Недовольство россиян охладят деньгами, на помощь Мишустину пришлют Грефа, а роста доходов мы так и не увидим

Я не знаю, знакомы вы или нет с какими-то основными моментами, о которых писал, в частности, The Bell, там любопытно, что есть, скажем, по сути это новая оболочка для тех самых национальных проектов, которые фактически уже перестали быть на повестке дня, потому что про них уже забыли, не говорят, есть теперь у нас концепция к 2030 году, все опять сдвинулось. И любопытно, что вот три самых интересных блока, которые подготовили, это новый общественный договор, это некое универсальное семейное пособие для нуждающихся, которое собирается ввести правительство, и это будут, как обещают, прямые выплаты обеспечения малоимущих продуктами питания. Это то, о чем мы в принципе говорили в программе «Деньги», о том, что Минпромторг хочет переводить деньги на еду и выделять некие food stamps, карточки или талоны на еду, это отдельный разговор. Повышение доверия или улучшения делового климата за счет реформы правоохранительной и судебной системы, как бы это странно сейчас ни звучало на фоне того, что мы видим. И некая национальная инновационная система, это развитие IT-компаний, IT-экономика, то, что так любит и хорошо знает Михаил Мишустин.

С чем вы связываете очередную переупаковку, скажем так, вот этих национальных проектов? Это в первую очередь потому, что уже, как мы сказали, о них забыли и они не стоят на повестке дня, никто про них не говорит, а при этом деньги, которые на них выделяются, даже не успевают полностью освоить, как вы считаете?

Я думаю, это действительно связано с тем, что есть некий запрос, на самом деле в обществе есть запрос на какие-то изменения, что-то новое, потому что очевидно, что ситуация в экономике совершенно нерадостная. Она лучше, чем ожидалось, это надо тоже признать, в смысле, что когда начался кризис COVID в апреле-мае, ожидали, что будет совсем плохо все, мы прошли более-менее как бы неплохо по международным, если сравнивать с развитыми странами. Другой вопрос, прошли как бы если брать по ВВП, если брать по располагаемым доходам населения, то поскольку у нас были все-таки достаточно ограниченные меры по поддержке, которые прежде всего семьям с детьми, они сработали, безусловно, но все-таки они не полностью компенсировали падение располагаемых доходов населения, в отличие от некоторых других стран, таких как США или Европа, у которых падение ВВП, может быть, даже сильнее, чему у России, но падение располагаемых доходов, оно минимальное, вообще у некоторых где-то рост был, за счет гигантских вливаний. А вот у нас основная проблема это падение доходов населения, во всяком случае, большой его массы, потому что у нас дополнительно к этому растет неравенство, поэтому кому-то, может быть, кто-то себя чувствует вполне хорошо, но в среднем большинство людей, конечно же, очень сильно пострадали. Какой-то ответ на это у государства должен быть.

И тут вот, честно сказать, я удивился, когда прочитал все эти сообщения, потому что как бы уж очень как-то они так модно звучат, то есть у них, видимо, пиарщики хорошие работают. Но про какие-то из этих вещей просто говорили серьезно раньше, и они выглядят вполне логично, то есть адресная помощь людям, которые действительно нуждаются в деньгах, а не всем подряд, как сейчас раздается, это вещь, про которую уже очень давно говорят. И на самом деле, когда назначали Мишустина год назад, тогда еще до пандемии, как раз многие говорили, что основная из основных его задач, вот он наладил нормальный процесс сбора денег через налоги, что может он свои знания и умения применить на то, чтобы нормально, технологично подойти к процессу расходования средств, прежде всего на социальные инициативы, в адресную поддержку тех, кто действительно в этом нуждается. Поэтому это как раз такой нарратив, который давно уже идет, и это вполне логично.

Остальные новеллы, особенно с судебной системой, они звучат, так скажем, неожиданно. Другой вопрос, насколько там пока что никакого четкого понимания, что под этим скрывается и что имеется в виду, мы не знаем, это пока что странный такой слив информации, в очень общих чертах, и в основном все, что мы узнали, что там используют теперь очень модные выражения для описания того, что собираются делать, а что они на самом деле собираются делать, мы пока еще не понимаем.

Если вот наши телезрители не знают, там действительно огромное количество таких модных терминов и выражений, как «change и disrupt», метрики SMART, вообще очень много таких англоязычных терминов, которые не каждые люди понимают. В любом случае звучит это все очень так, наверное, стильно, модно, молодежно, наверное, в понятиях нашего правительство, но тем не менее, для вот той же национальной инновационной системы, которую предлагают создавать, я так понимаю, что все-таки сейчас наконец-то произошел тот момент, когда вот эта IT-технология, которая сейчас, и IT-область, IT-экономика, на нее сейчас решили сделать так или иначе ставку, во всяком случае, об этом говорили и как-то пытаются это все дело развивать.

И вот туда вот, среди прочих, приглашены такие специалисты как Герман Греф, бывший министр экономики и глава «Сбербанка», который сейчас на базе «Сбербанка» выстраивает такую огромную экосистему, экокультуру, не знаю, вот это все обтекающее, охватывающее все сферы жизни человека такую структуру, которая тебя и накормит, и отвезет, и привезет. Вообще вот то, что вот такие специалисты приходят сейчас, приглашаются, во всяком случае, к работе с правительством, в частности, кроме Германа Грефа, там инвестор и бизнесмен Александр Галицкий, и еще разные другие люди, как вам кажется, это что такое, это попытка привлечь уже непосредственно бизнес к разработке каких-то концепций? Или это попытка, просто действительно не знают что делать, и решили попросить тех, у кого лучше всего получается?

Опять же, мы не знаем, в каком формате они участвуют, там как бы вот реально непонятно. Я бы, конечно, скорее подумал, их действительно приглашают, чтобы они там работали и их рекомендациями собираются следовать, или их приглашают так, чтобы показать всем, смотрите, кого мы пригласили, каких замечательных экспертов, как успешно войти в IT-сектор. Я очень надеюсь, что все-таки это первое, и тогда, я думаю, что это абсолютно правильный подход, потому что если вы хотите развивать IT-индустрию, то надо разговаривать с людьми из IT-индустрии и понимать, как она развивается, чтобы понять, какие ей стимулы нужны и так далее. Поэтому вот тут очевидно совершенно, что вот этот общий подход, что у нас такой госкапитализм и драйвером является прежде всего государство, в IT оно точно не работает.

Да-да, вот тут как раз употребляется такое выражение, как уход от токсичных государственных денег. Вообще очень удивительно, что применяется такая терминология, при этом вообще понятие на фоне того, как государство пытается так или иначе регулировать IT-сферу, мы видим, как и законы принимаются, начиная от сохранения данных и заканчивая вот этой борьбой с соцсетями и различными хостингами видеоматериалов. Очень непонятно, как это будет соблюдаться и насколько вообще тут есть понимание того, чего же хотят сделать, то есть взять у кого-то деньги негосударственные, но при этом государство будет продолжать как-то все это дело регулировать.

Надо понимать, что при этом мы все-таки очень много обращаем внимания на все те новые ограничительные какие-то законодательства, которые связаны с тем проявлением IT, которое связано с выражением общественного мнения, организацией протестов и так далее, это то, что хотят очень сильно взять под контроль. Но IT-бизнес это гораздо шире. Есть огромное количество сервисов IT, которые никак не затронуты политической повесткой, они развиваются в банках, в каких-то других сервисах, в ритейле и так далее. Поэтому на самом деле конечно же меньшая часть IT попадает под вот это столкновение бизнес-подходов, экономических подходов и политических подходов. Это просто очень ярко выражается, мы все это обсуждаем, но в большинстве случаев как бы очень большие деньги зарабатываются, условно, на софте для банков, но его там никто не регулирует ради того, чтобы они там протестную активность отслеживать.

Поэтому все-таки в большей части IT страдает от других вещей, я думаю, что в гораздо большей степени он страдает от того, что IT-системы в современном мире, они все построены на очень большой отдаче от масштаба, они работают, когда очень много пользователей. По сути, построить успешную IT-компанию, которая направлена только на российский рынок, очень тяжело, российский рынок маленький, это не Китай, где там полтора миллиарда людей. У нас всего 140 миллионов населения, по меркам IT-бизнеса это немного, ну такой средний рынок. Поэтому, понятно, что любые амбициозные проекты в IT, они на самом деле требуют такой международной кооперации, и вот тут у нас большие проблемы, потому что вот здесь абсолютно про токсичные государственные деньги это абсолютно правильная вещь, потому что все прекрасно знают, что построить какую-то международную IT-компанию и выйти на международный рынок, если у вас среди инвесторов были какие-то государственные компании, это практически невозможно, они действительно токсичные, очень токсичные.

И вот здесь на самом деле, я думаю, что для IT будет, действительно, для серьезного развития IT-индустрии, на самом деле вот принципиальным будет момент, мы все-таки пытаемся работать по мировым стандартам и понимать, что любая успешная IT-компания должна быть международной, либо мы пытаемся вот эту автократичную модель, что у нас обслуживают IT-компании исключительно внутренний рынок. Тогда второй вариант, он очень ограничен, не такой большой у нас рынок на самом деле.

Это в принципе ощутимо и ожидаемо, но понимают ли это, собственно говоря, те, кто разрабатывает эту концепцию и насколько вообще они смогут сделать эту отрасль локомотивом? Во всяком случае, очень многие компании сейчас перепрофилируются, скажем так, для того, чтобы получить какую-то помощь, в том числе, те самые токсичные государственные деньги сейчас для того, чтобы считаться IT-компанией, как бы писать какой-то условный софт, за это они получают большую помощь от государства. Так что без государственных денег пока что опять не получается, во всяком случае, действительно, рынок небольшой.

Но если говорить вообще в целом, не только об IT-секторе, о том, насколько государство продолжает так или иначе влиять на экономику, опять же в той же стратегии есть пункт о снижении роли государства в экономике. Об этом в принципе говорят всякий раз, когда говорят о стратегии развития нашей экономики, но тем не менее, мы видим, что даже на таком, скажем, традиционном и обычном рынке, как рынок продовольствия, государство уже вынуждено сейчас вмешиваться так или иначе, «замораживать» цены, как это произошло вот буквально с прошлого года, но результата нет. И вообще вот этот эффект «заморозки» цен, который сейчас так или иначе внедряет государство на продовольственном рынке, насколько он вообще может дать эффект? Вреден он или полезен для того, что сейчас происходит в стране, в краткосрочной и в долгосрочной перспективе?

Это очень топорный метод, на самом деле. Основная проблема, с чем пытаются, на самом деле что происходит, что у людей действительно как бы проблема, что падают реальные доходы населения. Они зарабатывают меньше, а цены на какие-то продукты питания растут, многие из них растут просто потому, что это сельскохозяйственная продукция, у которой есть циклы от того, урожай-неурожай. И большинство, на самом деле, к сожалению, большинство специальных конкретных продуктов, по которым правительство борется с какими-то монопольными завышениями цен, на самом деле, если посмотреть, это просто отражение мировых цен. Мировые цены идут вверх, соответственно, цена на них внутри тоже идет вверх.

Пытаются бороться с этим экспортными пошлинами, что очень сильно на самом деле вредная политика, искажающая, потому что цены на самом деле, надо понимать, что цены в экономике несут очень важную роль, как сигнал, изменения цен, они сигнализируют, какие продукты более редкие, которые больше ценятся и куда стоит больше инвестировать, чтобы этих продуктов становилось больше. Вы знаете, что если цена, вы знаете, условно, что у нас там, подсолнечник, растет вверх и на этом можно зарабатывать, вы начинаете инвестировать в то, чтобы производить больше подсолнечника.

Если вы знаете, что вы можете инвестировать в подсолнечник, в производство подсолнечного масла, а у вас на следующий год вдруг правительство решает ввести экспортные пошлины, то есть на самом деле заставляет вас продавать по не рыночной, не мировой цене, вот вы и задумаетесь, инвестировать в это или нет. Поэтому с долгосрочной точки зрения любое искажение цен, оно не дает возможности ценам работать как механизму передачи информации, какие товары более востребованы, какие нет, и конечно же, это гигантская проблема для экономики в долгосрочной перспективе.

Это на самом деле проблема заключается в том, что опять-таки нет механизма поддержки малоимущих слоев населения, у которых действительно проблема с тем, что цены, условно, на гречку выросли очень сильно. Для большинства населения это как бы все-таки это не самая большая проблема, но поскольку у государства нет вот того механизма адресной социальной помощи, который как бы вот теперь заявлено, что будут строить, они вместо того, чтобы помогать и поднимать доходы населения у тех, кому действительно не хватает денег на то, чтобы купить себе продукты питания, они пытаются понизить цены на продукты.

Но есть на самом деле нормальное решение проблемы это не понижать цены, а увеличить доходы населения, через, например, трансферы более бедным слоям населения. Я не говорю уже о более глобальной задаче увеличения экономического роста, и в принципе роста доходов населения через рост экономики. Поэтому за неимением нормальных методов пользуются совершенно топорными и очень вредными в долгосрочной перспективе сейчас, потому что доверие инвесторов в сельском хозяйстве, оно сильно подорвано, я думаю, что количество инвесторов, объем инвестиций, они скорее всего сократятся, потому что люди будут десять раз думать, заходить в сельское хозяйство становится очень рискованным.

Вот сельское хозяйство у нас называлось как самым таким прогрессивным тоже сектором экономики. Особенно упирали на то, что после введения антисанкций сектор начал активно расти, там есть большое количество людей, которые с гордостью говорят о российском сыре и прочее, там хамон российский, и все развивается. Но действительно ли, скажем так, помощи в виде вот этого барьера хватило этой отрасли, если сейчас уже вопрос состоит в том, стоит в нее дальше вкладываться или нет?

Нет, это совершенно разные вещи, подождите. Она развивалась, потому что ввели антисанкции, тем самым увеличили монопольную позицию, тем самым повысив искусственно цены на сельхозпродукцию, и таким образом на самом деле весь этот подъем сельского хозяйства в России спонсировали нормальные обыкновенные покупатели российские. То есть там у нас меньше 5%, в районе 5% занято в сельском хозяйстве людей, вот 95% людей их спонсировали, потому что вместо того сыра, условно, относительно дешевого, импортируемого, который они покупали, теперь приходится покупать более дорогой российский. То есть надо четко понимать, что подъем сельского хозяйства спонсировали 95% населения России через то, что они вынуждены были платить более высокую цену за эту сельхозпродукцию.

Поэтому основной метод борьбы с высокими ценами это, конечно, снятие монопольных барьеров и так далее, то есть на самом деле отмена условная этих контрсанкций, конечно, привела бы к гораздо большему и сильному эффекту с точки зрения падения цен на продукты, чем экспортный барьер, но это сейчас признано, абсолютно по политическим причинам, видимо, не рассматриваемый вариант. А с экономической точки зрения как бы ну это понятное дело, что мы, все население России, очень много платят за эти контрсанкции, и падение потребления, проблемы с потреблением сельхозпродукции, они во многом с этим связаны.

Если вы уже заговорили о возможностях повышения доходов россиян, Максим Решетников, глава Минэкономики, говорит, что должны восстановиться во второй половине этого года, как он считает. Показатели этого года, которые приходят сейчас, на начало года, конечно, отстают от прошлого года, допандемийного. Но также Решетников считает, что их можно увеличить, а вот доходы восстановятся в третьем-четвертом квартале.

Как вы считаете, возможно ли это, насколько этот прогноз вообще оптимистичен и реален? И при этом стоит отметить, что финансирование восстановления экономики активно проводить не планируется, кроме точечной помощи, в частности, социальная поддержка граждан, авиастроительная отрасль, автопром, радиоэлектроника, туризм и другие сферы ― этому, по словам Решетникова, уже деньги в бюджете есть на помощь, а в остальном все должно восстановиться само. Насколько это все реально и возможно, если учесть, что, допустим, этой весной все-таки снимутся все ограничения, все вакцинируются и все будет хорошо?

Это все-таки оптимистичный прогноз, с моей точки зрения, потому что он действительно предполагает, что эффект пандемии пропадает, его больше нет. Полная вакцинация, про все забыли.

Очевидно, на самом деле, что такое даже до конца этого года мы вряд ли увидим. Все-таки как минимум если даже вводить какой-то такой оптимистичный прогноз, что в России всех вакцинируют и все будет замечательно, мы живем не в изоляции, это совершенно неудивительно, что во многих странах мира все равно будет с этим большая проблема, поэтому все, что связано с международными перемещениями, торговлей и так далее, все равно будет оставаться тормозом.

Поэтому полное восстановления в конце этого года мне не совсем понятно, откуда возьмется, потому что в принципе основным драйвером роста, экономического роста, который ожидается в этом году, это восстановительный рост, мы упали в прошлом году из-за пандемии, сейчас постепенно снимаются ограничения, связанные с этим, поэтому растет экономика. Других фундаментальных причин для роста российской экономики мы не особо наблюдаем, так же как последние несколько лет, у нас был, по сути, стагнирующий такой экономический рост и, в принципе, ничего не поменялось. Если убрать эффект пандемии, то у нас этот год ничем не отличается с экономической точки зрения от прошлого года. Поэтому ожидать, что у нас будет какой-то волшебный экономический рост за счет каких-то структурных вещей, не приходится. Соответственно, практически весь ожидаемый рост можно списать на восстановительный рост после падения от пандемии. Он имеет свои ограничения.

Да, тем уровнем, на котором… Дай бог, если даже до тех же уровней доберется.

Говоря о восстановлении доходов и прочей вот этой помощи, которую может оказывать государство, в том числе очень много говорилось, что вот эти произошедшие события конца января вокруг Алексея Навального и выхода большого количества людей на улицы с протестами, их считают в целом неким запросом на справедливость, которую, собственно говоря, люди не ощущают сейчас.

При этом говорят, что в том числе попыткой ответить на этот запрос было вот это решение Владимира Путина повысить налоги для тех, у кого доходы превышают пять миллионов в год, до 15%. Вообще многие аналитики, в частности, агентство Reuters публиковало такой опрос, который говорит, что власти наверняка увеличат вот эти расходы на социальную какую-то помощь и социальные выплаты бюджетникам и прочим-прочим зависимым от государства гражданам, да, для того чтобы как-то вот это недовольство и вот этот запрос немножечко погасить. В том числе агентство ФИД считает, что эти акции могут привести к тому, что сокращаться дефицит бюджета у нас не будет так, как ожидалось, потому что все-таки государство будет вообще тратить все больше и больше.

Как вы считаете, стоит ли ожидать каких-то, действительно, таких щедрых вливаний, подарков, милостей, которые может дать государство тем простым гражданам, у которых пока что не получается повысить свои доходы естественным образом? И вообще есть ли, чувствует ли власть в этом необходимость или это будет как-то ограниченно, так же как эти выплаты по пять тысяч рублей перед необходимыми голосованиями, которые проводились в прошлом году?

Я думаю, что это, скорее всего, будет так, будет увеличиваться, особенно ближе к осени, к выборам. Но я думаю, что это будет достаточно ограниченно, никаких масштабных увеличений не будет очень сильно, потому что мы видим, что текущее правительство в принципе на какие-то такие резкие шаги не настроено, оно очень консервативно настроено. Поэтому ничего такого прямо яркого, большого, честно сказать, я бы не ожидал. Видно просто, что стиль очень такой, очень большой статус-кво, bias такой, что они пытаются сохранить то, что происходит, и ничего особенно нового не делают, большого, во всяком случае, если делают, то какие-то временные меры.

Поэтому давление на то, чтобы увеличить выплаты, официальные пособия, на самом деле, безусловно, присутствует. Другой вопрос, что если просто увеличивать пенсии и так далее, с точки зрения снятия недовольства, наверно, все-таки оно имеет ограниченный эффект, потому что это все-таки не те группы населения, которые наиболее недовольны. У нас наибольший, если посмотреть по структуре располагаемых доходов населения, у кого больше всего падение было, это прежде всего предпринимательская деятельность и так далее, все-таки связанная с частным бизнесом. Те люди, которые оказались связаны с государственным сектором, у них, может быть, расходы если не росли, то, как минимум, не падали, то есть они были достаточно хорошо защищены. Не у них наибольшее недовольство растет.

Поэтому те группы населения, у которых есть недовольство, все, что связано с работой в частном бизнесе, особенно в своем собственном бизнесе, малом бизнесе и так далее, никакие серьезные меры поддержки правительства этим слоям не обсуждаются. Другой вопрос, что такое поддержка государства. Понимаете, когда мы разговариваем о частном бизнесе, очень часто мы переходим к такой иждивенческой позиции: как можно поддержать частный бизнес? Дайте ему субсидии, еще что-то от государства, эти токсичные государственные деньги. А во многом частному бизнесу, чтобы почувствовать себя хорошо, в России достаточно не мешать. И вот чем меньше ему мешают, тем лучше ему, может быть, вообще идеальная картина, если государство чем меньше трогает, тем лучше. Может, не помогает, но вообще пусть лучше не трогает.

Поэтому, на самом деле, в каком-то смысле из этих модных программ, которые были заявлены, часть про цифровую экономику ― это, скорее всего, маркетологический такой ход. Я сомневаюсь, что что-то серьезное за этим может быть. То, что они вдруг неожиданно сказали про судебную реформу, упомянули реформу правоохранительных органов, ― это какие-то серьезные вещи, которые на самом деле в том, как себя чувствует частный бизнес, играют гораздо большую роль.

Другой вопрос, серьезно ли мы ожидаем действительно каких-то реформ. Это вопрос.

Чего ожидать-то тут, трудно сказать, потому что, в принципе, у нас всегда государство рассматривается как единственный такой способный какой-то игрок, да, который накормит, напоит. Все, в принципе, обращаются к государству, хотя если мы посмотрим на данные опросов, которые проводили негосударственные пенсионные фонды того же «Сбербанка» и прочие-прочие различные учреждения, они показывают, что все больше россиян начинают копить на пенсию сами. То есть уже они не ждут какой-то четкой и ощутимой помощи от государства в старости.

Даже сервис «Работа.ру» показал, что 64% россиян решили с этого года начать копить деньги на старость. Я, честно говоря, даже такого не помню, такой цифры, чтобы люди вот так серьезно реагировали. При этом по опросам многие считают, что благоприятный, скажем так, размер денежного состояния, которое нужно для того, чтобы, как это называется ужасно, период доживания ― от 20 до 50 миллионов рублей. То есть люди рассчитывают, что, так или иначе, как-то сами себе накопят. Но при этом государству никто, собственно говоря, в этом не доверяет.

Тут какая-то начинается вообще очень странная… Я даже не знаю, как это объяснить. Часть населения уже давно перестала рассчитывать на пенсию, я лично тоже не думаю, что что-то стоит всерьез ожидать от государства. Но при этом доходы падают, но люди пытаются копить. Как в этой ситуации вообще выстраивать эту социальную политику? Потому что, с одной стороны, нет доверия к пенсионному вообще законодательству, особенно после повышения возраста, с другой стороны, для того чтобы самостоятельно копить, тоже доходы падают. Что может произойти в такой, скажем так, не очень понятной ситуации, как поступать населению?

Населению, если оно так хочет себя вести, единственное, что расходы приходится сокращать. Если у вас доходы не растут, а вы хотите больше накапливать, то приходится сокращать расходы, что, наверно, мы частично видим у большой доли населения.

Другой вопрос, что, честно сказать, знаете, я бы очень, при всем уважении, скептично относился к этому опросу просто потому, что если вы посмотрите, как живет средний россиянин, что средний россиянин скажет, что 20–50 миллионов ему нужно, скажем так, если это средний россиянин из Москвы, то еще можно поверить. Это цифры, которые для действительно среднестатистического россиянина на самом деле абсолютно утопичны.

Это мечты, это мечты, особенно когда показывают красивую жизнь в различных объектах красивой недвижимости, всем, конечно, тоже хочется помечтать. Это же желание, это расчет, что мне бы хватило 20 миллионов рублей.

А лучше долларов.

А лучше долларов, да.

Тоже бы хватило вполне. Это просто много говорит о том, кого опрашивал этот сайт.

Там разные люди от 18 лет. В принципе, выборка, конечно, социология, мы с вами знаем, что это тоже такая наука специфическая, но при этом Кремль комментирует вообще ситуацию с пенсиями в очень интересной манере. Дмитрий Песков говорит, что в девяностые годы было плохо, пенсии были маленькие, а сейчас пенсия выше, сейчас пенсия растет. То есть опять появляется, как в Советском Союзе все сравнивалось с 1913 годом, сейчас у нас появились эти мифические девяностые, по сравнению с которыми сейчас у нас прямо все хорошо.

Насколько вообще это правильно и, скажем так, вообще корректно сравнивать ситуацию девяностых и сейчас, особенно если учесть, что в девяностых, очевидно, у государство было намного меньше возможностей и по бюджету, и по мировой конъюнктуре тех же цен на нефть и прочего, прочего, прочего? Почему вот это все время повторяется? Это попытка перевести, как-то отвлечь людей? Что это такое? Почему все время напоминают нам вот эти ужасы девяностых, хотя сейчас 2021 год, прости господи, уже прошло столько лет?

Потому что других аргументов, видимо, нет. Потому что если сказать: «Посмотрите, как 2020 год по сравнению с 2010 годом, 2011 и 2012», то уже как-то становится так себе в сравнении. Поэтому это на самом деле вполне такая точка зрения поведенческой экономики, вполне нормальная вещь. Чтобы вам показать, как хорошо сейчас, надо сравнить с чем-то очень плохим, это как в анекдоте про купи козу и продай козу. Как улучшить восприятие, улучшить ситуацию, в которой вы находитесь сейчас? Сравнить с чем-то еще более плохим.

Другой вопрос в том, что, понимаете, все меньшая и меньшая часть населения вообще помнит, что было в девяностые, все-таки проходит время, молодежь в принципе уже путает восьмидесятые и девяностые. И поэтому все меньше и меньше людей вообще поддаются на такую манипуляцию, что вспомните, как было в девяностых, особенно потому что это уже нерелевантное сравнение, потому что нас вообще-то интересует, что происходило за последние десять, пятнадцать лет и так далее.

Там не очень хорошо, с пенсионной системой просто катастрофа на самом деле, потому что своими действиями правительство погубило абсолютно накопительную часть пенсии, которая на самом деле в долгосрочном плане единственным вообще была шансом как-то иметь пенсионную систему, которая такая жизнеспособная, поскольку из-за разных экономических причин, старения населения и так далее, соотношения работающего населения к пенсионному населению мы все понимаем, что чисто перераспределительная система, которая существует сейчас, в долгосрочной перспективе государство просто не может себе это позволить, нормальные пенсии, поэтому уже даже все понимают, что рассчитывать на нормальные пенсии не приходится.

Единственный способ, как этого можно добиваться, ― это переход от чисто перераспределительной к накопительной части пенсионной, к этому начинали двигаться, само же правительство это полностью погубило и дискредитировало идею, к сожалению. Поэтому сейчас речь о том, чтобы правительство, государство каким-то образом стимулировало накопительную часть пенсионную, население уже на это реагировать не будет, потому что уже доверие подорвано.

Да, тем более Дмитрий Песков говорит, что мешают повышению пенсий черные полосы, вызванные мировыми кризисами и другими глобальными проблемами. То есть опять виноваты где-то там за границей, что нам всем мешают жить и нашим пенсионерам счастливо чувствовать себя, даже ту же какую-то тысячу рублей прибавить на пенсию, индексировать, в общем, не получается. Приходится в Конституцию даже вносить эту поправку, чтобы защитить от этих черных полос.

При этом, опять же, мы же смотрим, как шло финансирование того же строительства моста в Крым, чемпионат мира по футболу, на который были потрачены очень большие деньги, и прочая, прочая, прочая, при этом тут черные полосы почему-то совсем не мешали, да, на таких масштабных проектах. Это тоже какая-то ситуация, которую, наверно, трудно объяснить и понять простому человеку, который видит, как на, да, пусть государственный, но праздник тратятся гигантские средства, а на пенсии почему-то появляются какие-то черные полосы.

Нет, у нас в принципе это такой стиль нашего государства, мы такие большие мегапроекты, броситься всем миром, сделать какой-то масштабный проект, которому все обзавидуются, ― это мы умеем. А вот выстроить нормальную систему, которая бы поддерживала граждан, ― это слишком сложно, над этим надо мучительно долго работать. Даже когда речь заходит о том, чтобы собирать деньги с граждан и бизнесов, то оказывается, что мы можем очень систематически аккуратно настроить налоговую систему, которая работает очень хорошо и вполне цифровая такая, можно гордиться масштабом.

Как только речь заходит о том, чтобы такую же систему выстроить, но не для того чтобы собирать деньги, а для того чтобы их раздавать, систему адресной помощи той же самой, то оказывается, что мы десять лет про это говорим, а воз и ныне там. Поэтому это вписывается, в принципе, в стилистику государственной власти в России, к сожалению.

У нас практически не осталось времени. Последний вопрос. Максим Решетников тоже давал какой-то прогноз. Понятное дело, что дело это не очень благодарное. Как вам кажется, в каком условном состоянии будет все-таки к концу года российская экономика при условии того, что действительно сейчас весной основная часть ограничений будет снята, во всяком случае, внутри России? Даже если все будет хорошо и будет вакцина, удастся ли как-то восстановиться? И если да, то в чем, и если нет, то как? Просто какой-нибудь очень ваш взгляд, такой, понятное дело, что сдержанный, на то, что будет с российской экономикой к этому четвертому кварталу, когда все вроде как должно быть хорошо, по мнению Максиму Решетникова.

Да, тут запасы кофейной гущи кончаются, особенно в этом году, знаете, если посмотреть просто на прогнозы, которые строили все агентства международные и так далее, и посмотреть, как они менялись в апреле по сравнению с августом, в августе по сравнению с октябрем, то, в общем, там гигантские изменения даже среди одинаковых агентств.

Другой вопрос, что на самом деле Международный валютный фонд дает оценки, которые на самом деле недалеки от того, что у нас Решетников озвучивает, даже в каком-то смысле иногда они более оптимистичны, чем официальные прогнозы министерства. Там закладываются сценарии о том, что на самом деле одновременное сочетание, условно, какого-то коллективного иммунитета в мегаполисах с вакцинацией позволит практически полностью решить проблему с ограничениями к концу года. И поэтому исходят из того, что у нас, по сути, восстановление экономики если не завершится к концу этого года, в начале следующего года мы выйдем на те же показатели ВВП, что и были в начале 2020 года.

Другой вопрос, что на самом деле проблемная вещь, которую мы видим, что все-таки ВВП ― это хорошая вещь, но если мы говорим о располагаемых доходах населения в среднем, то там ситуация хуже, чем динамика ВВП, а это скорее то, на что надо обращать внимание, потому что именно это и есть гигантская социальная проблема. Все-таки нас волнует не ВВП в цифрах, а благосостояние граждан. Если у нас растут какие-то страшные расходы на государственный аппарат и так далее, на инвестиции, может быть, и так далее, но это не доходит до граждан или доходит очень неравномерно, так что у какой-то группы населения…

Мы видим, что средние располагаемые доходы падали в последние годы, а расходы на какие-то вещи, которые можно скорее отнести к расходам на развлечения достаточно богатой части населения, скорее росли, поэтому мы видим, что и неравенство у нас тоже растет. Эти социальные проблемы в ближайшее время, на горизонте год-два, к сожалению, к этому я более скептично отношусь. Я подозреваю, что ВВП действительно может восстанавливаться так же хорошо, как говорит министерство, а вот благосостояние людей, скорее всего, не будет даже за этим поспевать.

Что ж, будем наблюдать за тем, что происходит. Большое спасибо!