Чего больше всего боятся губернаторы, кто в приоритете у власти и какая книга по экономике поможет разобраться во всем

Наталья Васильевна, вот у меня первый вопрос к вам, сегодняшняя новость — президент Путин утвердил концепцию, так называемую, сдерживания геополитически важных регионов страны, но где очень плохая…

Что значит сдерживания? 

Я имею в виду, чтобы оттока не было, оттока населения из этих регионов. Но при этом геополитически важные регионы, но с плохой экономической динамикой, вот там, согласно этой концепции, хотят ввести некоторые социальные преференции, социальные условия, которые удерживали бы людей от бегства в более благополучные регионы. Во-первых, что в этом понимании геополитически важные, и каким образом?

Давайте разбираться. У нас, в общем, три геополитических приоритета, четыре теперь. Первый — это Дальний Восток, народ оттуда уезжал и продолжает уезжать. Второй — это наш форпост так называемый на западе — Калининградская область, у нее прекраснейший плюс миграционный, и люди туда едут, потому что соседство с Европой как-то греет. Третий приоритет из старых — это Северный Кавказ, там миграционный отток населения давным-давно идет, потому что рабочих мест качественных нет, и люди кто как-то все-таки себя ощущает квалифицированным, или просто у него есть высокая мобильность, оттуда тоже уезжают. И наконец четвертый, новенький такой приоритет — это Крым. Но простите, там мощный миграционный приток, потому что многие россияне, как они ездили в турецкий Кипр, так они лихо едут сейчас в Крым, заселяются сюда, море, оно не отменимо. Только в Кипр они ездили отдыхать или покупать недвижимость, а сюда они уже едут на ПМЖ. Поэтому получается, что вся риторика направлена только на одно место, и оно называется Дальний Восток и Забайкалье, откуда люди уезжают. Ну так они уезжают оттуда, простите меня, пожалуйста, 26 лет. 

Несмотря на саммит АТЭС, несмотря на территорию опережающего развития и все разговоры, связанные с этим. То есть пока динамика… 

Вот мухи отдельно, котлеты отдельно. Разговоры отдельно, а реальная жизнь отдельно. Она состоит в том, что на Дальнем Востоке инвестиционный спад, на минуточку, при всех разговорах о повороте на восток. Если вы возьмете самые крупные регионы Дальнего Востока, которые там погоду делают, то и в Приморском крае, и в Хабаровском крае инвестиционный спад. И это означает, что новые рабочие места создаются плохо. Уже и в Сахалине, где был мощный приток инвестиций, тоже спад. По промышленному производству — половина Дальнего Востока в минусах, половина субъектов. Если вы возьмете ввод жилья, там тоже минус, за редким исключением. Если мы возьмем доходы и розницу, то, как люди живут, это измерители, душевые доходы населения, их динамика, и розничная торговля, то ровно как и во всей стране по доходам, даже маленько чуток похуже будет. Потому что если просто посмотреть картинку, очень сильный спад доходов, он и так велик в России, он по прошлому году был минус 5, а по этому, январь-октябрь, минус 6. Так вот Дальний Восток опережает в основном по темпам спада среднюю российскую динамику.

Наталья Васильевна, а как тогда эти условия жизни будут, по вашему мнению, улучшать при этом спаде? 

Ну, словами, словами пока в основном. Потому что российский бизнес… 

Нет, ну есть вот концепция некая. 

Бумаг писано немерено, и я в каких-то из них участвовала. Но заклинания — это не способ экономического развития, ну ведь правда же. Ситуация очень простая, она состоит в том, что Дальний Восток для российского бизнеса некомфортен, и к этому есть абсолютно объективные причины. Первая абсолютно понятна — очень плохая инфраструктура. Вторая — это удорожание жизни, у вас рабочая сила дороже, у вас электроэнергия дороже. Третья — это то, что очень слабо заселенная территория, и нет эффекта концентрации. 

Все это делает простую вещь — на Дальний Восток идут, но только очень конечное, понятное направление проектов: нефтегаз, да, работает, Сахалин это показал, правда, не российские деньги, но все равно работает, лесозаготовки, работает, рыба всегда — вот это то, чем Дальний Восток конкурентоспособен. Песни про паровоз, про то, что мы там сделаем обрабатывающую промышленность, натыкаются на две простые истории: первая — российский бизнес не хочет туда инвестировать, второе — западный бизнес в нынешних условиях тоже как-то с большой осторожностью. Ну, надо немножко менять собственную физиономию, чтобы приглашать иностранных инвесторов, а петь про паровоз для внутреннего пользования можно до бесконечности. 

Вот еще одна новость сегодняшняя, тоже из Кремля, — это снятие инфраструктурных ограничений, я сейчас просто это бюрократический язык повторяю, для территорий с низким уровнем социально-экономического развития, но где много людей, где высокая плотность. О каких инфраструктурных ограничениях идет речь, как вы сами это понимаете? 

Ой, как-то я не поняла. Вы знаете, этот язык и мне неведом. С высокой плотностью? 

Плотность населения, но… 

Я знаю, где в России высокая плотность. 

С высокой плотностью, но с низким уровнем экономики.

Республики Северного Кавказа, все. 

Хорошо. А что это за инфраструктурные ограничения?

Это значит, надо больше инвестировать в социальную инфраструктуру прежде всего, в школы, больницы и так далее. С транспортной там, извините, не так плохо, Кострома обзавидуется вместе с Кировом, там дорог-то побольше. 

Северному Кавказу? 

Конечно. Это очень плотное заселение, достаточно развитая дорожная сеть, но в в горах ее, да, поменьше, но вообще население так потихоньку с гор уходит на равнину и концентрируется вблизи крупнейших городов, и это не новость, это стандартная ситуация очень многих территорий, просто Северный Кавказ вступил в нее попозже. Соответственно, если дело касается социалки, да, без сомнения, потому что воспроизводить человеческий капитал там необходимо, иначе население другим способом покажет свои особенности, лучше интегрировать, лучше обучать и, важно, лечить. Поэтому да, все так. Только у меня вопрос, за счет каких денег? Как всегда. Если этим добавили, то у кого забрали? Потому что дефицит федерального бюджета никто не отменял. Трансферты субъектам федерации, вот я, готовясь к вашей передаче, сегодня сидела считала бюджеты исполнения за январь-ноябрь, то есть на 1 декабря, так вот трансферты субъектам федерации сократились на 5%, в рублях без учета инфляции, это за одиннадцать месяцев этого года по сравнению с предыдущим. 

Дальше смотрим. Как они сокращались? Очень неравномерно по регионам. Вот например Ингушетии добавили 32% в трансфертах, она на трансферты в основном и живет, там больше 85% всех ее доходов. У Ингушетии очень плохая ситуация со школами, с больницами, это действительно недоразвитый регион. Но у меня вопрос, а какого рожна тогда вы столько денег вложили в вашу новую столицу Магас? Вам это просто категорически необходимо или можно было на социальные цели потратить? 

Мне подсказывают, что у нас есть звонок из Тольятти. Добрый вечер. Представьтесь, пожалуйста.

— Добрый вечер. Меня зовут Марат. У меня вопрос про Тольятти, про Самарскую область. До 2005 года, до смены руководства АвтоВАЗа, Тольятти был процветающим городом, дороги были хорошие, уровень жизни, люди из близлежащих регионов ехали на работу, из Ульяновска, Татарстана и Оренбургской области, находили работу и хорошо себя чувствовали. А теперь ситуация совершенно плачевная, АвтоВАЗу плохо, и Тольятти является самым большим моногородом страны, люди уезжают, зарплаты очень маленькие, и никто ни во что не верит. Скажите, пожалуйста, есть ли перспективы у Тольятти? И что нужно делать, чтобы Тольятти развивался? Спасибо.

Давайте начнем с простого. В советское время это действительно был очень престижный город. В девяностые он тоже держался, несмотря на все проблемы, потому что мечта советского и постсоветского человека — свой автомобиль — очень помогала держаться, и работники АвтоВАЗа чувствовали себя вполне уверенно. Но в нулевые годы вообще-то в Россию пришел мировой автопром и начал активно строить заводы, причем сделано это было теплыми руками наших властей, которые поставили заградительные ввозные пошлины на готовые автомобили. Так что это не только ваша история, это история федеральных решений. 

А когда здесь сборка достигла миллиона и выше, то вдруг потребитель выяснил, что кроме «Жигулей», есть и другие очень неплохие автомобили. Поэтому не надо пенять на смену губернаторов, хотя там есть свой резон, последние ваши два-три губернатора были, я бы так сказала, не очень профессиональные, вежливо очень говорю, включая нынешнего. Но ситуация в том, что Тольятти проиграл конкуренцию глобальному автопрому. 

Что происходит сейчас? Яма трехлетняя, спад в объемах промышленного производства, очень болезненный для города, рубка занятости на АвтоВАЗе, у меня на нем уже 45 тысяч человек начинали рубить в 2008 году, в 2009 году — 115, сейчас 45. И вообще Тольятти уже не моногород, если уж на то пошло, по критериям, которые применяются к этим городам. Жестко? Да, но это был советский завод с советской системой занятости, с советским качеством. Он сейчас выруливает на другую парадигму развития, тяжело и больно. 

Что еще бы добавила. Вырулил или нет? Ну смотрите, если мы берем промышленное производство, то спад в Самарской области очень мягкий, но пока продолжается, как и в прошлом году, где-то минус 2%. По инвестициям картинка хуже, а без инвестиций, как вы понимаете, развития не бывает, по инвестициям спад за три квартала, года пока нет, минус 5%. Если мы посмотрим на ситуацию с бюджетом региона, а это очень важно, то здесь я бы сказала следующее, в целом бюджетные проблемы сейчас более-менее умеренные. Во-первых, дефицита нет, по одиннадцати месяцам бюджет региона в профиците, это хорошая новость, это значит не будет адской рубки всего и вся, чтобы выйти в какой-то ноль. Но если мы посмотрим, как расходуются денежки, то области приходится все-таки немного поджиматься. Динамика доходов неплохая, по одиннадцати месяцам это 10%, расходы увеличивают гораздо аккуратнее, на 5%. Это правильно, потому что у области все-таки не такой уж большой, но есть долг. 

Что я могу сказать? Не оглядывайтесь назад, это была другая история, советская и постсоветская, смотрите на сегодня и на завтра, жизнь меняется. Если новые управленцы АвтоВАЗа смогут встроить завод в довольно жесткую современную ситуацию, ведь спад коснулся всех автопромов, включая импортный, и думайте о том, как диверсифицировать свои риски. 

Наталья Васильевна, вопрос от Татьяны Никитиной, я цитирую по фейсбуку. Часто говорят, что нужно отдать больше прав распоряжаться деньгами в регионы, но ведь это не спасет от разворовывания этих денег местными властями, даже наоборот. Мне кажется, воровать будут еще больше, а до школ, больниц, театров, науки, социалки не дойдет. В общем, понятный вопрос. Нужно ли больше экономических прав регионам или нет? 

Вопрос простой как трактор. У вас есть два варианта. Я, во-первых, не знаю, где больше воруют, на федеральном, региональном или местном уровне, схем много везде. 

На федеральном, наверное.

Не знаю. Я, когда не считаю, не умею сосчитать, я не делаю выводов. Но могу вам сказать, что альтернативой может быть совсем не воровство, а вбухивание огромного количества денег в оборонные расходы. В прошлом году федеральный бюджет увеличил их на 28%. Вам от этого легче? Поэтому, децентрализация необходима, но она в России непроста, по той простой причине, что у нас очень разные доходные возможности регионов, это называется налоговая база. 

Есть регионы, которым очень мало что взять из своей территории в виде налогов, им приходится сильно помогать. Причины разные. Одна из них понятна, нет ни нефти, ни газа, нет ни крупных городов, где торговля развивается, и как бы старая структура экономики, заводы полудохлые, ну тут что выросло, то выросло. А есть причина — гигантская доля теневой экономики. 

Тот же Северный Кавказ, он же не бедный, реально не бедный, просто этой экономики нет в налоговой сфере, она живет отдельной жизнью, ее невозможно вывести наружу, а если выведете, она наполовину перемрет. Поэтому децентрализация нужна, но она очень невелика по возможностям в части налоговых доходов. Децентрализация нужна в расходных вещах. 

Вот в оппозиции к этому вопросу, вопрос Артура Тушина тоже из фейсбука. Москвацентризм — тупик России? — спрашивает он. И можно ли из Москвы выстроить в России федерацию? Либо всегда будет получаться нечто имперообразное? 

Ну да, наследие в виде имперской, вертикальной ментальности управленческой, не только управленческой, население тоже примерно так же думает, все проблемы в Москве, все жалобы — Путину. Это есть, но это все равно будет меняться. Не быстро, но я могу сказать так, это не столько имперскость, это гораздо глубже, это страх потерять территорию столь огромную, которая раз за разом в истории России воспроизводит чрезмерно централизованное государство. 

То есть главное для власти — удержание власти. 

Удержание власти, территории, это любыми песнями поется, но суть в том, что глубочайшее недоверие есть к возможностям и навыкам региональных властей. Контроль тотальный, и он не был всегда таким, мы же помним, что в девяностые все было иначе. У нас качели. Когда слаба центральная власть, в центральном бюджете мало денег, тогда губернаторы были гораздо более самостоятельны. Много дров наломали? Много. А федералы этих дров не ломали совсем? 

А вот в продолжение этой темы Леонид Попик из Курской области тоже вас спрашивает про регионы. Какие реальные инструменты остались в руках региональных властей для привлечения инвестиций и увеличения собственного бюджета? То есть насколько они самостоятельно могут и каким образом привлекать в свой регион инвестиции и увеличивать бюджет? 

Я поняла. У меня есть присказка, что когда все тело грязное, пятка отмытая не сверкать может, толку от этого ноль, поэтому пока не улучшится инвестклимат применительно ко всей стране, регионам сделать что-либо очень трудно, но некоторые пытаются, и даже получается. 

Какие и каким образом?

Есть правила успеха. Первое — вы должны быть очень активным, но таких немало, тащить, привлекать, показывать.

Кого бы вы выделили из губернаторов?

Я сейчас объясню, подождите. Второе — у вас должны быть ресурсы для того, чтобы софинансировать хотя бы инфраструктуру, раз, или у вас должны быть такие объективные выгоды, которые видит инвестор, два, и они не зависят лично от губернатора. Два примера, абсолютно простых. Калуга, колоссальная активность команды и плюс, извините, сотня километров от Москвы, Москва — самый крупный рынок сбыта в стране, неотменимое преимущество. Когда-то, раньше или позже, Артамонов уйдет, дай бог ему здоровья и долгих лет работы, но сто километров никто не отменит. 

Второй пример — Тюменская область. Очень активная политика, очень толковая по привлечению, но вот такой бюджет и возможность софинансировать массу инфраструктурных расходов, чтобы снизить издержки инвесторов. Вот и все. 

Давайте как раз привет нашим калужским зрителям передадим. У нас есть видеовопрос как раз из Калуги. 

— Очень много говорят о чрезмерно высоком государственном долге Соединенных Штатов, и тем не менее, это экономически очень развитая держава, ведущая держава мира. В то же время в Калужской области последнее время долг государственный тоже зашкаливает, и это критикуют. В чем разница между государственным долгом Америки и ее экономическим развитием и государственным долгом Калужской области и критикой этого долга?

Я начну с констатации. Долг Калужской области относительно ее собственных доходов, собственных значит без учета трансфертов, то есть федеральной помощи, это 90% к доходам, это много. Но могу вам сказать, да, это много, но это не максимум. Есть примерно шесть, семь, восемь регионов, а то и десяток, которые покруче. В структуре вашего долга очень приличную часть, больше половины, занимают бюджетные кредиты. По факту, это федеральная помощь. Бюджетный кредит, чтобы было понятно, все вы где-то занимали когда-то, знаете, что такое ставка, так вот ставка бюджетного кредита 0,1% годовых. Всем все понятно? Ну это фактически деньги, которые довольно быстро съедаются инфляцией. Поэтому Калуге грех жаловаться, ей прилично помогли бюджетными кредитами. 

Второе — чем отличается наш долг от долга тех же Соединенных Штатов? Во-первых, долги регионов нельзя сравнивать с суверенными долгами государств. Во-вторых, регион не может быть банкротом, это абсолютно понятно. В-третьих, эти долги сформировались в основном не потому, что плохо управляют, а потому, что на регионы в 2012 году навесили дополнительные расходные обязательства по повышению заработных плат бюджетникам, почти не добавив денег. Регионам пришлось эти все повышенные обязательства на 70-80% оплачивать из своих бюджетов. Они просто надорвались. У Калуги немножко другая история. Калуга начала занимать раньше, она не Тюменская область, она не Ханты-Мансийсий округ и не Сахалин, у нее нет жировой подушки в виде большого бюджета и не было. И чтобы привлечь инвесторов, она пошла на риск, она занимала и инвестировала в инфраструктуру. Этот риск был абсолютно оправданным до какого-то предела. Когда объем автопрома в России стал так велик, а спрос начал резко падать, Калуга пострадала первой, она жертва кризиса. 

Ольга Попова, не знаю уж, наша коллега или зритель, спрашивает вас, насколько упали средние реальные доходы граждан за 2015 год, и насколько, в сумме, после начала рецессии? И на чем люди стали экономить?

Готова ответить. По 2015 за год минус 5, по январю-октябрю, десять месяцев 2016 года, почти минус 6. Суммарно, если брать три квартала 2014 года, когда мы еще не поняли, что нас ждет, мы поняли это в ноябре-декабре 2014 года, и три квартала вот этого, прошедшего, 2016 года, примерно минус 10. То есть в реальном выражении в среднем россияне обеднели на 10%. Но если брать по годам, вот когда это было, это примерно 2010 год. Тогда вроде как никто не умер, правда? И даже, в общем, чувствовали, что выползаем из кризиса, где-то так. Поэтому адского падения пока нет. Но мы привыкли уже немного к другому уровню потребления, и это больно и обидно.

А к какому? Вот на чем стали экономить? 

А это зависит от… Прежде всего, конечно, в номенклатуре продукции выросла доля продовольствия, потому что сжалось непродовольственное потребление. А внутри самого продовольствия ценовые изменения — стали брать дешевле, конечно, стали брать более простые продукты. Прилично сократилась ипотека, сейчас ее пытаются поднимать. Не забывайте еще, что помимо проблем доходов, мы же пришли к этому кризису в страшно закредитованном состоянии. Население российское в общем-то оказалось достаточно ответственным, оно частично брало кредиты, чтобы оплатить предыдущие, но тем не менее, оно концентрировало ресурсы домохозяйств, чтобы возвращать кредиты. Поэтому потребление в части еда, непродовольственные товары, услуги, оно сжалось еще и потому, что население закредитовано. Будет ли спад дальше? Это всех сейчас волнует. Пока никакого тренда на замедление нет, я вот вам показала, минус 5 в 2015 году, почти минус 6 за десять месяцев 2016 года. 

То есть падать будет и дальше? 

Есть ощущение, что если в 2017 году падение остановится, то нам повезет, но это зависит от многих факторов, в том числе от того, как будут проиндексированы пенсии. Чтобы было понятно, если взять всю структуру доходов российского населения, 19% — это так называемые пособия государства, это пенсии, всевозможные пособия. Каждый пятый рубль мы получаем от государства! Дефицит федерального бюджета 3,5% ВВП, и он как-то лучше не становится, мы же на обороне-то не экономим, и на безопасности не экономим, у нас же кругом враги. Поэтому ощущение, что вот в 2017 году это падение завершится, у меня его пока нет. Будем надеяться. 

Давайте посмотрим сейчас еще один видеовопрос, на этот раз из Белгорода.

— Насколько я знаю, в Белгороде и в ряде других регионов существует запрет на выращивание свинины. Я хотел узнать, насколько такие запреты правомерны, и какую роль в этом играют крупные компании?

Про свинину вопрос.

Это связано с заразной болезнью, то ли грипп, то ли чума свиная, я боюсь, что ошибусь. Запрет для домашних хозяйств. Я знаю эту историю и подтекст вашего вопроса понимаю, что заставляют ликвидировать в домашних хозяйствах свиней, с тем, чтобы расчистить рынок для промышленного свиноводства, которое в Белгородской области одно из самых мощнейших в Российской Федерации. Ну, как вам сказать, если бы не было эпидемии, если бы ее придумали, я бы с этим согласилась. Но эпидемия-то есть. Поэтому и так, и так.

Еще один вопрос из Белгородской области, Галина Шатилова. Что хорошего скажете об области? Найти работу, если только ты не агротехник, проблема, особенно молодым. Поэтому многие активные люди, к сожалению, уезжают в центр, Москва-Питер.

Тем не менее миграционный приток в область давно и устойчивый.

В Белгородскую область? 

Конечно.

Откуда? 

Во-первых, в начале девяностых еще губернатор Савченко сделал очень большое дело для людей, возвращавшихся из постсоветских республик. Приняли очень многих, дали кредиты на жилье, давали возможность сдавать сельхозпродукцию в зачет кредитов. «Сарафанное радио» донесло, что в этом регионе неплохо относятся к мигрантам, это русские мигранты, возвращавшиеся из республик. Область тогда получила очень большой приток квалифицированных людей, с хорошим образованием, городских, потому что в Средней Азии, в Казахстане они жили в основном в городах, и людей, гораздо менее пьющих, пардон, чем наши соотечественники, потому что там немножко другая культура. И это помогло региону довольно быстро расти. 

Сейчас возможности, конечно, уже, но Белгородская область по всему, что связано с агропромышленным комплексом, это регион действительно опережающего развития, без сомнений. Кроме того, Белгородская область очень неплохо развила высшую школу за эти двадцать лет. Это была какая-то совершенная периферия, сейчас все-таки они стараются. И как бы сказать, у меня двойственное очень ощущение: с одной стороны, это история успеха, без всякого. Область целенаправленно 20% всех своих получаемых трансфертов отправляла на поддержку сельского хозяйства. И у нее, если брать структуру расходов на поддержку национальной экономики, очень большая доля шла именно на поддержку АПК, они целенаправленно этот сектор развивали. Результат налицо. 

Другое дело, что Белгород не такой большой город, да, удалось сделать более-менее университет, а за счет небольшого масштаба города вот то, что мы привыкли видеть в больших городах, двигается не очень, хотя малый бизнес развит неплохо. Но вот эта крупногородская экономика услуг идет немножко медленно.

Наталья, если вот от регионов к Москве, что в Москве происходит?

Про Москву это отдельная большая история, дайте мне дополнительно 30 секунд, потому что тут москвичей среди ваших слушателей немало. 

Зрителей. 

Зрителей, пардон, я как-то более радийный человек. Итак, поехали. Москва демонстрирует совершенно феноменальные вещи, я об этом говорю на всех углах и буду повторять, потому что не перестаю поражаться. Итак, что происходит с бюджетом Москвы. У нее фантастический профицит, 230 миллиардов рублей профицита, чтобы было понятно, это бюджет всего Краснодарского края, и больше, чем Красноярского. Это только профицит! 

В столице нашей родины доходы выросли, сейчас скажу точно, доходы в Москве выросли за 11 месяцев на 10%. Москва очень много тратит, но на что? Вот этот супер-профицитный город, которому, кстати, федералы добавили еще 39 миллиардов, ну так тяжело Москве, что надо еще подкинуть, видимо, на метро бесконечное. А по расходам, смотрите, что и как тратит Москва? На национальную экономику плюс 17%, я только голимые цифры, они очень красноречивы. На ЖКХ плюс 27%, вы удивитесь, что нам, все тарифы что ли на ЖКХ стали скомпенсированные? Да нет, в структуре расходов на ЖКХ есть тема, раздел, который называется благоустройство. Динамика расходов на благоустройство плюс 39% по сравнению с прошлым годом. Суммарные расходы на благоустройство за 11 месяцев — 159 миллиардов рублей!

Плитка туда входит же? Елочки?

Цветочки, плитка, все программы «Моя улица», это без расходов на нацэкономику, на транспорт. 

Вот кстати, хотел спросить, а нацэкономика, что имеется в виду? 

Нацэкономика — поддержка отраслей, дорожные фонды и все что связано. Прежде всего, это дорожные фонды и инвестиции в отрасли народного хозяйства. Где-то поддержка агросектора, это не про Москву, топливные субсидии, это не про Москву, у нас в основном дорожные и транспорт. Транспорт и дороги. Так вот, 159 миллиардов рублей. Школы, все школы в Москве за 11 месяцев — 139 миллиардов, здравоохранение — 165 миллиардов. 

Мы по благоустройству теперь тратим так, как на базовые нужды москвичей. Понять это я не смогу никогда! То, что с москвичами не советовались, совершенно точно. Дальше, Москва, образование — минус 4%, в номинале. На культуру, Москва культуру любит, в прошлом году немножко порубила, в этом плюс 27%. Деятели культуры должны быть счастливы, субсидии им увеличили. Они, по-моему, в последнее время что-то очень много стали говорить, поможет, я думаю. На здравоохранение, слава богу, все-таки плюс, но 7%, и на соцзащиту плюс те же 7%. Итак, экономия на человеческом капитале, минус 4% все образование, включая школы, ПТУ и так далее. Супербонусы у нас в Москве получает плитка, она же благоустройство, берем шире, программа «Моя улица» туда входит. 

До 2018 года еще будут вкладывать.

Культура. Дальше, не соцзащита, тут только выдерживается чуть выше инфляции. И еще один поразительный фактор, плюс 58% физкультура и спорт. Если мне объяснят, это куда, я была бы очень признательна.

Ну, видимо, на проведение марафонов, совместно со спонсорами, а иногда и город тратит.

Не знаю. Я не успела обсчитать детали, это спорт высших достижений.

Веломарафоны, беговые марафоны. 

Ну, плюс 58% это неплохо. Единственное, что Москва не балует, это медиа, практически нулевая, ну, и так уже все в порядке. 

Скажите, а вот эта повестка, новая команда в администрации президента, Сергей Кириенко о том, что благоустройство должно распространяться, не в таких масштабах, как в Москве, но и на регионы.

Я же не против того, чтобы среда обитания …

Как вы считаете, насколько региональный бюджет будет больше тратить, согласно установкам Кремля, теперь еще и на благоустройство? Насколько это ударит по бюджетам? Либо Москва будет, как центр, выделять что-то дополнительное? 

Первое — минус 5% трансферты, я вам уже об этом говорила. Вот фраза «Где деньги, Зин?», она здесь ключевая. Второе, у Москвы жирок такой, что она может тратить много, мне не нравятся пропорции.

Москва, я имею в виду, как Кремль сейчас, федеральная власть. 

Так, разделяйте, я регионалист. Федеральная власть, потому что есть Москва и Москва. Итак, федеральная власть может приказывать все, что угодно, но если у региона нет денег, он сделает это только в том случае, если по этому будет отдельная отчетность, по которой надо отчитываться декабрем перед президентом. Так было по зарплатам бюджетникам, так было по переселению из ветхого и аварийного жилья. То есть когда над тобой стоят с хлыстом, и ты понимаешь, что удар хлыста — это снос тебя с позиции, выполнят. Если это будет в иных форматах — денег нет. 

Про медицину. Вот сегодняшняя новость, что Минздрав предложил ограничить зарплату руководителей медучреждений, заместителей и главных бухгалтеров, давний разговор, что зарплата не должна превышать средний по учреждению уровень более чем в 8 раз. Вот вам эта корреляция кажется справедливой или нет? И насколько действительно проблема с медиками, все эти резонансные случаи, когда главный бухгалтер получает двести тысяч при средней зарплате в пятнадцать? Насколько это имело место быть и имеет? И как вам эти методы борьбы с этим?

Первое — это не вопрос медицины, это вопрос всей бюджетной сферы. А когда ректор получает три миллиона, а профессор сорок тысяч, это как? Так же? 

То есть такие скачки, они везде?

Это стандартная норма сейчас и в образовании, когда директор школы получает на порядок больше. В чем причина? В том, что мы побежали от стандартной советской, так называемой тарифной сетки, отказавшись от нее, ради благих побуждений, чтобы делать как бы стимулирующие надбавки тем, кто хорошо работает. А дальше началось интересное. В отсутствие профсоюзов, при феодальной системе управления, когда будешь вякать — тебя уволят послезавтра, как будет распределяться система надбавок? Мы получили феодальную структуру. Это означает, что при переходе надо было сразу делать клапаны безопасности. Их не сделали, теперь постфактум пытаются рубить, но фраза «в 8 раз», она очень симпатичная. Почему не в 5? Почему не в 6? Нет ответа.

При этом это не теневая экономика?

Нет, это легальные выплаты, абсолютно, когда на порядок зарплата руководства, главбуха, замруководителя и руководителя, на порядок, а в некоторых отраслях, например, в высшей школе, на два порядка, может отличаться. Хорошо, в госкомпаниях мы имеем то же самое, но это госпомпания, это бизнес, я туда не лезу. Но в соцсфере, в бюджетной сфере обязательно должны существовать ограничители.

Окей, ограничители должны существовать. А какой пример вы приведете, вот помимо больниц и медицины? Вы сказали, образование, да?

Высшая школа, образование. Соцзащитную систему не знаю, не берусь судить. 

То есть у руководства непропорционально высокая зарплата?

К этому шло везде. Зарплата в здраве и в высшей школе быстрее двигалась в эту сторону. Но все это издержки феодальной системы, которая существует во всех бюджетных учреждениях. Будь там нормальный профсоюз, никогда бы этого не произошло. Ну и покажите мне, где у нас там профсоюз? Поэтому любая реформа, когда она проводится, она должна учитывать риски, а не брать кальку другой страны и тупо перекладывать в Россию-матушку, которая выдает вам искривленный, полуфеодальный вариант этой реформы. И все хватаются за голову! 

Ну а что тогда, что бы вы предложили? 

В этой реформе строго должны были быть ограничители потолка. Их не было, народ пошел вразнос. 

А если их сейчас приведут?

Если их приведут, объясните мне, пожалуйста, восемь, это сакральное число откуда взялось? Я полагаю, это среднее по отрасли, или близко к тому, но решили, чтобы не расстраивать…

То есть вы за введение потолка некоторого? 

Пока нет сдерживающих механизмов в виде голоса снизу, работников, без сдерживающих механизмов мы ничего сделать не сможем. Мы будем воспроизводить феодальную схему. В условиях сокращения занятости в бюджетке, рубки школ, больниц, поликлиник, кто вякнет? Вы можете себе пять миллионов поставить, люди будут молчать. 

Никита Степанов спрашивает у вас совета, какую вы можете порекомендовать ему книгу по экономике?

Самая хорошая книжка по экономике для прочистки мозгов и понимания того, как устроен мир, это книжка моего любимого Сан Саныча Аузана, в первой версии она называлась «Институциональная экономика для чайников», потом, во втором издании, она называлась «Экономика всего». И в ней объясняется, что такое группы интересов, как они работают, почему не бывает прекрасного, доброго, умного государства, почему это всегда какая-то борьба и баланс, кто в ней участвует, как работают разные группы. У вас очень сильно прочистятся мозги, и вы перестанете наконец ждать доброго царя, это очень полезное дело. 

Александр Михеев спрашивает, самый волнующий, пишет он, вопрос. Что изменилось за год, видимо, 2016, и в какую сторону? Ну, если об экономике, естественно, не о политике. 

Скажу, ожидали худшего, оказалось, более мягко. Вырулили на ноль в промышленности, ничего не происходит в занятости. Причина базовая, демографическая пирамида, на рынок выходит очень маленькое поколение, а уходит большое, но не только. Тех, кому тяжело, работа не очень, неполная занятость — наш постсоветский инструмент. Раньше просто зарплату не платили, а сейчас оформляют на неполную рабочую неделю. Получаешь в два раза меньше, но типа работаешь, терпи. Денег нет, но вы держитесь, это для всех сфер. И терпят. Дальше, можно сказать, что не стало хуже с долгом, он не вырос. Правда, я тут аккуратно, я должна подождать 31 декабря, данных по итогам года, они будут через месяц с небольшим. Потому что все основные дополнительные расходы в России ложатся на декабрь. Что по-прежнему плохо? Спад доходов продолжается, спад потребления, то есть розничной торговли, теми же темпами, как и доходов, продолжается. Но если вас утешит то, что в прошлом году было минус десять, а сейчас минус пять, возможно, это утешает. 

А инфляция, которую власти стали себе в плюс ставить? 5,4, да?

Она невелика, они правы с одной стороны. С другой стороны, не надо быть экономическим гуру, чтобы понимать, когда у населения все меньше денег, оно меньше покупает, соответственно, цены расти не могут, это называется потолок платежеспособного спроса. И экономика об него бьется, все нормально. Власти не надо приписывать себе то, что является макроэкономическим фактором, хотя она тоже старалась.