказе, столице Северной Осетии. Перед зданием областной администрации собралось полторы — две тысячи человек. Лозунги понятные: ваш коронавирус — это ерунда, уходите в отставку. Сначала к ним вышел на переговоры глава республики, но потом площадь зачистил ОМОН, причем дело дошло до бросания камнями. Несколько десятков человек были задержаны, сейчас сидят от 5 до 15 суток. 

Митинг этот прошел по призыву осетинского активиста Вадима Чельдиева. Чельдиев — экстравагантный общественный деятель, он давно борется с режимом, он сталинист, сторонник возрождения СССР и, разумеется, считает, что коронавирус — это часть мирового заговора, под предлогом которого людей загоняют в рабство. На каждого официального российского государственника найдется государственник настоящий, и в этой теории заговора Владимир Путин — лишь пешка в руках американских банкиров.

Активист, оперный певец Вадим Чельдиев: Мы живем сегодня в колонии, и все это прекрасно понимают. Нас загнали в долги иностранным банкам, иностранным государствам, и твердят нам, что Америка — наш враг. Хотя по факту они  являются нашими теневыми хозяевами.

Ничего нового в самом этом ходе мыслей нет, — послушайте или почитайте обращения тысяч российских националистов, — но новое тут вот что: 400 тысяч просмотров у этого ролика на YouTube, сам факт митинга во Владикавказе и арест Вадима Чельдиева еще до митинга. Ему предъявлены обвинения по уголовной статье за распространение фейков об эпидемии — той самой, которую только что приняли депутаты и по которой ему теперь светит пять лет тюрьмы. И еще, конечно, оперный голос. У Чельдиева профессиональный тенор. За несколько дней до ареста он пел на своей кухне вместе с солистом Мариинки Григорием Чернецовым. Просто чудо как хорошо поют, причем оба.

Одно дело, когда с коронавирусом и мировым заговором борются усталые зюгановцы и анпиловцы, возлагая свои вечные гвоздики к могиле Сталина в очередной день рождения Ленина, и другая песня — когда этим занимаются крутые оперные певцы. Митинг отрицателей вируса — это прецедент. А еще один прецедент — это митинги в «Яндекс»-навигаторе, в сервисе «Разговорчики», который знаком любому пользователю. Обычно там написано «Что стоим», но бывают разные комментарии, в том числе и политические, нецензурные.

Накануне Михаил Фишман зашел проверить, что пишут, и на единственной метке у Кремля было написано вот что: «Кто может, помогите — ребенка скоро нечем будет кормить, работы нет», и номер счета. Показательный такой баббл.

На этой неделе, на этом же месте — то есть у Кремля, — был целый политический митинг. Против действий Путина и правительства в связи с эпидемией. Началось в Ростове-на-Дону и пошло по всем крупным городам. «Яндекс» быстро опомнился и принялся удалять метки, а затем выдал соответствующий пресс-релиз

«Яндекс» не намерен отключать «Разговорчики» в своем навигаторе, но приложение не должно быть площадкой для политических дискуссий. Об этом заявили ТАСС во вторник в пресс-службе компании. «В сервисе будут автоматически ограничиваться сообщения, которые публикуются не в точке, где находится пользователь, так как это противоречит сути сервиса совместного обсуждения дорожной ситуации», — добавили в «Яндексе».

C «Яндексом» не поспоришь — сервис придумывался не для митингов, просто желание высказаться ищет дырочку, как вода на асфальте. Ну и, разумеется, на «Яндекс» надавил Кремль: если у тебя есть фонтан, заткни его. Виртуальный ОМОН задержал 450 виртуальных протестующих, большинство к вечеру были отпущены из ОВД. Классика на новый лад, 1984-й 35 лет спустя, или как пересказать роман Джорджа Оруэлла в «Тик-Токе» за две минуты.

Анекдот про пустой плакат — потому что, а что писать, если все понятно, — переведен на технологическую основу: какая разница, что написано в баббле? Если он у Кремля, то и так все ясно. Наш следующий шаг — это митинг в облаке. А затем в доставке еды, конечно.

Тут шутки, а администрации президента не до шуток. Что делать во Владикавказе понятно — методика отработана, а как тут быть? И в Кремле уже всерьез готовят поправки в законодательство для борьбы с онлайн-митингами и онлайн-забастовками. Думают, как сформулировать запрет на нецелевое использование интернет-сервисов. 

Тут и правда есть над чем подумать: в стране только начинается введение жесткого карантина, и выступления против правительства в связи с эпидемией с большой вероятностью повторятся. Холерные бунты в России — это, как известно, традиция. Эпидемия холеры прокатилась по России в 1830-1831 годах, и везде — и в Москве, и в Петербурге, и в провинции — дело часто заканчивалось насилием в отношении и чиновников, и врачей, потому что люди верили, что их не спасают, а, наоборот, хотят отравить.

В Москве вряд ли доминирует такое мнение сегодня, — по крайней мере, в бабблах в «Яндекс. Картах» про это ничего не писали, но важно понимать контекст типичного холерного бунта. Вот что вспоминала гражданская жена поэта Некрасова и хорошая знакомая всех русских писателей 19 века Авдотья Панаева:

«Каждый день наша прислуга сообщала нам ходившие в народе слухи, один нелепее другого: то будто вышел приказ, чтобы в каждом доме заготовить несколько гробов, и, как только кто захворает холерой, то сейчас же давать знать полиции, которая должна положить больного в гроб, заколотить крышку и прямо везти на кладбище, потому что холера тотчас же прекратится от этой меры. А то выдавали за достоверное, что каждое утро и вечер во все квартиры будет являться доктор, чтобы осматривать всех живущих; если кто и здоров, но доктору покажется больным, то его сейчас же посадят в закрытую фуру и увезут в больницу под конвоем».

Звучит знакомо, — и, главное, очень понятно: чем неадекватнее действия властей, чем скорее люди будут думать, что власть им врет, тем шире будет виртуальный митинг у Кремля, где главный лозунг был «Путин, введи ЧС» — то есть, назови вещи своими именами. И важно, кстати, что московский виртуальный митинг был не против Собянина, который и не выпускает людей на улицы, а против Путина, который называет карантин «каникулами» и отказывается поддерживать людей, которые остались без работы и средств к существованию. 

Сегодня люди протестуют против карантина и в России, и в Америке, и в других странах. Холерные бунты тоже не чисто российский феномен — они прокатились по всей Европе, и, кстати, особенно были сильны в Италии, по которой так жестоко ударил сегодня коронавирус.

Но давайте вспомним, что происходило в 2014 году во время вспышки эболы в Африке, когда там прошла волна жестоких антикарантинных бунтов. Типичные кадры того времени из Либерии, снятые New York Times: на дороге лежит тело, его забирает скорая помощь, вокруг очень недовольные, возмущенные люди:

Эпидемия эболы вспыхнула в трех странах — в Гвинее, Либерии и в Сьерра-Леоне. Озлобленные люди нападали на госпитали, на команды Красного креста. То есть, людей спасали, помогали им, а те сопротивлялись и нападали в ответ. И многие врачи погибли от рук своих сограждан. Полная дикость, конечно.

Но важно понимать и причины этих жестоких бунтов: жесткий карантин, ужасные условия, антисанитария, нехватка воды и еды, нехватка госпиталей, очень плохая коммуникация между правительством и населением — больных хватают и увозят, а потом родственники их ищут и не могут найти. Добавьте к этому религиозные убеждения и традиционные похоронные ритуалы, которые тут же были запрещены. Британские ученые Сэмюэл Кон и Рут Куталек обнаружили много общих черт между африканскими историями и гораздо более масштабными холерными бунтами в Европе: бедность, неверие властям, подозрения в коррупции, опасения за свой образ жизни. 

Национальный институт медицины США: Некоторые соображения и протестные слоганы — такие, как «Эбола — это выдумка» и «Если люди попадают в госпиталь, живыми они оттуда уже не выходят», напоминают лозунги холерных бунтов в Европе.

Причем и во время холеры, и во время эболы речь шла не только о предрассудках — и даже не только о реакции на жесткий карантин. Кон и Куталек так и пишут: наоборот, в конце 19 века в той же Италии, а также в Испании и Португалии бунты были спровоцированы нежеланим властей вводить жесткий карантин, то есть, неадекватностью действий правительства очевидной угрозе. Ровно это происходит сегодня — не в таких масштабах, конечно, — во многих регионах России. Например, жители Архангельской области с помощью петиции на Change.org обращаются к генеральному прокурору:

«Мы по динамике роста числа заболевших отстаем от Москвы и Санкт-Петербурга примерно на две недели. Это могло бы дать возможность предпринять все необходимые меры по защите здоровья жителей региона, но ничего не делалось.  Результатом бездействия новой областной власти стало резкое ухудшение эпидемиологической обстановки». 

И то же самое касается и Африки, где люди особенно жестко бунтовали в начале, когда власти плохо, недостаточно реагировали на эпидемию, а трупы днями лежали на дорогах.

Национальный институт медицины США: Но вернемся к Либерии: если учесть некоторые меры правительства, его индифиррренность, нехватку помощи, и сравнить это с европейским прошлым, то можно удивиться тому, что открыто сопротивлялись так мало людей. Наоборот, большинство либерийцев сотрудничали с оперативными службами...

Нынешняя Россия — не Россия двести лет назад, не Либерия и даже не Италия конца 19 века. Москва — одна из мировых столиц с уровнем жизни, который по крайней мере можно сравнивать с уровнем жизни в странах Запада. Но все масштабные эпидемии действуют одинаковым образом — они внушают людям страх, много страхов одновременно, и потому приковывают особое внимание к действиям властей. Обратная связь между властью и обществом, взаимное доверие становятся ключевым фактором успешной борьбы с кризисом. Именно сейчас людям особенно важно, чтобы их не обманывали и чтобы не смотрели на них сверху вниз. Британские ученые так и пишут. 

Национальный институт медицины США: Во время будущих эпидемий надо поощрять вовлечение общества в медицинское реагирование, чтобы население рассматривалось как союзник, а не как враг. В последних эпидемиях требовалось именно это: санитарные мероприятия эффективны только тогда, когда власти прислушиваются к людям, которых затронула эпидемия и общаются с ними в непатерналистском ключе.

То есть, вывод очень простой: чем меньше будет лжи и глупости, чем меньше будет ощущения исходящей от власти неадекватности — от власти на всех уровнях, начиная с полиции и заканчивая президентом, — тем меньше будет антикоронавирусных волнений в стране. А чем охотнее Кремль будет затыкать людям рот и сажать в тюрьму COVID-диссдентов, чем чаще президент Путин будет называть карантин «каникулами» с сохранением заработной платы, чем последовательнее правительство будет отказывать людям в помощи — тем скорее люди будут выходить на улицы. И дай бог, чтобы во время эпидемии это были улицы в «Яндекс. Картах». Только абсолютно неадекватный начальник в Кремле будет с этим бороться сегодня. А раз так — то смотри пункт первый. 

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.

Фото: Ольга Смольская/ТАСС