«Наше правительство слабое и не имеет стратегии развития»

Также в программе : 

• Специально ли Центробанк оставляет банкам лазейки, когда их банкротит, а они выводят средства?

• Что победит в России – низкая инфляция или слабый рубль?

• Правда ли, что бедных в России в два раза больше, чем говорит статистика?

• Разоблачение главы Таможенной службы – борьба с коррупцией или борьба кланов?

• Снимет ли Россия эмбарго с турецких продуктов?

Сегодня Высшая школа экономики выпустила свое исследование, согласно которому 41% россиян признается в том, что им не хватает денег на еду и одежду. Получается, это чуть менее чем на 20% выше, чем официальная черта бедности. По официальным данным, там где-то около 22 миллионов россиян. Как нам относиться к этим цифрам?

Я думаю, что по официальной шкале бедности нужно мерить только официальную бедность, в то время как реальное ощущение людей, возможно, субъективно. Возможно, кому-то не хватает на еду одной сумму, а кому-то хватает на еду и несколько меньшей суммы.

Понятие «еда» у всех разное.

Это субъективно, поэтому, конечно, и цифра будет отличаться от официального количества бедных людей. При этом, конечно, нужно понимать, что если идет расхождение в два раза, то нужно корректировать черту бедности (это, я считаю, одна из важных задач при правильной оценки бедности), с другой стороны, нужно понимать, что ухудшается ситуация в экономике.

Если корректировать черту бедности, я так понимаю, это приведет правительство к тому, что нужно будет оказывать финансовую помощь этим слоям населения, а денег, как вы понимаете, нет.

Конечно. Поэтому делать этого не будут, по крайней мере, в этом году. Но то, что ситуация ухудшается, и в первую очередь с нижними децилями, с самыми бедными и не самыми, но все же бедными слоями населения ― это ожидаемо. В условиях кризиса они оказываются самыми чувствительными к изменению экономической ситуации.

То есть по вашей субъективной оценке это действительно так? Количество по-настоящему бедных россиян примерно на 20% превышает…

Конечно, я никогда не считала, лично не опрашивала население, но я вполне доверяю коллегам из ВШЭ, там лучшие в стране специалисты по проведению экономических опросов, они должны были оценить правильно. По крайней мере, это не противоречит моим ожиданиям.

Понятно, что одна из наиболее уязвимых групп населения ― пенсионеры. У нас есть вопрос от одного из них.

― У меня 42 года непрерывного трудового стажа, пенсия ― 10700 рублей. Как жить на эти деньги?

Как жить на это, я, конечно, ответить не могу. Ситуация с пенсионерами очень тяжелая, она не будет лучше.

Тогда скорее про то, как пока еще работающим людям, приближающимся к пенсионному возрасту, сделать так, чтобы не оказаться в такой ситуации? Есть ли какие-то достаточно простые рычаги влияния?

Влияния на что? На свои доходы? Только накопления, инвестиции в то, что будет наилучшим образом тебя защитит от понижения дохода при выходе на пенсию. Возможно, для кого-то это недвижимость, возможность сдать ее в аренду и на эти средства улучшить свое материальное положение. Универсального совета здесь нет, зависит от места, где живет человек.

При этом я скажу, что накопить средства ― это тоже очень тяжелая, сложная проблема. Самой уязвимой категорией населения у нас являются не пенсионеры, а семьи с детьми, особенно неполные. Это самые малодоходные группы населения. Конечно, в этой ситуации практически невозможно посоветовать им сберегать. Большинству будет нечего сберегать.

У нас есть вопрос по телефону прямой линии.

― Я хотела поделиться своим ощущением, что все наши законы, которые позволяют банковскую деятельность, сделаны так, чтобы получить деньги, увезти их за границу, как случилось с «Внешпромбанком», и потом эти деньги никогда уже не возвращаются к владельцам. Права я или это просто мое впечатление?

Я все-таки скажу, наверно, что это ваше впечатление. С точки зрения законодательства банковского регулирования ситуация в России далеко не самая плохая, я бы сказала, даже ближе к ожидаемым международным стандартам. То, что в конкретных ситуациях происходят нарушения, ― безусловно, вопрос и к регулятору, вопрос оперативного наблюдения за состоянием банков.

Но я видела очень хорошие оценки, которые показывают, что качество регулирования финансовой сферы в России соответствует топовым странам мира. Вопрос в том, как оно осуществляется в ежедневной деятельности Центрального Банка. Это больше вопрос к ЦБ и надзору. В целом ситуация не настолько печальна.

Но проблема точно не в законодательстве.

Нет.

Еще одна тема, которая сейчас выходит на поверхность. Похоже, мы с Турцией действительно планируем помириться, по крайней мере, с точки зрения продовольственных и прочих санкций, которые были введены, когда был сбит российский самолет в ноябре прошлого года, похоже, будет какое-то послабление. Будет или нет, я тоже хотела вас спросить. Это все должно состояться после встречи Путина и Эрдогана 9 августа.

Как вам кажется, как будут развиваться события? Стоит ли нам мириться с Турцией, выгодно ли это для России и чего вы вообще ожидаете от этой встречи?

Это очень хороший вопрос, потому что тема международной торговли ― то, что меня больше всего интересует в экономике. Здесь, конечно, нужно понимать, что введение санкций и эмбарго против Турции было никак не обосновано экономически. Это была политическая акция, которая привела к ухудшению ситуации в России. Мы наблюдали и рост цен на те продукты, которые были запрещены, в отношении которых Турция была одним из основных поставщиков.

Мы можем это как-то измерить в ВВП?

Если речь идет о нескольких категориях товаров, в то время как экономика ― тысячи товаров, даже снижение или рост цен на 100% по какому-нибудь товару приведет к падению ВВП на 0,000… С точки зрения ВВП это очень небольшие цифры.

Но тем не менее негативный эффект был.

Конечно. Поскольку запрещены были в первую очередь овощи и фрукты, по ним рост цен произошел моментально. Качество оставшейся продукции, особенно в первые месяцы после эмбарго, было очень плохим. Думаю, все сами столкнулись с этим, не увидев хороших помидоров, увидев мандарины гораздо хуже. Это абсолютно объективная ситуация, которая происходит, когда запрещается какой-то товар.

Поэтому ожидать, что эта ситуация продлится при улучшении политической ситуации, конечно, не приходится. Только если будет найден политический компромисс, будут подписаны политические договоренности.

То есть в наших интересах как можно быстрее эту ситуацию разрешить, потому что это нам выгодно с экономической точки зрения.

Безусловно.

Хочу вам привести такой контраргумент. Владислав Иноземцев в недавней колонке РБК пишет: «С точки зрения перспективного сотрудничества Турция вряд ли может быть полезна России. Практически единственным интересантом выступает „Газпром“, у которого в прошлом году Турция закупила 27 миллиардов кубометров газа, став вторым потребителем после Германии».

Иными словами, говорит нам Иноземцев, по большому счету, если и есть для кого-то позитивный эффект, то для «Газпрома». А всем остальным что Турция, что не Турция…

Во-первых, Турция ― страна, которая является нашим соседом. Страны-соседи всегда торгуют между собой гораздо больше, чем не соседи. Рынок сбыта и другой российской продукции, не такой стратегической, как у «Газпрома», безусловно, присутствует. Как мы экспортируем туда немалое количество товара, так и Турция импортирует к нам довольно много товаров. Эта страна импорта для России очень важна.

У нас принято поверхностно относиться к теме импорта, мы часто слышим об импортозамещении со всех экранов, мы очень патриотичны в этом отношении. Но мы забываем базовые вещи. Импорт нужен нам и нашим компаниям, чтобы быть более производительными и производить конкурентоспособную продукцию для всего мира, включая ту же самую Турцию.

Сегодня мир настолько интегрирован, что мы измеряем, как много мы импортируем для того, чтобы экспортировать. Этот импорт необходим нам, поэтому импортные товары, которые Турция умеет делать существенно дешевле, чем мы, безусловно, выгодны для наших компаний и для нас как потребителей.

То есть вы здесь не согласитесь с Иноземцевым.

Нет, не соглашусь.

Конечно же, история с Федеральной таможенной службой сейчас очень обсуждаема. Вчера прошли обыски у главы, у руководителя ФТС Андрея Белянинова. В связи с этим возникает два вопроса. Первый ― философский: как вы вообще воспринимаете это явление? Очень много разговоров о том, что экономический рост у нас невозможен, пока мы по-настоящему не возьмемся за коррупцию, за действительно фундаментальные структурные вещи, все не перестроим, не перелопатим. Может быть, это первый шаг. Или все-таки это какой-то междусобойчик, борьба одного с другим и на выходе ничего не изменится фундаментально?

Я скорее склонна согласиться со второй вашей позицией, потому что коррупция, безусловно, велика в России. Это объективно измеряемо, в том числе и российским правительством. Это и бизнес-коррупция, и бытовая. Конечно, можно было бы рассматривать этот эпизод как элемент борьбы с коррупцией.

Но мы не видим, что это системная борьба с коррупцией. Понятно, что коррупция происходит на разных уровнях. Если бы это было систематическим явлением, то правительство проводило бы постоянную борьбу с коррупцией, мы бы видели результаты гораздо чаще и в гораздо большем масштабе.

Вы говорите, что это измеряемая величина. А как она измеряется, есть ли какие-то оценки?

Да, мы сами делали.

У Дворковича есть какие-то цифры, а ваши цифры как выглядят?

Я не вспомню точную цифру. Просто скажу, что это делается по заказу правительства, проводятся опросы бизнеса и населения. Я совсем не уверена, что это раскрывается до конца, но правительство замеряет эту ситуацию. Системной борьбы на разных уровнях мы не видим.

Кстати, здесь нужно отметить следующее. Мы сами в свое время проводили опрос экспортеров российской продукции, промышленные предприятия разного размера. Очень большое количество маленьких российских предприятий тоже экспортирует свою продукцию за рубеж. Мы задавали вопрос «Сталкиваетесь ли вы с коррупцией на таможне?». Мы воспринимаем таможню как довольно коррупционное место. Это такое бытовое восприятие. Я вам скажу, что больше половины экспортеров сказали, что их ни разу о чем-то таком не просили.

Я как раз хотела сказать, что они зарабатывают, судя по тому, что мы видим, на въезде, а не на выезде.

Возможно. Просто я подчеркнула, что мы проводили исследование экспортеров. Я скажу вам о такой цифре, я ее сама считала, она была у меня на руках. В общем-то, экспортеры тоже оформляют документы (и немалое количество), которые могли бы быть источником для коррупции, местом, где коррупция могла бы возникать.

Больше половины сказали, что ни разу не сталкивались. Это довольно хороший показатель, с моей точки зрения, потому что если это действительно верные цифры и они говорили правду, то ситуация не плохая.

Другими словами, друзья, если хотите что-то вывозить, то шансы вывезти, не столкнувшись с коррупцией, значительно выше. А вот с ввозом могут возникнуть проблемы.

Хочу задать еще один вопрос в связи с ФТС и Беляниновым. Вчера также прошел обыск у него дома, там были найдены коробки из-под обуви, в которых хранились наличные деньги. Хранились они у него любопытным образом ― разбиты на три кучки: евро, доллары и рубли. У него было 400 тысяч долларов, 300 тысяч евро и порядка 10 миллионов рублей.

Очень хорошо, диверсифицированная корзина.

Именно так нужно хранить деньги?

Я думаю, если иметь такое большое количество денег на руках, то да.

А если не такое большое? Может быть, все равно в такой пропорции.

Я имею в виду, что это накопления, что это не на твою повседневную жизнь деньги. Если у тебя деньги только на твою жизнь в течение недели-двух, если ты собираешься тратить в рублях, конвертировать в другие валюты не стоит. А если это накопления на пенсию, безусловно, золотое правило ― примерно равные три части, так конвертировать имеет смысл.

Молодец у нас глава ФТС.

У нас есть вопрос от нашего зрителя из «Вконтакте». Николай Сазонов спрашивает, конечно же, не желая обидеть чувства экономистов: «А есть ли вообще экономика в Российской Федерации? И если в России есть сильные экономисты, почему экономика не процветает?».

Это очень хороший вопрос, я на него тоже все время пытаюсь ответить, общаясь с представителями правительства. Экономика, безусловно, есть, если вести речь о хозяйственной деятельности. Мы все являемся членами экономики. Экономика как наука тоже есть, в стране есть очень хорошие экономисты, причем в разных дисциплинах. Их действительно не так много, но их становится все больше, и это радует.

Вопрос, почему нет, я бы сказала, хорошей экономической политики, и это очень хороший вопрос. Мой ответ на это: на нее нет спроса со стороны правительства.

Это интересно, потому что Герман Греф когда-то очень метафорично объяснял, что все считаются с законами физики и химии, а законы экономики можно просто натягивать на любой предмет, как резиновые. Он примерно так выражался. Это действительно похоже на то, как вы это ощущаете изнутри экспертного сообщества?

Я не вполне согласилась бы с Грефом. В отношении спроса государства на эффективную экономическую политику, безусловно, эта метафора была бы логична. Но проблема даже не в том, что экономические законы пытаются к чему-то применить, к чему их не надо применять. Проблема в другом: спрос на эффективную политику (ту, от которой ожидаешь наибольшей отдачи с точки зрения поставленной цели)…

И не просто ожидаешь.

А пытаешься ее применить разумно. Этот спрос возникает тогда, когда государство или людей, принимающих решения, кто-то будет проверять, будет оценивать их деятельность. Механизма оценки, обратной связи нет. В демократических странах для этого существуют выборы, на которых население оценивает деятельность правительства, в том числе качество экономической политики. Здесь, в отсутствие прозрачных выборов, такого механизма нет, а это значит, что правительству не надо ни перед кем отчитываться.

В текущих условиях любая политика обязательно для кого-то улучшит ситуацию, а для кого-то ухудшит, потому что она будет требовать перераспределения.

Вы практически ответили на следующий видеовопрос, который мы посмотрим после того, как ответим на вопрос по телефону нашей прямой линии.

Александр: Я знаю, что у Натальи есть ответ на мой вопрос. Как бы вы прокомментировали проект по легализации параллельного импорта, который инициировала Антимонопольная служба? В частности, меня интересует мнение в отношении инвестиционного климата в России после легализации параллельного импорта.

Давайте вы начнете с того, что объясните, что такое параллельный импорт, а уже потом расскажете о своем отношении к нему.

Даже удивительно, что такой вопрос задали. Это очень хороший вопрос. Мы делали исследование для Федеральной антимонопольной службы относительно последствий ослабления ограничения на параллельный импорт.

Параллельный импорт ― ситуация, когда любая российская фирма может купить товар, брендированный на европейском, китайском, американском рынке, и ввезти его в Россию, не спрашивая обладателя бренда.

Не будучи авторизованным дилером, условно говоря.

Авторизованный дилер ― одна из возможностей. В принципе, любая фирма может даже при запрете купить товар Samsung в Европе, спросить у Samsung разрешение на ввоз (они могут как разрешить, так и нет) и ввезти. То есть ввозить товар параллельно с Samsung и авторизованными дилерами ввозить товар.

То есть у нас запрета на параллельный импорт нет.

Он был с 2002 года.

А потом?

Ситуация, которая обсуждалась ФАС, они уже несколько лет назад подняли этот вопрос, потому что это ограничение географической конкуренции. Здесь речь идет о географии. Последствия такого ограничения очевидны любому человеку, который имеет даже минимальные знания по экономике. Это приведет к росту цен просто потому, что это запрет.

Чем меньше людей продают товар, чем выше цену могут держать те, кто имеет право его продавать.

Безусловно. Мы сплошь и рядом знаем, что есть товар, который в Европе или Америке стоит дешевле, а у нас дороже.

Разные страны относятся к этому ограничению по-разному. Европа уже давно перешла на региональный принцип. В Европе он действует на границах Европейского Союза.

Расскажите про нас.

У нас он действовал на границе России с 2002 года. Есть специальный список, который лежит на таможне. Все, кто хочет войти в этот список и ограничить привоз в нашу страну продукции своим брендом, туда записывались, платили небольшую сумму. Задача контролировать ввоз этих товаров в страну лежала на плечах таможни.

А потом что-то изменилось?

Во-первых, Россия вступила в Таможенный союз в 2010 году. Внутри России нет таможни, поэтому, соответственно, мы как минимум должны были перейти на региональный принцип, тем более что в Казахстане этого ограничения уже давно не было, ограничение на параллельный импорт было давно снято. Здесь эта ситуация тоже должна была разрешиться. Видимо, наконец, Федеральная антимонопольная служба смогла привести этот закон в жизнь.

Другими словами, мы сейчас можем ожидать в реальном выражении, что на рынке у нас появится больше аналогичных товаров, предлагаемых разных ритейлерами, что со временем снизит цену на эти товары?

В случае России мы редко говорим о снижении цен.

Да, у нас цены живут своей жизнью.

Если инфляция в среднем будет составлять 5–6%, то на эти товары будет меньше инфляция. Они должны будут подстроиться к мировым ценам. По ряду товаров такое может быть.

На самом деле были очень интересные истории в связи с этим запретом. Почему ФАС интересовалась этой темой? Потому что прошло несколько госзакупок медицинского оборудования, где параллельный импортер пытался продать товар в несколько раз дешевле, чем официальный бренд. В каких-то случаях такие госзакупки прошли, но в дальнейшем брендообладатель подал в суд и отменил решение госзакупки, так что в итоге государство в два-три раза дороже платило за товар обладателя бренда.

В этом случае огромные суммы были потрачены из-за того, что существует это ограничение. Это и стало причиной, почему ФАС этим заинтересовался и благополучно эту историю разрешил. Основное опасение ― серый импорт, но с ним правообладатели могут бороться самостоятельно через суды, обнаруживая его внутри страны. Безусловно, этого никто не отменял, я думаю, что это просто должно перейти в другую плоскость.

Давайте отмотаем на шаг назад, когда мы с вами говорили о том, есть ли у правительства запрос на эффективную экономическую политику. Давайте послушаем видеовопрос примерно на эту тему и обсудим.

― Насколько реальны изменения в экономике, о которых говорят, что они назрели, но которые пока не происходят?

Вот такой простой вопрос. Насколько они реальны? Мы с вами понимаем, что реальность чего бы то ни было измеряется на некоем таймлайне. То, что может казаться нереальным сегодня, может быть вполне реально через десять лет по целому ряду разных причин.

Конечно.

Если говорить обо всех процессах, реформах, изменениях, которые сегодня действительно нужны российской экономике, как вы оцениваете этот таймлайн?

Десять лет я оцениваю положительно. Через десять лет, я ожидаю, у нас действительно будет шанс, и реформы и соответствующие положительные изменения в экономике будет.

На протяжении ближайших десяти лет они будут происходить и к концу десятилетия закончатся? Или начнутся лет через десять?

Ближе ко второму. Может быть, не точно десять лет. Я действительно не вижу никаких сигналов того, что правительство готово рассмотреть, принять и начать реализовывать те меры, которые стране безотлагательно необходимы.

Мы это хорошо видим. Самый простой индикатор, который говорит о том, хорошо или плохо, ― это растут инвестиции или нет. Инвестиции ― то, как оценивает бизнес перспективы работы в этой стране: создания товаров, создания добавленной стоимости, создания рабочих мест. Если инвестиций нет, значит, бизнес не видит здесь хороших перспектив. Это действительно так, инвестиции по-прежнему стагнируют, нет никаких сигналов о том, что они изменятся в ближайшие два-три года.

Такая вещь, как возвращение Кудрина в некую структуру, которая должна заниматься разработкой экономической политикой будущего, спор между либеральными экономистами и условными представителями «Столыпинского клуба», рассматривающими различные меры стимулирования российской экономики ― это все ни о чем? Это так, просто поговорить?

Это ровно о том, что правительство мечется между каким-то количеством огней и не готово встать однозначно на какую-то позицию. Как раз вчерашнее объявление о том, что теперь параллельно с разработкой одной программы Кудрина будет разрабатываться другая, говорит о том, что правительство слабое, оно не имеет стратегии на развитие экономики.

А в чем суть этой слабости? Нерешительность, действительно искреннее непонимание, Кудрин или Белоусов говорят здравые вещи? В чем суть?

Я говорю о своей точке зрения, потому что она была сформирована тем, что я видела, как работает правительство последние десять-пятнадцать лет. В первые пять лет это действительно была системная работа, имелись план и программа, которые пытались выполнять. Выполнили не все, но довольно много.

После первых пяти лет началась ситуация, ― понятно даже, почему, ― когда правительство перестало следовать этой стратегии, оно стало принимать решения под действием тех сил, которые сегодня самые сильные.

Другими словами, стратегия сменилась тактикой.

Тактика тоже должна иметь какое-то обоснование. Здесь все очень просто. К правительству каждый день приходят какие-то группы интересов бизнесов или отраслей, о чем-то просят. Если у правительства есть ресурсы и это не противоречит каким-то политическим и экономическим задачам, они это удовлетворяют.

То есть пришел один, попросил, мы ему дали, а потом пришел какой-то другой, попросил противоположное.

Конечно. Я даже своим студентам показываю видео с официального сайта Кремля. Медведев был президентом, рассказывал о том, как проходит его рабочий день. Там есть такая фраза: «Ко мне приходят представители разных отраслей и просят чем-то помочь. Мне так приятно им помочь».

На самом деле это довольно хорошая иллюстрация того, как работает правительство последние десять лет. Это происходило просто в силу того, что те деньги, которые лились от роста цены на нефть, были такими огромными, что правительству не надо было ничего делать, чтобы все было неплохо. Поэтому можно было всем по серьгам, по деньгам, все было неплохо, все были довольны.

Создание довольства тех групп интересов, которые правительство считает для себя важными, и есть рецепт работы правительства. А для того, чтобы работать на развитие экономики, нужно принимать меры, которые, возможно, кого-то обидят. Нельзя развить всех при том, что ресурсы экономики ограничены. И это не деньги, основное ограничение экономики ― трудовые ресурсы.

Кстати, о трудовых ресурсах. У нас есть очень интересный вопрос от Нины Аникиной через нашу группу в сети «Вконтакте»: «Люди хотят работать. Почему же в такой огромной стране для них нет работы? Во времена Сталина, я бы сказала, внутренняя диверсия, а сейчас что происходит?».

Отбросим паранойю по поводу внутренней диверсии.

Официальная статистика занятости в России очень даже приличная, люди работают. Другое дело, что многие работают за очень низкие зарплаты. Особенно хорошо это видно в регионах, конечно. Уровень зарплат там очень низкий, даже у людей со стажем, людей в самом рабочем возрасте, профессионалов. Конечно, это очень плохая ситуация. В частности, она связана с отсутствием конкуренции, выхода на рынки эффективных предпринимателей. Роль государства в экономике огромна, она во многом диктует и уровень зарплат во многих регионах.

Вы сказали, что основная проблема в экономике ― человеческие ресурсы, а не отсутствие денег.

Ограничение. Но к этим трудовым ресурсам, безусловно, нужен капитал, нужен предприниматель, который трудовые ресурсы вместе с капиталом разместит в правильный сектор, будут производиться товары и услуги, которые востребованы как внутри страны, так и за рубежом. Это очень важный критерий.

Соответственно, для того, чтобы пришел предприниматель, нужен хороший бизнес-климат и его уверенность в том, что он сможет через год, два, три реализовывать свой проект, у него не будет отнят бизнес и так далее. Это и будут те самые инвестиции, которые в совокупности с трудовыми ресурсами… которые тоже очень неплохие, при всей нашей критике и образовательной системы, системы образования в прикладных сферах.

Критика вполне обоснована, но с точки зрения мирового стандарта ситуация в России лучше, чем в среднем по миру. Но тем не менее нужен еще капитал, качественный бизнес-климат, нужна уверенность в том, что правительство завтра не поменяет свое решение потому, что кто-то его об этом попросил.

Третьего июля был принят федеральный закон, который ужесточает ответственность за просрочку зарплат. Это, безусловно, такая история, о которой не могут не думать представители малого и среднего бизнеса, которые должны быть основным драйвером российской экономики.

Со всех трибун вещают: «Мы сейчас их поддержим, у них все будет хорошо!», но тем не менее мы видим, что и в пропорциональном соотношении, и по другим показателям доля малого и среднего бизнеса в российской экономике снижается. Чего работодателям, владельцам бизнесов ждать от этого закона? Кстати, он вступит в силу 1 октября. К чему надо готовиться?

Я думаю, что результат здесь будет один ― все больше станет зарплат серых, в конвертах, то есть официальная зарплата, которую должен будет платить малый или большой бизнес для того, чтобы не попасть под действие закона, уменьшится. Увеличится доля зарплаты в конвертах, что еще больше навредит налоговой системе.

Запреты работают в эту сторону. Кстати, в России довольно жесткое трудовое законодательство, бизнес оценивает регулирование в сфере трудового права как очень серьезное, бизнесы несут в связи с этим довольно большие потери.

Вам кажется, что это многих останавливает?

Это выливается в то, что официальные зарплаты меньше реальных, увеличивается теневой сектор экономики. Размер теневого сектора в российской экономике довольно велик.

У нас есть звонок по телефону прямой линии.

Владимир: У меня вопрос или предложение, я не знаю. Я специалист в области электроэнергетики. Что касается России, это естественная монополия. Пока разрабатываются разного рода программы, кудринские, столыпинские, мое предложение такое: заморозить тарифы всех монополий, которые утверждают тарифы в государстве, и одновременно заморозить их налоги, зафиксировать их. Чтобы они жили за счет своего жира, который они накопили за тридцать лет.

Как вы относитесь к предложению Владимира?

В принципе, я очень поддерживаю эту тему, но не соглашусь со всем. Аудит сектора ЖКХ и других услуг, которые предоставляются естественными монополиями, безусловно, важен и необходим. В принципе, я надеюсь, что ФАС этот вопрос будет более активно рассматривать, чем в последние годы. Тарифообразование теперь относится к деятельности ФАС.

Отмена повышения тарифов даже в размере инфляции или меньше ее может привести к довольно плачевной ситуации. Не все компании смогут проинвестировать необходимые ресурсы в поддержание стабильности сетей, это может аукнуться. В принципе, нужно иметь в виду, что у них есть такой лоббистский ресурс, чему хорошо способствуют наши холодные зимы.

То есть совсем лишать их ресурса нецелесообразно.

В контексте эффективности экономической экономики это один из важнейших вопросов для того, чтобы сделать эту систему эффективной. Интересно, что специалистов в стране более чем достаточно, дискуссия на эту тему ведется на разных уровнях уже много лет, но нет политического решения, нет построенной системы сбора информации, чтобы правильно назначить тарифы.

Мы поняли, что все экономические вопросы на сегодняшний день упираются в политику.

Я хочу послушать еще один звонок.

― Я хотел бы задать вопрос по трудовым ресурсам. Будет ли когда-нибудь реальная почасовая оплата, как в Америке, а не как минимальный размер оплаты труда, и усилится ли роль профсоюзов?

По первому вопросу: я не думаю, что в ближайшие годы это произойдет, потому что мы работаем немножко в другой парадигме. Роль профсоюзов ― это очень хороший вопрос, и снова политический. Действительно, в стране очень слабы профсоюзы. Те, которые есть, довольно хорошо прикормлены. Для того, чтобы иметь сильные профсоюзы, должно быть желание правительства вести диалог. Этого желания нет, поэтому я не думаю, что в ближайшие годы мы можем этого ожидать.

Не могу не задать вам вопрос, который пришел на сайт Дождя от Алексея: «Как может сочетаться стремление правительства ослабить рубль и стремление ЦБ удержать инфляцию в пределах 7,5%? Кто победит и что нам за это будет?».

Во-первых, желание ослабить рубль ― довольно популистское. При этом мы прекрасно знаем, что часть населения очень сильно проиграет. Поэтому я надеюсь, что в последний год мы видели продуманную политику только со стороны Центробанка, и в этом смысле рациональность победит.

И в этом смысле у ЦБ был мандат на независимость.

Безусловно. Независимость и достижение целей по инфляции. Как я понимаю, мандат кабинета Эльвиры Набиуллиной, которая пришла в Центральный Банк несколько лет назад, был именно на то, чтобы добиться стабилизации инфляции. С этой точки зрения не думаю, что ситуация изменилась.

То есть пока победит ЦБ.

Я надеюсь, что нас наконец-то порадует низкая инфляция.