Что делать, когда вклады под 3%, кто даст в долг России, и будет ли стоить доллар 90 рублей

Всем добрый вечер! Это программа «Деньги. Прямая линия» на телеканале Дождь. Я очень рад снова оказаться в этой роли после небольшой паузы, связанной со всем нам известными событиями: с карантином, самоизоляцией, тем, что я нахожусь довольно далеко от Москвы, а именно в Костромской области. Но тем не менее и это не мешает нам обсудить все последние новости из мира экономики и финансов. Я очень рад, что у нас сегодня в гостях Сергей Романчук, президент ACI Russia. Сергей, добрый день!

Здравствуйте!

Ну что, попробуем сегодня обсудить, так сказать, последние новости. Их довольно много пришло за неделю. Какие-то новые тренды у нас, очевидно, образуются.

Я бы хотел начать, наверно, с самого, мне кажется, такого значимого события с точки зрения и финансов, и экономики. Это решение Центрального банка в минувшую пятницу снизить ключевую ставку сразу на целый процентный пункт, до рекордно низкого уровня 4,5%. Для наших зрителей поясню: если вкратце, это ставка, по которой Центральный банк одалживает деньги банкам, а они уже дальше одалживают их нам или берут в депозиты и так далее. В общем, ставка, определяющая всю нашу финансовую жизнь.

Действительно, уровень очень низкий. Никогда мы такого не видели. Честно вам признаюсь, каждый раз, когда в очередной раз ЦБ снижает ставку, я задаю вопрос разным экспертам, примерно один и тот же, в надежде наконец услышать положительный ответ: переходим ли мы в связи с этим в некое новое качественное состояние, в какую-то, не знаю, группу стран с низкой ставкой, с мягкой политикой? Можем ли мы говорить о том, что это не просто минус один процентный пункт стоимости денег, а какое-то новое наше состояние, в котором мы еще не были, скажем так?

Знаете, я бы так не говорил, потому что даже если мы будем сравнивать с другими развивающимися рынками, здесь Россия, скажем так, выступает больше с опозданием. Даже те другие страны, в которых валюты национальные падали больше, например, Бразилия, снижали ставку быстрее, собственно, из тех же соображений ― чтобы попытаться помочь экономике в условиях такого внешнего шока.

Я бы сказал, что мы, может быть, перешли в другое состояние несколько раньше, но не с точки зрения номинального значения ключевой процентной ставки, а, скажем так, функционирования валютного рынка и тех факторов, которые влияют на курс рубля, потому что то, что произошло самое главное на финансовом рынке, мне кажется, за вот этот кризис, ― это то, что рубль отвязался от нефти. Естественно, не полностью отвязался, но отвязался в гораздо большей степени, чем ожидали почти все.

Несмотря на то, что Центральный банк, перейдя к политике инфляционного таргетирования в 2017 году, перейдя на операции на валютном рынке согласно бюджетному правилу, когда Минфин взял на себя роль такого демпфера, стабилизатора с пополнением Резервного фонда покупкой валюты при высоких ценах на нефть и продажей при низких ценах на нефть, так вот, то, что произошло именно тогда, в 207 году, и с тех пор, было очевидно профессионалам валютного рынка, но все равно были сомнения относительно того, как же новая конструкция, когда вот это существенное влияние цен на нефть существенно ослабло, как она переживет, собственно, шок большой.

Шок случится, я думаю, что больший шок трудно было придумать. Наша любимая нефть, которую мы продаем, то есть Urals, уходила ниже 20 долларов за баррель, была в районе 15. Некоторые сорта, как мы видели, в Америке падали и ниже ноля краткосрочно. Несмотря на это, мы видим, что рубль пережил достаточно неплохо всю эту турбулентность, безусловно, откликаясь на движения потоков капитала в первую очередь, а не цены на нефть.

То, что у нас валютный курс прошел проверку на прочность, скорее является таким переходом в новое качество и позволяет Центральному банку более спокойно оперировать процентной ставкой. По-прежнему процентная ставка довольно-таки высока. Хотел бы напомнить, что здесь вопрос, когда мы говорим «высокая, низкая процентная ставка», Центральный банк оперирует таким понятием, как нейтральное значение процентной ставки, это такая процентная ставка, которая как будто бы не мешает экономическому росту, не мешает реальному достижению экономическим ростом своего потенциала так называемого, к чему готова экономика при тех мощностях, которые у нее есть.

Соответственно, когда процентная ставка опускается ниже, это такая стимулирующая политика. Но вот здесь вопрос определений, но можно посчитать и оперировать в терминах реальной процентной ставки, это номинальная минус инфляция. Здесь неопределенность заключается в том, какую брать инфляцию. Инфляцию лучше брать ту, которая планируется, грубо говоря, на год вперед. И вот сейчас она планируется порядка трех процентов, а ставка текущая 4,5%. Итого мы получаем, что реальная процентная ставка ― 1,5% годовых положительная. Мало где есть положительные реальные процентные ставки, как правило, везде они отрицательные для того, чтобы как раз таки стимулировать экономику.

Поэтому пока мы не перешли в новое качество. Мы перейдем в новое качество тогда, когда у нас реальная процентная ставка, может быть, будет около ноля. Тогда может будет об этом говорить, если это не окажет какого-то влияния существенного на стабильность финансовую и, соответственно, не увеличит отток капитала, который, конечно же, зависит от дифференциала ставок в том числе.

А насколько это реальная перспектива, как вам кажется, этого года, может быть? Среднесрочная перспектива увидеть такую как раз нулевую реальную ставку?

Вы знаете, есть перспектива. Я полагаю, что да, действительно, она есть. Сейчас большинство экономистов считают и согласны с Центральным банком, что процессы скорее деинфляционные. У нас экономический кризис, который сейчас разразился вследствие пандемии, уменьшает собственно инфляционные риски, потому что денег стало в целом меньше, население не может свободно покупать товары, более того, увеличивается склонность к сбережению. Это всегда происходит, когда, в общем-то, экономика испытывает шок, доходы населения испытывают шок отрицательный и, соответственно, люди понимают, что у них нет никакого запаса на черный день. Когда получается возможность что-то отложить, они, соответственно, больше стремятся не покупать, а сберегать.

С другой стороны, недостатка какого-то в производственных мощностях, естественно, нет в такой ситуации. И даже по тем сегментам, по которым наблюдался бурный рост спроса, такого панического, они, в общем-то, этот положительный шок спроса пережили. Поэтому здесь скорее у нас есть такой риск, что инфляция окажется меньше прогноза, и Центральный банк, собственно, об этом и говорит, когда не только понизил ставку, но еще и сказал о том, что есть пространство для понижения, и, собственно, в этом сейчас, по сути дела, главный риск, а не то, как мы привыкли.

В этом смысле ситуация у нас отличная, действительно, это переход в новое качество относительно того, что было раньше, но не потому что мы стали какие-то качественные, да, имеется в виду Россия. Такая ситуация наблюдается по всему миру, это не уникальная ситуация. Думаю, что на конец года, да, мы можем увидеть ставку еще на процент ниже, 3,5%. Какая будет инфляция тогда прогнозироваться, трудно сказать. Может быть, она будет, опять же, 2 или 1%, и мы, как Ахиллес, черепаху не догоним, ставка будет положительная. Но в какой-то момент, я думаю, они могут, собственно, сравняться и ставка будет около ноля.

Другое дело, почему Центральный банк считает, что нейтральная ставка должна быть все равно выше, чем инфляция, нельзя нам уходить в нулевые или отрицательные реальные ставки, потому что традиционно развивающиеся рынки, к коим по-прежнему относится Россия, должны давать некую премию для того, чтобы и иностранные инвесторы хотели заходить в рубль, и, собственно, российские граждане предпочитали рубль как валюту сбережений, а не доллары.

Соответственно, очень сомнительно, что, скажем так, реальные процентные ставки будут отрицательными или нулевыми в течение какого-то значительного промежутка времени. Скорее касание мы можем увидеть в какой-то момент, но вряд ли иначе. Скорее всего, для нас действительно стабильная ситуация ― это слегка положительные процентные ставки, которые все равно рассматриваются как стимулирующая денежно-кредитная политика.

Хорошо, тут что касается ставки, хочется еще обсудить несколько моментов того, как они влияют на нашу текущую и самую ближайшую жизнь, с одной стороны, с точки зрения нас всех как граждан, как вкладчиков банков, потому что мы уже видим вполне ожидаемые сообщения о том, что банки начинают снижать ставки. Сейчас уже речь идет о ставках по депозитам в районе 3%. Мы еще недавно как-то все переживали, что у нас такие низкие ставки по валютным депозитам, а теперь они у нас такие по рублевым.

Опять же, можем ли мы, как вы считаете, здесь увидеть какое-то качественное изменение в смысле оттока вкладов или остановки его притока как минимум? И главное, если да, то куда эти деньги, те небольшие сбережения, которые еще остались, куда они могут пойти, если не в банк?

Знаете, наверно, какой-то такой тренд мы уже даже сейчас наблюдаем, когда люди, вкладчики банков стремятся найти инструменты альтернативные для того, чтобы обеспечить себе большую доходность, чем то, что можно получить по депозиту. И, собственно, куда, понятно. Мы видим, что увеличилось количество розничных инвесторов на фондовом рынке. Собственно, в том числе российские граждане поддержали фондовый рынок в момент его падения, это, в принципе, может быть, совпало ситуативно с тем, что финтех, так сказать, наш был готов, банки запустили удобные платформы для того, чтобы давать доступ на фондовый рынок. С другой стороны, карантин оставил людей сидеть по домам, и они стали искать, собственно, какие-то интересные возможности, то, чем заняться, в том числе и попытками, может быть, делать первые шаги на фондовом рынке.

Поэтому да, наверно, акции ― это одна из возможностей потенциально получить большую доходность. На российском рынке есть на самом деле на что посмотреть за счет того, что у нас довольно высоко дивидендный рынок, то есть компании платят достаточно большие дивиденды, плюс в целом он так же в течение кризиса показал себя устойчивым и при этом довольно сильно зависимым от глобальных фондовых рынков, прежде всего американского. В целом, работая на российском рынке, можно получить результат примерно такой же, как и на международном.

И плюс мы видим, что, например, Московская биржа, отвечая на интерес граждан по инвестированию в акции, решила запустить с августа торги иностранными акциями за рубли на своей платформе, повторяя, возможно, в каком-то роде инициативу Санкт-Петербургской биржи, которая уже давно позволяла торговать иностранными акциями через себя.

И второе по значимости переключение, но, наверно, не по значимости с точки зрения объема перетекания ресурсов, ― это рынок облигаций, инструментов фиксированной доходности, когда вы можете через этот инструмент дать деньги в долг компаниям и государству. Как правило, это тоже более высокий процент относительно того, что можно получить по вкладам, причем в целом это наблюдается даже для одних и тех же эмитентов, если под этим брать банки. Как правило, по облигации банка вы можете получить большую доходность, чем отдав ему деньги на депозит. Здесь вопрос, может быть, пороговых сумм, с чего можно начинать.

И плюс по инвестициям можно использовать налоговые преференции, которые обеспечиваются системой индивидуальных инвестиционных счетов, что тоже очень немаловажно, когда мы говорим о том доходе, который можно получить за период. Налоговое освобождение играет очень большую роль, если вы попытаетесь на долгосрочную перспективу оценить доходность.

Но при этом я бы не стал предполагать, что в такие альтернативные инвестиции по сравнению с депозитами уйдет большая часть граждан. Скорее всего, несмотря на то, какие ставки по депозитам, люди сохранят свой паттерн, свою модель поведения примерно ту же самую, потому что первое, что определяет все-таки с точки зрения выбора объекта инвестиций, когда вы ищете применение своим сбережениям, это именно, наверно, удобство, надежность, ликвидность инструмента. И в этой связи депозиты в российских банках отвечают этим условиям, люди привыкли к этому инструменту, есть страховка со стороны государства. То, о чем мы говорим, скорее суммы уже большие, от полутора миллионов рублей, когда уже, собственно, может быть, и неудобно раскладывать по большому количеству банков и уже есть простор для того, чтобы как-то пытаться инвестировать на фондовом рынке.

Так что мне кажется, что большая часть сбережений все равно останется в банков, такого масштабного перетока мы не увидим, но этот тренд уже заметен. Я думаю, что понижение процентных ставок должно его усилить, ускорить. Мы должны это увидеть в цифрах, безусловно, но все равно депозиты в банках, я думаю, останутся основным инструментом, в котором делают сбережения наши граждане, по крайней мере, в ближайшие пару лет. Все-таки фондовый рынок требует и, скажем, готовности принять больший риск, и большей финансовой грамотности, и все это моментально не делается. Я думаю, что наш фондовый рынок должен быть историей успеха на протяжении долгих лет для того, чтобы привлечь какие-то существенно большие деньги, чем это происходит сейчас, и потеснить банковские депозиты с пьедестала.

Да, я говорю о том, что мы, обсуждая этот вариант, депозиты или фондовый рынок, забываем, собственно, мне кажется, еще о третьем таком весьма популярном способе сбережения. Это просто наличные. Нет ли тут рисков, что просто люди вообще никуда не понесут эти деньги, опять же не видя в этом никакого смысла, и тем самым просто в некотором смысле… Обескровят ― сильное слово, да, но тем не менее лишат значительной части ликвидности просто рынок.

Здесь, мне кажется, наверно, да, определенный отток может быть, потому что теперь уже разница не очень велика, да. Но опять же все-таки мне кажется, что на первом месте выступает такая надежность, безопасность. И насколько надежно и безопасно хранить большие суммы наличных дома? Мне кажется, что если мы говорим о каких-то крупных суммах, то здесь, в общем, мне кажется, большинство себя не будут уютно чувствовать, в общем-то, если держать деньги дома. Хотя я бы здесь, наверно, лучше бы посмотрел на какие-то цифры. У меня их под рукой нет сейчас.

Но ваш тезис, безусловно, самоочевиден. Меньшие процентные ставки ― меньше стимула держать на депозите, больше держать в наличных. По крайней мере, текущие потери меньше. В общем, да, действительно, это так, но у меня нет статистики за последнее время, посмотреть, можно ли этот тренд вообще увидеть как-то в данных.

Я не думаю, что это опять же принципиально изменит картину. Кто держал в кэше раньше, теряя проценты, те продолжат это делать сейчас. Примкнут ли к ним новые категории граждан, не знаю. Мне кажется, что все-таки такой момент, что хоть какие-то проценты получить ― это, в общем-то, будет работать. Тем более что это не какие-то проценты, да. Не надо ими пренебрегать. Важно то, какая инфляция, собственно, в стране, и поэтому ставка должна быть не сама по себе, а позволяет ли она отыграть инфляцию. В нулевую инфляцию, мне кажется, пока не верит никто в России, соответственно, процентная ставка в этом смысле становится важна. Главное, чтобы она была выше инфляции, по крайней мере, сейчас это примерно так и есть.

Да. Тут еще, кстати, вспоминаются и события 2014 года, когда невероятно пользовались популярностью банковские ячейки в качестве тоже средства сбережения.

Хорошо, тут еще об одном факторе тоже хочется поговорить, который может, кажется, как-то некоторую двусмысленность иметь. Я имею в виду доходность ОФЗ, облигаций федерального займа, внутреннего долга, то есть долга в рублях, который берет наше правительство. Мы ожидаемо видим, да, довольно резкое… Не резкое. Снижение доходности по этим бумагам, с одной стороны, с другой стороны, одновременно с этим буквально еще в последние недели довольно активно возобновились разговоры про, возможно, наращивание долга. И Набиуллина про это говорила, и, кажется, да, эта тема, которая раньше еще была табу, сейчас потихонечку как-то среди экономических властей размораживается. Похоже, есть действительно большая вероятность того, что долг будут наращивать.

Как это делать в ситуации падения доходности, очевидно, падения популярности этих бумаг, в первую очередь у иностранных инвесторов, которые за высокую доходность российский госдолг очень любили?

Я думаю, что иностранные инвесторы будут продолжать любить российские ОФЗ при наращивании их выпуска, оставаясь довольно значимыми игроками на этом рынке, потому что, еще раз, доходность по ним хоть и упала, но это сравниваем с историческим значением доходности, с тем, что было до этого. Но она по-прежнему позволяет давать ставку значительно выше инфляции, и самое главное, что интересует инвесторов, иностранных и не только, ― это перспектива изменений стоимости этого долга. Здесь по-прежнему мы находимся в том же самом тренде, когда стоимость растет, а доходность падает. Эта доходность может продолжать снижаться, поэтому ситуативно на этот год, я думаю, вполне можно ожидать заходы иностранных инвесторов, продолжающиеся еще и по этой причине.

Кроме все-таки относительно высоких процентных ставок относительно других юрисдикций, у России по-прежнему очень хорошие макроэкономические показатели. У нас даже несмотря на, казалось бы, катастрофу на рынке энергоносителей, торговый баланс никогда не уходил, даже нет такой опасности, что уйдет в отрицательную область. Все равно наш экспорт гораздо больше, чем импорт, и вряд ли это поменяется в ближайшее время. Соответственно, тот уровень резервов, который есть, страхуя нас от каких-то шоков, мне кажется, вселяет уверенность, и в этом смысле я бы не думал, что как раз для иностранцев здесь есть какой-то барьер.

И плюс надо понимать, что с течением времени растет значимость именно внутреннего инвестора для рынка ОФЗ, те же российские граждане сумели оценить, в общем-то, то, что ОФЗ дают не меньшую доходность, чем депозиты, может быть, и лучшую надежность с точки зрения инвестиций в них, если не зависеть от риска банка. Собственно, через инвестиционные индивидуальные счета, это наиболее популярный инструмент, просто купить ОФЗ.

Российские банки ― для них ОФЗ с точки зрения нормативов являются безрисковым инструментом, почти безрисковым, не будем говорить, что он совсем безрисковый. Но на фоне остальных здесь довольно мало риска и есть возможность увеличивать покупки ОФЗ в том числе. Поэтому здесь, да, будут следующие сегменты роста. С точки зрения участников это, я думаю, российские граждане, физические лица, это те же российские банки и иностранные инвесторы. В общем-то, мне кажется, Россия здесь конкурентную борьбу относительно других развивающихся рынков вполне может выиграть, по крайней мере, в этом году я не вижу каких-то особых проблем.

И как крайняя мера с точки зрения нашего Центрального банка здесь возможен и прямой выкуп Центральным банком ОФЗ на рынке у Минфина. Вот этого у нас очень боятся, потому что памятуют о том, что, в общем-то, такая накачка, такое печатание денег потенциально опасно и чревато рисками разгона высокой инфляции, недоверия к финансовой системе. Но здесь, мне кажется, как раз таки может быть какой-то кардинальный переход, потому что в западных странах этого не боятся. Можно ответить, что это потому что у них резервная валюта, но на самом деле главное не то, что резервная валюта, а что есть доверие к финансовой системе.

Мне кажется, что мы как раз движемся к тому, что доверие к финансовой системе возрастает. Это, кстати, ключевой момент, мы, может быть, его не отразили, когда говорили о перспективах вообще банковских депозитов, но мне кажется, опять же, что с этим кризисом видно, что какого-то страха в отношении банковской системы не развилось. Да, возможен сценарий, возможен удар по банковскому сектору с точки зрения капитализации из-за падения доходов, но все эти удары, видно, что, в общем, они могут быть сдемпфированы. И в этой связи именно доверие является таким самым важным фактором. Оно пока не утрачено, в общем, в крайнем случае и Центральный банк может выкупать облигации, в этом нет ничего страшного, если мы говорим о том, что это делается в правильные моменты, и в тех объемах, в которых это нужно, и так, чтобы не разгонять действительно инфляцию.

В шоковые моменты, как сейчас, многие страны, в общем-то, отошли от такой классики независимости, да, центральных банков и правительств, а работают больше в связке. Каких-то пока прямо уж отрицательных вариантов нет, поэтому в том случае, если будет какой-то, не знаю, исход, иностранные инвесторы нас подведут, то Центральный банк может тут вполне и подставить плечо, нарастить свой баланс. Главное, чтобы это не привело к бегству от рублевых активов. Пока этого не видно.

А если мы говорим, собственно, о самом госдолге? Действительно, Эльвира Набиуллина завела этот разговор довольно неожиданно, да. Как вам кажется вообще, каков потенциал этой истории с точки зрения просто объема? Можем ли мы увидеть действительно какое-то хоть сколько-нибудь значительное наращивание госдолга или это все равно все останется примерно, так сказать, в тех же параметрах, которые мы видели все последние годы?

Я думаю, что, может быть, да, в этом году у нас есть шанс госдолг нарастить. Здесь, собственно, вопрос в том, как финансировать дефицит бюджета, который у нас может сложиться в течение года: ускоренными темпами использовать резервы или наращивать госдолг. На самом деле более-менее для инфляции это будет на короткую перспективу примерно одинаково, какой метод ни избирай. Но мне кажется, что да, у нас долг может увеличиться существенно по сравнению с тем, что было, но в сравнении с другими странами с безопасным уровнем долга этот рост все равно будет не очень большим, то есть до него нам еще расти и расти.

Но более емкий рынок госдолга, может быть, и хорош, потому что тогда через него можно делать какие-то интервенции и влиять на процентные ставки в том числе, а не только изменением ключевой. Но пока нам об этом думать не приходится.

А вообще насколько вы верите в возможность того, что госдолг, как сейчас во многих западных странах и не только, будет реально инструментом не только покрытия дефицита, но и для государственных инвестиций, в общем, для реализации разных государственных программ, скажем так, что до сегодняшнего дня было сложно себе представить? Или это все равно будет какая-то такая временная одномоментная история, связанная конкретно с этим кризисом, с конкретной дырой в бюджете, которая получилась в результате карантина?

Нет, я думаю, что все-таки это более, наверно, кризисная история, потому что если мы говорим о том, чтобы в целом финансировать, не знаю, государственные национальные проекты путем выпуска долга, то, в общем, это не самый оптимальный, наверно, путь развития, потому что просто такие инвестиции не очень эффективны, особенно если мы потом приходим к тому, что еще и Центральный банк это выкупает. Это можно делать только в кризис, делать это как постоянный инструмент накачки экономики, по крайней мере, наверно, не у нас.

Может быть, кто-то здесь видел какой-то а-ля китайский вариант, где путем наращивания долга до очень больших величин экономика развивается, причем там как раз таки идут национальные проекты и госинвестиции. Мне кажется, что в условиях России тут какая-то прививка была получена еще очень давно. Наше текущее политическое руководство вряд ли на это пойдет, потому что… Хотя есть к этому, безусловно, большая склонность. Если мы посмотрим на то, какие перестановки произошли в правительстве, на то, что у нас первый заместитель, Белоусов, конечно, является, в общем, как раз проводником экономического развития путем таких государственных инвестиций, то есть есть какая-то опасность.

Но мне кажется, что глобально это не будет настолько макроэкономически значимо, что мы переключимся вот на такую схему, по крайней мере, да, это будет некая такая революция. Хотя трудно сейчас прогнозировать будущее далеко, сейчас мы все переживаем непосредственно вот это масштабное событие, кризис. Я бы говорил о наращивании госдолга только в плане связи с экономическим кризисом, с пандемией. Но если вдруг это будет основным каналом финансирования национальных проектов и экономики в будущем, это будет такой кардинальный пересмотр. Не знаю, я пока в это не верю.

Да, несмотря на то, что трудно прогнозировать ближайшее будущее, я в завершение нашего разговора все-таки вас попрошу это сделать и тут задам сакраментальный вопрос про курс рубля. Но тут просто хочу опереться, например, на анализ, прогноз, который сделал ЦМАКП, Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования, который в базовом сценарии прогнозирует 90 рублей за доллар к концу года, и это, конечно, довольно авторитетный аналитический центр и довольно угрожающий прогноз.

Тем не менее, сейчас мы видим, что, в общем, рубль себя чувствует хорошо. Действительно, как вы сказали правильно, хорошо пережил все шоки и так далее. Что вы думаете по поводу такого прогноза и что вы сами думаете по поводу курса рубля в перспективе каких-то ближайших месяцев конца года? Прошли ли мы уже, так сказать, самые страшные дни или все-таки еще что-то за углом ждет в этом смысле?

Смотрите, 90 рублей за доллар ― это очень смелый прогноз, сейчас он кажется нереальным, но при этом теоретически он может быть достижим. Но для этого надо принять сценарий полномасштабной второй волны пандемии, которая будет на порядок выше первой волны, потому что это является главным фактором, который влияет на все финансовые рынки в этом году и, соответственно, на курс рубля. Если мы посмотрим на то, какой, скажем так, международный финансовый индикатор лучше всего описывает траекторию рубля, сейчас это не цены на нефть сами по себе, а американский фондовый рынок. Тот же индекс S&P гораздо больше коррелирует с рублем, чем та же нефть.

По сути дела, если мы говорим о долларе по 90, это означает, что мы говорим о том, что S&P упадет до новых минимумов, надежно даже их перейдя, а эта ситуация может случиться, если действительно то плато, которое мы сейчас видим, и некий рост в общемировом масштабе количества новых выявленных случаев перейдет в экспоненциальный возобновляющийся рост с возобновлением рекордов прежде всего в Соединенных Штатах Америки, тогда да, возможно, что-то подобное мы увидим. Поход на 82, который был максимум, и переход. Почему? Потому что опять остановится все авиасообщение полностью, все опять засядут по карантинам и так далее.

Но это какой-то такой сценарий пока все-таки, который выглядит апокалиптическим, потому что, как мне кажется, с накопленным опытом того, как реагировать, собственно, на ухудшение эпидемиологической ситуации и усталость от карантинных мер, все-таки скорее борьба будет уже не настолько жесткой с точки зрения экономического стресса. Подоспеют вакцины, с точки зрения работы на дистанции многие компании, собственно, сумели перейти и справиться, как-то будут какие-то точечные меры, но так или иначе эпидемию как экспоненциальный рост, наверно, все-таки задавят более успешно, если будут четкие признаки ее появления, без того, чтобы окончательно рушить перспективы мировой экономики.

Поэтому это в принципе возможно. Я хотел бы сказать, что, возможно, мы увидим немножко такой ухудшающийся сценарий второй волны в том или ином виде в тех странах, которые поспешили выйти, прежде всего в России, конечно же, где продолжается рост вне Москвы. Если мы посмотрим вне Москвы, то там не видно никакого падения, там то рост, то какое-то небольшое снижение с непонятными статистически и не очень весомыми цифрами с точки зрения возможности каких-то манипуляций. Но и Соединенные Штаты Америки, южные штаты перешли от снижения к росту, и это, в общем, какую-то тревогу внушает.

Я извиняюсь, что опять возвращаюсь к этой коронавирусной теме, но это действительно главный фактор, который влияет сейчас на стоимость доллара к рублю, и от этого в основном и зависит. Я думаю, что, несмотря на то, что будет здесь некий негатив, некая вторая волна, все-таки амплитуда ее воздействия на финансовый рынок будет поменьше, соответственно, я думаю, что самое плохое, что может быть к концу года, ― это доллар опять где-то в районе 80, но никак не 90 в том случае, если это разовьется.

Я же, правда, думаю, что как раз таки второй волны не стоит ждать где-то глубоко осенью, к Новому году, скорее она пойдет прямо сейчас, какой-то жесткой зависимости от климатических условий мы тут не видим по развитию этой эпидемии. Какой-то негатив, может быть, для рубля скорее в ближайшие месяцы, в июле, в августе. Думаю, что, скорее всего, диапазон колебаний здесь можно обрисовать как 65–80 до конца года, при этом, на мой взгляд, где-то среднее значение в районе 70 фундаментально, в общем, оправдано.

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.