«Если б все пошло по-другому, мы бы не понимали как дальше жить». Актер Анатолий Белый о реакции на приговор фигурантам дела «Седьмой студии»

Вы весь день были на процессе, на заслушивании приговора. Просто расскажите, пожалуйста, какие впечатления, как это все происходило.

Да, я попал туда в 11 часов и был там до конца. Что вам сказать? Впечатления были, мягко говоря, яркие. Нас, конечно, перетрясло всех в зале очень сильно, потому что когда судья Менделеева стала зачитывать показания, стала зачитывать обвинение, звучали слова, какие-то суровые формулировки, совершенно такие давящие, о том, что вина доказана, что хищения были, преступная группировка, обналичивание, хищение ― вот эти все термины, конечно, очень сильно…

Организованная преступная группа, да-да.

Да-да, все эти формулировки на нас очень сильно, конечно, действовали. Мы сидели, так сказать, затаив дыхание, потому что по тому, как судья вела сегодняшний процесс, все как будто двигалось к драматической развязке.

Потом в ходе своей речи судья говорила о том, что вся защита, все-все доводы адвокатов фигурантов были отведены, первая экспертиза, которая Силюнаса и Андрейкиной, ее показания, ее выводы не учитываются в деле судом. Краски сгущались очень мощно, я говорю, меня до сих пор еще немножко потряхивает от всего услышанного и увиденного. Но, в общем-то, это было показательное выступление системы, которая всем своим видом давала понять, что мы все лишены каких-то прав и так далее, что правят бал у нас они.

Так продолжалось практически весь день, пока в самом конце, в самом-самом конце, мы уже просто сидели на иголках, в самом конце своей речи судья произнесла слово «условно» в отношении Кирилла, в отношении всех фигурантов. С разными, я сейчас не вспомню, честно говоря, меня эмоционально так захлестнуло, что я сейчас не скажу вам точно, не буду врать, какие-то штрафы наложены, в каких суммах, на кого. Но самая большая, если можно так выразиться, радость сегодняшнего дня ― то, что мои друзья, мои коллеги поехали по домам. Это самая большая, опять же таки, поворачивается сказать слово «победа», но в каких-то кавычках, потому что, конечно, это победа именно с сединою на висках.

Да-да, я вас поздравляю с этой победой, как и всех ваших коллег.

Да меня-то что, Михаил? Как вы знаете, весь сегодняшний день подходят люди, поздравляют, я чувствую себя как-то немножко неудобно, не в своей тарелке, потому что моя доля здесь совершенно минимальна, я просто поддерживал своего друга, с которым работал огромное количество времени, которого люблю и который является талантливейшим человеком, вот и все. Я только поддержка, скажем так. Но тем не менее, да, это, наверно, можно считать победой.

А вот пока вы сидели в зале и тучи продолжали сгущаться, еще не прозвучало это волшебное слово «условно», что вы думали в это время? Что вы думали делать дальше, что вы обсуждали со своими другими коллегами, которые тоже пришли поддержать?

Вы знаете, гамма чувств была, конечно. Рядом со мной сидела Юля Ауг, сзади сидела Юля Пересильд, наверно, это в основном актеры, да, которые успели попасть на этот процесс, мы были там втроем, кучковались, сидели рядом. Во время заседания суда невозможно, конечно, было переговариваться, это нельзя просто делать, а в перерывах мы настолько были подавлены и ошарашены, что особо тоже, знаете, не говорили. Мы были именно в очень каком-то таком застывшем состоянии. В общем, да, простите, я сумбурно еще выражаюсь, меня еще не отпустило.

Да нет, все прекрасно понятно, что вы говорите.

Вы знаете что? Самые главные, наверно, какие-то мысли, которые сегодня мелькали в голове наряду с перехлестывающими эмоциями ― это было то, что весь этот, простите уж, цирк, который длился три года, наверно, все-таки он неправомерен в отношении художника. Говорили мы о том, что, наверно, все-таки в этом зале должны были, если уж должны были сидеть, какие-то другие люди.

В общем, самая главная мысль, что это, конечно, было показательное выступление против свободы выражения, свободы творчества. И было страшно, честно вам скажу, Михаил, было очень страшно, потому что если бы (в сослагательном наклонении) что-то пошло по-другому, более жестко, честно говоря, мы все не понимали, как бы тогда дальше жить. Мы и сейчас не очень понимаем, и Чулпан Хаматова прекрасно выразила эту свою мысль в своем фейсбуке, в своем прямом эфире, и Андрей Звягинцев сегодня, я видел, на Дожде тоже говорил, и самые основные какие-то мысли и чувства о том, что же дальше, что же нас ждет дальше, как будут развиваться события, потому что это наступление на творчество, чего быть не может. В общем, извините, я немножко еще сумбурен.

Фото: Владимир Гердо/ТАСС

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.