«Не приоритетная страна»: какой сигнал Трамп посылает Путину со своим новым послом

Фишман: Итак, это неожиданный выбор?

Фролов: Относительно, да. Это неожиданный выбор.

Фишман: Никто про него ничего не говорил до тех пор, пока вот за два дня до, собственно, официального подтверждения это не утекло?

Фролов: Фигурировали другие кандидатуры, да.

Фишман: И что это означает, с точки зрения политики?

Фролов: Наверное, если заимствовать терминологию биржевых аналитиков, то можно сказать, что это нейтрально по рынку. Потому что, с одной стороны, есть признаки того, что это некое повышение статуса отношений, потому что в Москву назначается не карьерный дипломат, каким являлся Джон Теффт или там Александр Вершбоу, или Джон Байерли, а политический назначенец, и не просто политический назначенец, а достаточно известный и, ну, нельзя сказать, чтобы уж совсем влиятельный, но достаточно важная персона в Республиканской партии — одна из, скажем так, восходящих звезд Республиканской партии. При этом с достаточно большим, солидным опытом дипломатической работы в сложной стране — в Китае, и плюс с опытом переговорщика по торговым переговорам, он был главой американской делегации на переговорах по вступлению Китая в ВТО.

А с другой стороны, если, как говорили в одном советском фильме, посмотреть вооруженным глазом, то как бы обнаруживаются некоторые проблемы с этим назначением, и определенные риски, связанные с Трампом, для Трампа, как складывается впечатление, что, в принципе, Трамп, отправляя человека, таким образом показывает, что это не приоритетная страна. То есть он отправляет в Россию человека, который не входит в его ближайший круг, не имеет прямого доступа к нему, более того, представляет то крыло Республиканской партии, которое Трамп, собственно, разгромил и которое активно выступало. И плюс, он отправляет в Россию человека, который ничего, в общем-то, про Россию не понимает — на данный момент ничего. Не говоря уже о том, что не владеет языком.

Поэтому если вы хотели бы, чтобы Россия была приоритетом вашей внешней политики, вы должны направить либо туда специалиста, который хорошо ориентируется в российских реалиях и будет хорошо принят российским руководством — ну, например, Том Грэм. Либо вы направляете ближайшего соратника и политического тяжеловеса, которому вы абсолютно доверяете, и у вас сложившаяся история отношений, который разделяет вашу политическую программу, что не является, так сказать, данным случаем. В каком-то смысле, можно проводить параллель с назначением, которое сделал Билл Клинтон, когда он избрался только президентом Соединенных Штатов в 1993 году, — он назначил послом США тоже политического как бы тяжеловеса Роберта Штраусса. Но в отличие от Хантсмана, Штраусс действительно был очень влиятельной теневой фигурой в демократической партии и был таким политическим ментором самого Билла Клинтона, поэтому это было понятное назначение. Здесь же, скорее, такое ощущение, что просто человека как бы убирают из Вашингтона, чтобы не решал.

Фишман: А, вот даже так?

Фролов: И определенные указания на это есть. Хантсман хотел баллотироваться в Сенат от штата Юта, где он должен был победить 82-летнего Оррина Хэтча, известного своей лояльностью к Трампу. Эта проблема как бы решается, но у Хантсмана всегда были президентские амбиции, он же участвовал в одной президентской гонке в 2012 году. И в принципе, если бы у администрации Трампа к концу его первого срока были бы большие проблемы, но, наверное, Хантсман мог бы быть таким политиком, вокруг которого бы сплотилась Республиканская партия, отвергнув вот это радикальное и не совсем вменяемое крыло. И поэтому, в каком-то смысле, да, это устранение конкурента из американской политики.

Фишман: Тогда из того, что вы говорите, следует довольно прямой вывод, что вся вот эта любовь к России и на самом деле вот этот постоянный поворот головы в сторону Москвы и в сторону Путина, который у нас продолжался до определенного момента, пока мы наблюдали за Трампом и в ходе предвыборной кампании, и после выборов уже, оказалось, все, закончился. Потому что, если ты действительно хочешь с Путиным дружить и договариваться, тогда ты, видимо, не посылаешь Хантсмана, как вы и сказали. Значит, нет, никакой дружбы не предполагается с Москвой? Трамп эту идею отменил.

Фролов: Либо эта идея, может быть, где-то и существует, но это никак еще не выкристаллизовалось в какую-либо содержательную политику. И вот эти вот назначения происходят импульсивно, без какой-то продуманности…

Фишман: Что, естественно, по-прежнему, говорит нам больше про характер Трампа, у которого нет четкого плана действий.

Фролов: Да. Про характер импульсивный, не взвешенный. Вот нужно было решить конкретную проблему, был человек, которого нужно было куда-то поставить, и вот они решили эту проблему.

Фишман: Но, если у тебя есть в голове, по крайней мере, не план, но замысел, что ты будешь договариваться с Путиным, тогда ты, наверное, этого не делаешь.

Фролов: Частично Хантсман как бы удовлетворяет задачи повышения уровня контакта и выстраивания какой-то новой линии в отношениях с Москвой, у него нет багажа в отношениях с Россией, он ничем плохим не засветился, никакими плохими высказываниями, кроме достаточно мягкой критики российской операции в Сирии, у него нет никаких жестких высказываний в адрес Владимира Путина. И в каком-то смысле, да, это брейк, это разрыв с прошлым.

Фишман: И можно начинать с чистого листа?

Фролов: Да, можно начинать с чистого листа. Другое дело, как это получится у Хантсмана, но тут вопрос пока открытый.

Фишман: А параллельно с Хантсманом, действительно, у нас уже все, мы уже забыли, как выглядит Майкл Флинн, мы уже готовимся встречать Фиону Хилл, взгляды которой, представления о том, что происходит в России, вполне понятны, и вряд ли она будет разделять, собственно, ту идеологию, которую нам Трамп предлагал все это время и продолжает — она проявляется у него в разных все время твитах, выступлениях и так далее: то Обама виноват, что он Крым отдал, то еще что-то, Путин — сильный лидер, с которым нужно договориться, и всем от этого будет только хорошо. Но это уже превращается в какие-то совершенно пустые слова без какого-либо содержания, потому что вот, собственно, мы наблюдаем те кадровые решения, которые происходят. И Хантсман — только одно, пока последнее в этом звено. То есть поворот реально все-таки происходит? По факту так получается.

Фролов: Кадровые назначения все-таки пока свидетельствуют о том, что действительно радикальных перемен в американской политике на российском направлении будет значительно меньше, чем как бы первоначально ожидалось. Судя по тому, что говорит Трамп в своем Твиттере, он явно что-то хочет получить от отношений с Россией и от Владимира Путина, но до сих пока не может решить, что именно он хотел бы получить, кроме заявленной цели — совместной борьбы с ИГИЛ. Но даже эта цель, как показывают контакты высших российских военных и американских военных, она как бы упирается в конкретику, и на земле, на самом деле, это взаимодействие не так просто организовать — потребуется значительное время.

Фото на превью: Jessica Rinaldi / Reuters