«Влияние санкций явно недооценивается»: как за ограничения против России расплачивается население

Если говорить о реакции рынков и рубля на те самые санкции, которые были объявлены, вообще сложилось впечатление, что не сильно, во-первых, среагировали, как всегда, обычно бывает, что все игроки заранее закладываются на подобный риск, потому что когда появляется такая новость, все начинают уже как-то осторожно себя вести и готовить какие-то такие гавани для того, чтобы увести деньги или смягчить удар.

А почему все-таки, что помогает рублю? То, что нефть все-таки как-то начала восстанавливаться? Bloomberg сообщает о том, что эти накопленные запасы за пандемию нефти, когда ее было очень много, был ее избыток, стали уже снижаться, что, в принципе, ждет какого-то роста в том числе и цены на нефть… Это нефть нам все-таки помогает или же как-то рубль удерживает, как раньше было, Центробанк какими-то интервенциями такими точечными?

Это хороший вопрос. Действительно, что помогает? Не только рублю, кстати, я бы сказал, в целом российской экономике. Не будем забывать, что все-таки в России сейчас рыночная экономика, да, кривоватая, косоватая такая, не очень, скажем так, государства много, но это рыночная экономика. А рыночная экономика отличается тем, что она хорошо приспосабливается к меняющимся обстоятельствам. Кому не нравится рыночная экономика, может ее ругать, конечно, но в данном случае благодаря тому, что рыночная экономика, она адаптируется достаточно быстро к этим внешним обстоятельствам, в том числе негативным. Мы о них и говорим.

Плюс да, нефть сейчас на достаточно высоких уровнях, все-таки 60–70 ― это вполне по нынешним временам комфортный уровень. Это тоже помогает. Плюс достаточно эффективная, я считаю, курсовая денежно-кредитная политика Центрального банка, который остается, пожалуй, одним из самых высокопрофессиональных органов, которые занимаются у нас экономической, финансовой и денежно-кредитной политикой. Это тоже имеет значение.

Вот по совокупности так и получают. Но это как бы объяснение, а почему вот так, и вроде ничего. Но я должен сказать, что значит «а вроде ничего»? Мы летом прошлого года сдвинули достижение национальных целей с 2024 до 2030 года. Знаете, мне трудно назвать это тем развитием, в котором нуждается страна. Я бы так сказал: жить-то можно, но это не развитие. А можно еще добавить: разве ж это жизнь?

Поэтому я согласен с тем, что вроде и не так больно, и естественно, экономика не разорвана в клочья, как известно кто сказал когда-то. Но вот я попытался объяснить, почему она не разорвана в клочья. И еще, на мой взгляд, это важно: когда мы говорим: «А что санкции? И ничего», и ничего, действительно, и рубль еще не обвалился за сто с лишним, да, вернее, доллар или евро, я должен сказать, что влияние санкций все-таки более глубокое, что ли, и это явно недооценивается.

Сегодня я уже достаточно много говорил, к примеру, о Фонде национального благосостояния. Там разные интересы, но встает вопрос: а почему, собственно говоря, действительно, когда надо было помогать, мы его не расходовали? Одна из ключевых проблем, потому что власти, наверно, не без резона полагают: мы под санкциями, и неизвестно, что будет дальше. Нет, давайте-ка мы пока, да, не будем его расходовать. И такие мотивы присутствуют. А потом говорят, что у нас число бедных какое значительное. Но у меня вопрос, вернее, даже утверждение, я такое умозаключение делаю: значит, мы по такому ключевому вопросу, как расходование средств из Фонда национального благосостояния, принимаем решение исходя из того, что мы под санкционным давлением. И для социально-экономического развития страны, получается, это решение не самое лучшее.

Так что санкционное давление на самом деле выливается вот в такие решения, вроде бы как по внутренней социально-экономической политике, но эти решения приводят к тому, что мы имеем. А что мы имеем? Это не очень удовлетворяет, на самом деле.