«Очевидно, что нажали кнопку на самом верху»: Евгения Альбац о штрафе The New Times и будущем журнала

Как уточнил «Интерфакс», издание наказано за нарушение закона об иностранных агентах: Роскомнадзор счел, что журнал якобы получал деньги от НКО иностранного агента и вовремя не отчитался об этом.

Как сказал адвокат издания Вадим Прохоров, заседание прошло в отсутствие ответчика в минувший вторник, на следующий день после того, как Евгения Альбац в эфире «Эха Москвы» взяла интервью у Алексея Навального — это первое было большое интервью политика после 50 дневного заключения. По словам Прохорова, если решение вступит в силу, оно будет означать закрытие журнала, так как наложенный штраф равен годовому бюджету издания. Действительно, сумма беспрецедентна — таких штрафов к российским СМИ еще не применялось.

Впрочем, РБК сообщает, что представитель Роскомнадзора эту новость опровергает: по его словам, суд не принимал решение о штрафе.

Правильно ли я изложил основную канву событий?

Примерно. Кроме того, может быть, стоит, Миша, добавить, что еще 26 сентября мировая судья Мария Шведова вернула дело в межрайонную Тверскую прокуратуру города Москвы на основании того, что все сроки давности вышли. О чем она сообщила, вот передо мной лежит ее определение, о чем она сообщила прокуратуре. Однако, начиная со вторника этой недели, началась невероятная активность, прокуратура опротестовала решение мировой судьи, дело было передано в Тверской районный суд, потом обратно передано мировой судье. Вчера в 12.30 Тверской районный суд опротестовал решение мирового судьи, а в 16.30 та же самая судья Шведова, которая возвращала дело в прокуратуру 26 сентября, вынесла решение, оно передо мной, постановление передо мной, за подписью госпожи Шведовой, копия верна, все, мировая судья, о том, что нам вынесен штраф на сумму 22 миллиона 250 тысяч рублей.

Ну, это интерпретировать можно только одним образом — была нажата кнопка в какой-то конкретный момент, видимо, в начале этой недели, и собственно, все раскрутилось так, как вы только что рассказали. Иначе это объяснить нельзя.

Кнопку нажимали несколько раз. Первый раз кнопку нажали в апреле 2018 года, когда ветеран КГБ СССР, он же депутат Государственной Думы от фракции «Справедливая Россия» господин Рыжак, по-моему, он полковник в отставке, написал обращение на имя Генерального прокурора Российской Федерации Юрия Чайка, в котором сообщил, что некий человек, ему совершенно не известный, по электронной почте, господин Игнатов, сообщил ему о том, что Альбац и The New Times получают иностранное финансирование, но не отчитываются. После чего 6 мая началась проверка со стороны межрайонной прокуратуры Тверского района города Москвы, и еще в июле месяце эта Тверская прокуратура тоже решила, что срок давности вышел. И более того, что как только нам указали на то, что мы совершили правонарушение в виде бездействия, это именно так, это не то что мы не доплатили, и не то чтобы мы не сообщали, мы сообщали все эти сведения в налоговую инспекцию, в Минюст и так далее, поскольку это деньги, которые идут через фонд, объявленный иностранным агентом еще в 2014 году. Так вот прокуратура тоже сочла, что срок давности вышел. Но на прокуратуру тоже надавили, это было в августе месяце, и дальше вот так вот несколько раз надавливали. Но очевидно, что во вторник была нажата какая-то очень высокая кнопка.

Это похоже уже на такой расстрел в упор?

Во всяком случае понятно, что… Знаете, если бы у меня было 22 миллиона рублей, я бы выпускала бумажный журнал The New Times. То, что я обожаю делать, то, что мне интереснее всего делать, и то, что я считаю важнее всего делать. Я бы не занималась сетевым изданием, на которое у нас в последние месяцы вообще тоже уже нет денег. Поэтому понятно, что ничего близко, никаких денег этих нет, что придется закрывать компанию, очевидно. Придется думать о какой-то перерегистрации, видимо, за пределами Российской Федерации. Я очень этому сопротивлялась, мне очень не хотелось регистрироваться за пределами Российской Федерации, но боюсь, что тут мне не оставляют много вариантов. Но во всяком случае сейчас, естественно, как сказал наш адвокат Вадим Прохоров, мы будем это оспаривать по инстанциям, в районном суде. К сожалению, мы вернемся к той же самой судье, которая опротестовала решение мирового судьи, так устроено наше правосудие, что искать правосудия мы будем у той же самой судьи, которая заставила мировую судью полностью переписать собственное решение, судья Затомская. Потом мы пойдем в Мосгорсуд, потом мы пойдем в Верховный суд, потому что непосредственно Президиум Верховного суда Российской Федерации ровно по этой статье вынес определение, в котором определил, что срок давности 3 месяца. Потом в Конституционный суд, ЕСПЧ. Ну, а что, собственно, нам остается?

Желаю вам удачи.

Фото: Сергей Фадеичев/ТАСС