Какую ловушку для пенсионеров придумала власть, чего ждать от экономической программы Собчак, и чем заменят ЕГЭ

Начнем с актуальной повестки. Мы собирали вопросы в соцсетях, и наши зрители многие спрашивают про, как ни странно, главное политическое событие, видимо, этого сезона, но в нем есть довольно серьезный экономический аспект. Дело в том, как вы все помните, Ксения Собчак объявила, что она идет на выборы, я внимательно прочитала то, что она написала в своей колонке в «Ведомостях», и там есть три экономических пункта, которые, вероятно, лягут в основу ее экономической предвыборной кампании. Про них я хочу поговорить чуть подробнее.

Итак, Собчак предлагает приватизировать все госкорпорации и госкомпании, снизить долю государства в отраслях и предприятиях до блокпакета, я напомню, это 25%; второй пункт — это налоговая реформа, довольно абстрактно звучит, конкретики пока нет; и третий пункт — это снизить участие государства в СМИ. Борис, как вы думаете, для кого эта программа, можно ли о ней говорить сейчас хоть сколько-нибудь серьезно?

Мне кажется, что, в первую очередь, нужно пытаться не давать себя поймать на очевидно ложные крючки. Что такое Ксения как кандидат в президенты? Понятно, что очень похожа ситуация на роль, которую сыграл Михаил Прохоров на президентских выборах, он там набрал что-то около 7%, чуть-чуть больше, 8%. Мне кажется, едва ли Ксения может повторить такой результат. Но понятно, что сейчас президентская администрация просто сломала себе голову, выдумывая, как привлечь народ на выборы, как сделать впечатление, что эти выборы имеют хоть сколько-нибудь конкурентный характер.

Очевидно, что в странах типа нашей, в авторитарных режимах выборы, если они проводятся, а у нас они пока проводятся, не имеют той функции, какую они имеют в демократических режимах. То есть выборы — это, по сути дела, референдум. Вы за то, чтобы Владимир Владимирович Путин продолжил еще в течение 6 лет управлять страной по своему усмотрению, так, как он считает нужным? Очевидно, что большинство населения России «за», и вопрос в том, собственно, какая будет явка и сколько процентов голосов скажет «за». Можно пытаться оживить эти выборы при помощи Ксении, наверняка это не единственная придумка, наверняка будут еще какие-то интересные кандидаты. Единственная функция — это привлечь дополнительные 2-3-5-7% голосов.

То есть то, что написано в экономической части, вообще ты бы на это особо не обращал внимания?

Я бы, честно говоря, — нет. С другой стороны, очень полезно в принципе проблемы обсуждать, проблемы обсуждать всегда полезно, правда, я не уверен, что Ксюша — это идеальный человек для того, чтобы вести с ней спор о пенсионной реформе, о том, какие госкорпорации надо приватизировать, а какие — нет, и как это делать.

Ты вспоминаешь о том, как Ксюша перепутала фамилию Мовчана, что ли, в связи с этим? Мы вспомнили про Михаила Прохорова, и, в общем, эти аналогии возникают практически сразу, тем более, что было пока на источниках, но объявлено, что Владислав Иноземцев будет писать экономическую часть программы. Вопрос: как тебе кажется, они могут совпадать или экономические консультанты, в общем-то, могут написать под разного кандидата разные программы?

А кто-нибудь помнит, что там было в программе у Прохорова? Владислав — очень талантливый человек и талантливый экономист, очевидно, что он плохого не напишет, это заранее можно сказать, так что программа будет интересная. Другой вопрос — какой в этом во всем смысл?

Собственно, мне кажется, интереснее посмотреть, где сейчас Прохоров, насколько я понимаю, он теперь занимается больше американскими баскетбольными клубами, чем своим российским бизнесом, а из российского бизнеса постепенно выходит. И произошло это ровно потому, что когда он участвовал в выборах президента, вроде бы «борясь за голоса» с основным кандидатом, он на самом деле играл ту роль, которая ему президентской администрацией была в этом спектакле отведена. Как только, вспоминая историю с РБК, он попытался хотя бы чуть-чуть действовать не в рамках этого сценария, то есть отстаивать за РБК большую свободу, чем кремлевские кураторы были готовы РБК предоставить, к Прохорову пришли силовые структуры, и он потихонечку выходит из российского бизнеса уже на протяжении последней пары лет и увлечено занимается американским баскетболом.

Примерно та же ситуация и с Ксенией. Пока она играет ту роль, которая ей отведена, пока она нужна, можно обсуждать все эти экономические проблемы. Если она вдруг захочет повести какую-то самостоятельную игру — ну сразу же начнутся неприятности.

Продолжая эту политологическую тему, если сравнивать программу Навального и Собчак, насколько они, как тебе кажется, могут быть похожи? Ведь если я правильно понимаю, все-таки основная функция Собчак в этой истории, если предположить, что администрация создала этот проект, мы в этом на 100% не уверены, у них какие-то будут пересечения, то есть это такая программа для той самой молодежи, которая выходит сейчас на митинги, и это экономика для нее, то, что она хочет услышать?

Видимо, да. Но мы же пока не знаем, будет ли Алексей допущен на выборы. Если он будет допущен на выборы, если ему придется конкурировать с Ксенией, понятно, что это отчасти одна зона, один и тот же электорат, и тут, видимо, задача президентской администрации состоит в том, чтобы притязания Алексея резко понизить. У него уже есть какой-то протестный электорат, который недоволен ситуацией в стране и который вроде бы готов голосовать за альтернативного кандидата. Алексей пытается эту поляну расширить, то есть привлечь на свою сторону людей, которые более толерантны по отношению к путинскому режиму. Вместо этого, если он попадает на выборы в паре Собчак, и в ее раскрутку вкладываются большие средства, ему придется вместо того, чтобы расширять свою поляну, наоборот, бороться за то, чтобы тот электорат, который он уже считает своим, у него Ксения не увела бы. Это, конечно, осложняет дело.

Возвращаясь к нашей экономической поляне, насколько я понимаю, уже какое-то количество кандидатов у нас есть в президенты, но никто еще не презентовал свою программу, то есть, условно говоря, с чем они идут, что они населению обещают. Никаких нет объявлений у Путина, но Путин еще не объявил, но мы можем предполагать, у  Навального и у Собчак. Правильно ли я понимаю, что у Навального ведь тоже еще нет как таковой экономической программы. Есть какие-то наметки, которые…

Есть какие-то наметки, да. Но это же, собственно, и является следствием того, что наши «выборы» не являются выборами. А вот у царей российских не было, к сожалению, процедуры переутверждения, чтобы Николай Первый где-нибудь в середине своего царствия проводил плебисцит такой, референдум и рассказывал программу на следующий срок. Программа, в том числе экономическая — это производная от реальной конкуренции. Если есть конкурентные кандидаты, то им нужно предложить конкурентные программы. Если реальной конкуренции нет, а есть такая имитационная — ну…

Навальный вроде как считает себя кандидатом не имитационным

Конечно. Имитационными являются сами выборы. То есть у конкурентов не будет равных условий по доступу к избирателям, вся административная машина будет работать так же, как она работала на всех предыдущих выборах. А программа Алексея, если именно о самой программе говорить, видимо, она отчасти подчиняется этой задаче — увеличить тот ядерный электорат, который уже примыкает к протестному движению, за счет людей в принципе чем-то недовольных. Люди могут быть недовольны разными вещами: кто-то — тем, что алкоголь не продают в ночное время, кто-то — тем, что торренты запретили и в интернет по паспорту, кто-то — системой «Платон». И вот

Алексей пытается за счет разных людей, недовольных разными частными вещами, нарастить свою электоральную базу. Поэтому, видимо, ему и приходится рассказывать какие-то такие левые вещи, ориентированные, скорее, на левую повестку: компенсационный налог, который он предлагает ввести против олигархов, или повышение минимального размера оплаты труда — это такая левая повестка. В России, правда, нет традиционного такого разделения на левых и правых, но это левая вполне повестка.

А у Путина ведь тоже пока нет никакого объявления и, собственно, программы, с которой он пойдет. Но если я верно понимаю, то, собственно, Кудрин — его основной спичрайтер в этой ситуации. Что может быть у Путина основной повесткой экономической на ближайшие несколько лет?

Путин как всегда яйца в одну корзину не кладет. Тут есть и Кудрин, тут есть и отдельно Высшая школа экономики, есть Максим Орешкин, который то чертит программу налоговой реформы, то еще какие-то такие технические вещи. Где-то рядом всегда Борис Титов со своей программой послаблений бизнесу.

И Сергей Глазьев.

Да-да.

И что из этого всего безумного замеса может возникнуть?

Примерно то же самое, что мы видим сейчас, но, насколько я понимаю, для Путина, для его имиджмейкеров важно показать, что этот кандидат не старый, не усталый, что он бодр, полон сил и энергии, что он прекрасно разбирается во всяких блокчейнах.

Цифровой экономике.

Да-да. И, может быть, даже этот бум новой экономики в России как-то подстегнут этим. То есть задача — осовременить кандидата, чтобы он не казался человеком откуда-то из начала 2000-х, а чтобы 20-30-летним было с ним вполне уютно.

Я читала колонку Константина Сонина, экономиста, он там забавно отмечал, не знаю уж, всерьез или в шутку, что главный человек, который должен бояться того, что Ксения Собчак идет на выборы, — это Дмитрий Медведев. Потому что именно в контексте того, что ты говоришь, Путин и Собчак были бы неплохой командой: он такой старший и опытный, а она такая молодая и прогрессивная. Ты в это веришь? Возглавит правительство?

Не знаю. Может быть, тогда кого-то еще из людей искусства, не знаю, Олега Табакова, Никиту Михалкова, Серебренникова, в конце концов.

В премьеры ты имеешь в виду выдвинуть?

В премьеры или в президенты. Есть же успешные актеры-президенты.

Первые два кандидата не так молоды, видимо, как хотелось бы имиджмейкерам, а Серебренников мы знаем, где. Я знаю, что у нас есть вопрос. Добрый день. Ирина, здравствуйте.

— Дождалась со своим оригинальным вопросом.

Неужели про доллары?

— Да, бежать ли покупать евро и доллары, пока они падают? И как быстро?

У нас, кстати, был на эту тему от одного из зрителей вопрос, чуть-чуть по-другому он формулировался, но, может быть, чтобы немножко вписать в контекст того, что говорит наша зрительница. Дело в том, что долг США достиг какого-то большого размера…

20 триллионов.

По-моему, 4 года назад был такой, потом они как-то выбрались и сейчас опять. И американская администрация планирует его увеличить еще вдвое. Они сами называют эту ситуацию тревожной. В общем, прокомментируй, пожалуйста, все-таки чего нам ждать.

В Штатах же финансовый год заканчивается в сентябре, поэтому у них только что закончился 2017-й финансовый год и начинается 2018-й с 1 октября. Бюджет прошлого, только что закончившегося года у них оказался очень маленьким, там меньше 700 миллиардов, что-то около 670-ти. С бюджетом на будущий год произошла следующая история. Трамп хотел сделать его действительно гигантским — 4 триллиона, это был проект, который весной подготовил президент. В Конгрессе его утрясли до 1,5 очень неплохо, утрясли под обещание, не просто под обещание, а под обещание, выраженное в цифрах, что этот большой дефицит будущего года — 1,5 триллиона — на протяжении следующих, по-моему, 10 лет позволит сэкономить 4, которые в противном случае были бы потрачены.

Так что там ситуация вполне управляемая, долг у Штатов, конечно, большой, он превышает немножко ВВП — 106%, то есть он на 6% превышает ВВП. Но точно так же, как и, допустим, 5 и 10 лет назад, у инвесторов по всему миру нет никакой альтернативы облигациям американского казначейства. Просто представьте себя на месте любого инвестора. Если вы хотите купить актив, если вы при этом не хотите рисков, а хотите актив надежный, который дает минимальную доходность, там 1,5-2-3%, то никакой другой альтернативы, чем купить обязательства американского правительства, у вас нет. Поэтому спрос на эти бумаги гигантский, он сохраняется, его предъявляют инвесторы всего мира, которым ни Европа, ни Китай, ни тем более кто-нибудь другой альтернативы предложить не могут. И пока это так, спрос на эти бумаги огромный, сбрасывать их никто, естественно, не собирается, какую бы доходность они ни приносили, просто потому, что это тихая гавань, место, где можно пересидеть, если вы не хотите для своих инвестиций больших рисков, с которыми сопряжена попытка получить большую доходность. Пока это так, с долгом у Штатов все хорошо.

То есть «не знаешь, что делать — покупай доллары» — это лозунг не только простых людей, как нам Мовчан не один раз советовал, но и, в общем, государства и более крупные инвесторы покупают эти американские облигации. И, в общем, каждый доллар обеспечен этими самими… чем-то, в общем.

Доллар ничем не обеспечен. Доллар был обеспечен, когда был золотой стандарт до начала 70-х годов 20 века. С тех пор все валюты — и доллар, и евро, и рубли, любые — они фиатные, то есть они ничем не обеспечены, кроме обязательства страны, обязательства Нацбанка эту валюту принимать к оплате и погашать. То есть ничем они, конечно, не обеспечены. Но действительно эти американские облигации выполняют, по сути дела, функцию тех же долларов, только еще и приносят маленькую доходность, что для инвестора хорошо и является самым удобным и надежным способом просто сохранения денег.

Возвращаясь к вопросу Ирины, он на самом деле сложнее, чем то, что мы обсудили. Мы обсудили, что экономика США и бюджет более-менее стабилен, и долгом они, в общем-то, управляют. То есть ситуация в конкретно американской экономике вроде бы хорошая. А вот стоит ли покупать какую-то валюту — доллар или евро — это уже отчасти связано с вопросом про то, стабильна ли наша экономика.

Мне кажется, это связано, в первую очередь, с вопросом конкретного слушателя: кому, зачем, какую сумму, для чего. Могут же быть разные инвестиционные задачи. Если, например, стоит задача накопить некую сумму на, допустим, предстоящий летом отпуск, то это одна ситуация. Если стоит задача накопить себе денег на будущую пенсию в течение 20 лет — другая задача.

Допустим, хотим накопить на лето.

Допустим, мы хотим накопить на лето. И что у нас есть сейчас? Сейчас у нас есть, допустим, свободные 15 тысяч рублей. Тогда дальше зависит все от того, где слушатель этот отпуск собирается провести. Если где-нибудь в Греции, то логичнее покупать ту валюту, в которой слушатель будет тратить, то есть евро.

А если долгосрочная какая-то задача? Условно, не знаю, копит ли у нас кто-то на пенсию, я не очень в это верю, но про пенсию мы еще поговорим.

Если долгосрочная задача, то в принципе, копить лучше всего в той валюте, в какой средства будут тратиться. Сейчас, наверное, самая такая разумная по соотношению доходности и рисков альтернатива — это, собственно, облигации российского правительства. Они дают хороший доход — 8% годовых при инфляции в 4% или чуть ниже. Это хорошо, это выше, чем в банке, то есть 8% можно получить либо на депозите в каком-то второразрядном, третьеразрядном банке, что не надежно, либо напрямую, открыв брокерский счет у правительства РФ, причем эту доходность в 8% можно зафиксировать на 5-ти или 10-летний срок и жить припеваючи.

А по поводу евро интересно. Ты подробно рассказал про ситуацию в американской экономике, в евро одно время совсем какие-то апокалиптические были настроения, когда Греция бомбила и так далее. Сейчас как-то вроде все наладилось, но все равно евро как-то немного слабеет по отношению к доллару.

Но это все какие-то микроскопические такие совершенно движения, на которых, насколько я понимаю, большую доходность сделать невозможно, это как весы: чуть-чуть туда, чуть-чуть сюда.

Как там, с точки зрения экономики, сейчас все более-менее стабильно? Нету таких стран, уже Италия, Испания одно время… У них же ситуация в плане отношения долга к размеру экономики такая же, как в США, но ситуация немного другая в экономике.

Сейчас везде чуть-чуть улучшилась ситуация. Ту же самую Испанию, Грецию смотрите. Там немножко пониже безработица, чем была на пике, получше с ростом экономики. То есть все-таки эти меры по… у них были очень большие бюджеты, особенно Греция, а меры по сокращению расходов, по ребалансировке бюджетов дают свой эффект, эти страны начинают жить более по средствам, чем до кризиса, и приходят в норму постепенно, очень постепенно.

Я знаю, у нас есть один вопрос уже. Мы вас слушаем.

— Здравствуйте. Это Александр из Тюмени. Я вообще что хотел спросить. У вас статистика вообще учитывает цифры жизни простых людей теперь реально или нет? Я к чему говорю? Что многих кризис коснулся, в магазинах с курсом доллара трудно стало многим покупать эти телевизоры, прочую бытовую технику, квартиры, ипотеки. Вы считаете, что это в будущем грозит, чревато социальным взрывом, революцией, Путин это вообще учитывает или нет, или наши политики?

Спасибо за вопрос. В общем, ухудшение качества жизни, которое, вероятно, ощутил на себе и наш зритель, чем оно может обернуться и насколько оно серьезно?

Ну как, оно весьма серьезно. У нас уже в течение восьми лет — с 2009 по 2016 год включительно — экономика практически не растет. То есть прошло 8 лет, за эти 8 лет, не в год, а суммарно за 8 лет, ВВП вырос меньше, чем на 3%, то есть это порядка уровня 0,3-0,4% в год. Это ничто, это как еврозона.

Которой уже, в общем, развиваться некуда, в отличие от нас.

Которой уже хорошо, да-да-да. Это темп роста еврозоны. То есть экономического роста у нас 8 лет нет. Сейчас девятый год заканчивается, власти могут делать какие-то оптимистические заявления, но, по сути дела, все, что ниже процентов пяти — это в России как рост, на бытовом уровне не ощущается. То есть мы сейчас получаем, по сути дела, девятый год стагнации, за эти девять лет средние темпы годового роста по-прежнему будут ниже 1%, что-то около 0,6%, видимо, и это не может не сказываться. Мы за это время пережили кризис 2009 года, обвал в 2014 году, когда нефть подешевела.

А как эту стагнацию люди на себе чувствуют? Люди почувствовали обвал, когда валюта наша ослабла — это да.

Конечно. А с тех пор мы просто приспособились к жизни на этом новом уровне, упав на это новое плато такое в 2014 году, и с тех пор никак с него не поднялись.

Вопрос был в том, понимает ли это правительство и собирается ли, может ли оно что-то с этим сделать, чтобы это не обернулось каким-то взрывом.

Оно, конечно же, может что-то с этим сделать, но едва ли хочет и едва ли будет пытаться. А то, что здесь нужно было бы сделать в первую очередь — это, наверное, с одной стороны, ослабить налоговое бремя на людей и на корпорации, а, с другой стороны, как это делают развитые страны, направить бюджетные расходы не на отмыв денег, а в реальную экономику.

Сейчас, по-моему, во время нашего перерыва бежала бегущая строка, что власти Москвы потратили на благоустройство фонтанов в ВДНХ 3 миллиарда рублей. Это означает, что у властей Москвы с бюджетом все хорошо, московскую мэрию кризис не коснулся, у них все прекрасно, они могут 3 миллиарда тратить на фонтаны.

На обустройство города, на красоту, сказал бы тебе Сергей Семенович.

Да. А как только ты отъезжаешь на несколько сотен километров, там не то что фонтаны, но намного более первичные потребности не удовлетворены.

А в продолжение этого вопроса. Я знаю, что сейчас многие критикуют главу ЦБ Эльвиру Набиуллину, которая объявила борьбу и священную войну инфляции, и пережала ее так, что по легенде она сейчас менее 3%. А при этом, в общем, это люди не особо замечают, и ты говоришь, что экономика у нас не сильно растет, потому что, видимо, извините, инфляция. Это же какая проблема? Вроде хорошо, что она низкая, но в то же время это значит, что дорогие деньги. Насколько ты согласен с критиками?

Набиуллина, мне кажется, делает то, что может. То есть снижение инфляции до этого уровня 3-4% — такого в постсоветской истории в России не было, и это, по сути, первые годы, когда мы живем с более-менее стабильными ценами. Конечно, на личном уровне они не кажутся настолько стабильными, насколько отражаются в общей статистике Росстата. Но, по крайней мере, вряд ли кто-то будет спорить с тем, что рост цен сейчас замедлился, он не такой большой, как и два, и три года назад, и пять. Собственно, это главный вклад в благосостояние людей, который Центробанк может делать. Проблема в том, что у нас нет экономического роста, а не в том, что у нас низкая инфляция. Если бы инфляция была выше, то мы быстрее становились бедными, мы быстрее бы беднели.

Еще быстрее. Продолжим, сегодня новость в «Ведомостях» вышла очень интересная — про пенсии. Я напомню нашим зрителям, вы, наверное, и сами помните, что уже довольно долго идет разговор о том, что необходимо повышать пенсионный возраст, потому что ситуация в Пенсионном фонде у нас аховая. И главный двигатель всей этой истории — это Алексей Кудрин. Но тем не менее власти говорили, что нет, извините, эта история политическая. В общем, все сходились на том, что до выборов ничего не произойдет. И сегодня «Ведомости» нам сообщают, что вроде бы найден такой элегантный ход — повысить пенсионный возраст, а суть его в том, что будет не повышена планка (55 лет — женщины, а стало 60), а повысится минимальный трудовой стаж, дающий право на пенсию по старости. Боря, ты можешь объяснить, как это будет работать, и насколько это правильная мера?

Мне кажется, это не сегодняшняя мера. По-моему, эту меру уже лет пять обсуждают Максим Топилин, Ольга Голодец и весь этот правительственный социальный блок. Понятно, что в Пенсионном фонде проблемы, проблемы в нем потому, что у нас постепенно ухудшается демография, год от года по чуть-чуть, то есть увеличивается количество пенсионеров в расчете на одного работника. Я вот как раз сегодня смотрел данные, еще в СССР в начале семидесятых годов ХХ века это соотношение было 3 к 1, то есть один пенсионер на трех работников приходился, даже на четырех работников, 1 к 3 — это соотношение недавнего времени, начала 2000 годов, и лет через 10-15 оно грозит стать 1 к 2.

А это какая-то катастрофическая пропорция?

Ну, она не катастрофическая, она просто означает следующее, что либо пенсии станут меньше, либо работникам нужно работать лучше, то есть с большей производительностью труда, чтобы кормить большее количество пенсионеров. На каждого пенсионера приходилось четыре работника, потом три, потом два, то есть нагрузка на каждого работника больше. Но производительность труда у нас абсолютно не растет, как видно из этих цифр по росту ВВП, за последние восемь лет роста ВВП почти нет, а занятость за это же время уменьшилась на 1%.

Вся вот эта история, мы более-менее понимаем, что в пенсионной системе сейчас что-то у них не отрегулировано.

Не просто сейчас, а еще на протяжении…

Последние лет тридцать.

И следующих лет двадцати будет только хуже.

Это все история демографическая отчасти, с этим ничего не сделаешь.

И производительность труда.

Но вот это предложение, о котором пишут «Ведомости», как это все-таки может работать? Я где-то читала, что похожая история на Украине, где ввели как раз зависимость от трудового стажа, то есть, условно говоря, если вы проработали 30 лет, вы можете выйти на пенсию в 60, а если 25, то, извините, еще придется пять лет поработать.

Вот ровно так. То есть государство пытается всеми методами, и пряниками, и кнутом, уговорить людей выходить на пенсию попозже. Повышать пенсионный возраст официально — это считается непопулярной мерой. Хотя я на самом деле не понимаю, что такого ужасного в том, чтобы выйти и спокойно с цифрами показать, почему, если люди живут дольше, если стариков становится больше в отношении к людям молодого и зрелого возраста, почему нельзя постепенно повысить пенсионный возраст. Но это как бы такой сложный и честный разговор, очевидно, что на него идти трудно. И если эту непопулярную меру вводить, то нужно в ответ и какие-то популярные другие, то есть какой-то обмен, а этого не хочется. И соответственно выдумываются такие административные шаги.

У нас же с 2013-2014 года действует новая пенсионная формула, она, по сути дела, предлагает то же самое сделать добровольно. Эта формула говорит, окей, вот тебе исполнилось 55 или 60 лет, ты имеешь право выйти на пенсию, но если ты выйдешь на пенсию не сейчас, а чуть позже, через три года, через пять лет, через восемь лет, твоя пенсия будет выше. Это заложено в формулу. То есть таким образом государство пыталось, и пытается, и будет пытаться стимулировать людей добровольно отсрочить выход на пенсию.

Ну послушайте, тут же есть какое-то лукавство. По сути, пенсионный возраст таким образом повышается, но судя по тому, что пишут «Ведомости», никто об этом не объявит, то есть это будет произведено как-то… пропорция поменяется, пенсионная формула изменится…

Да, а вот стаж — это способ повысить пенсионный возраст, но только через другой показатель, то есть просто будет зафиксировано, что пока стаж не достиг 25 лет или 30 лет, ты права на пенсию не получаешь, или получаешь право на пенсию в каком-то уменьшенном размере. А хочешь полноценную пенсию — поработай, пожалуйста, еще. То есть ровно то же самое.

Вот возвращаясь к теме инновации и модного президента, наше правительство заявило, что оно готово вводить крипторубль, сейчас вроде бы какие-то уже основы для этого разрабатываются. Что такого ужасного в биткоине? Почему-то его боятся прямо как огня, что там иностранная кодировка, и вообще частных валют, как таковых. И что нам будет с этого крипторубля? Про доллар, про евро, про рубль мы понимаем. А с этим что делать? Покупать? Продавать?

Вот что будет с крипторублем, я совсем не понимаю. У нас какое-то шарахание такое. Минфин, ЦБ на протяжении всех лет, что криптовалюты появились, их как-то колбасит, от робкого приятия этих инициатив к их агрессивному неприятию, регулятивная позиция не выработана. То есть очевидно, что чиновникам понятно, что возникает какая-то интересная, новая сфера. Первый рефлекс — держать, не пущать, запретить. Потом потихонечку приходит осознание, ага, на этом можно делать деньги, давайте чуть-чуть это впустим, немножечко разрешим. Одновременно, на самом деле, если вводить множественность валют, можно было бы уж тогда сделать и вещи, давно назревшие, в России запрещенные. И в Евросоюзе, и в развивающихся странах никто не борется с местными валютами.

Это такие механизмы, когда, допустим, маленькая провинция где-то в итальянской Сардинии, местные бизнесмены, предприниматели, сообщество объединяются и выпускают какие-то местные бумажки, нигде не имеющие хождения за пределами небольшой провинции. Цель этого сугубо в том, чтобы стимулировать покупку товаров местного производителя в ущерб иностранным и в ущерб национальным за пределами данного региона.

В кризисной ситуации местные валюты возникали и в Испании, и в Греции, и в Италии, и в Латинской Америке многократно. Страшного ничего в этом нет, это меры, которые очень хорошо работают на местный патриотизм, на формирование такой лояльности своему небольшому региону. И если уж у нас чиновники стали дозревать до идеи множественности валют, то не надо бороться с фермером Михаилом Шляпниковым, который свои бумажки выпускает, которые потом можно обменивать на кур и яйца. Крипторубль можно, а Шляпникову нельзя? Это как-то не очень логично.

Я напомню, Борис говорит о фермере, который выпустил свои биткоины, как-то по-другому они называются, колионы, я вспомнила, в честь деревни, где он их выпустил. И все им были страшно недовольны, там через суды доказывалось, что это все нелегально. История про то, что у нас сейчас правительство чуть-чуть шарахается и не понимает, то ли бояться этого блокчейна, то ли, наоборот, идти ему навстречу.

В общем, Министерство экономического развития во главе с новым любимчиком Путина, как называет его Bloomberg, Орешкиным, как раз идет ему навстречу до такой степени, что собирается переводить на блокчейн вообще совершенно все. Он уже говорит о том, что они собираются перевести госзакупки, но это ладно, это такая, внутренняя история. Но они хотят перевести на блокчейн еще и образование, то есть отменить ЕГЭ и сделать это на платформе блокчейн, то есть, условно говоря, о человеке собирается информация в эту систему на протяжении всей его учебы, и к 11 классу мы как бы и так понимаем, на что он способен, его не надо тестировать.

С ужасом почему-то я об этом думаю, честно тебе скажу, что, условно, мы будем звонить, и нам говорят, извините, это все блокчейн, до свидания, как в поликлинике. Как это будет реализовано? И бояться этого на самом деле или нет?

Совершенно невозможно этого сказать. Вот две части: с госзакупками одна ситуация, с образованием другая. Насколько я понимаю, перевести госзакупки на блокчейн — это вопрос технологии, то есть это не вопрос содержания, что именно закупать, это не вопрос, по какой цене закупать. То есть совершенно не важно, потратит мэрия Москвы 3 миллиарда на фонтаны ВДНХ по блокчейну или нынешним способом, ничего от этого не изменится.

Якобы он антикоррупционный. Допустим.

Не понимаю.

Так, а в сфере услуг?

Сейчас, секунду. С госзакупками проблема в том, что деньги тратятся не на то, деньги тратятся очень большие, а при этом еще и процедура госзакупок устроена так, что поскольку там идет отсечение по цене, те поставщики услуг, которые способны предложить что-то хорошее, многие, я по крайней мере многих знаю, они во всех этих госконкурсах, в господрядах просто не участвуют категорически.

Одни потому, что боятся оказаться на месте Кирилла Серебренникова, ты что-то от государства получишь, от одной части государства, а потом оно к тебе придет своей другой частью, в лице Следственного комитета. Это одна проблема. Но вторая проблема еще и в том, что поскольку госзакупки, как раз с антикоррупционной целью, делают единственным критерием конкурса цену, если ты способен сделать хорошо, но дороже, ты заведомо проиграешь какой-то фирмочке, которая сугубо на господрядах специализируется, ничего из себя не представляет, заказы передает дальше другим, но просто способна поставить минимальную цену и за счет этого выиграть.

Возвращаясь к теме все-таки с образованием.

А с образованием все совсем плохо.

Я просто не слышала, чтобы кто-то в передовых странах, в Еврозоне, где хочешь, переводил образование на систему блокчейн. Мы будем тут впереди всей планеты?

Тут я вообще ничего не понимаю. Понимаю только, что с образованием у нас совсем-совсем все плохо. И любые технологические изменения — в такой форме экзамен, в другой форме экзамен, экзамен в течение дня или экзамен, как вы говорите, растянутый на все годы обучения в школе, когда все твои результаты записываются, — вряд ли это как-то способно изменить. С образованием, мне кажется…

ЕГЭ должен был сильно улучшить ситуацию в том, что касается доступности хороших высших учебных заведений, то есть там была понятная идея. Где-то в маленьком городке есть талантливый мальчик, который хочет поступить на мехмат МГУ. Сейчас у него такой возможности нет, не было, до введения ЕГЭ, коррупционные экзамены, слабые школы и так далее, теперь постепенно обучение переходит в интернет, и ты можешь так же хорошо освоить математику, находясь в крупном городе или в маленьком. А вот еще и единый экзамен, и если ты знаешь хорошо, то никакие коррупционные проверяющие тебя от вуза не отвадят. Была идея в этом.

Отчасти она сработала, то есть очень сильно, на самом деле это видно, повысилась мобильность абитуриентов, то есть многие студенты стали поступать не в своих городах, не в тех городах, где они учились в школе. Это хороший показатель, у московских, питерских, новосибирских, екатеринбургских, других хороших вузов стало больше иногородних студентов, это прекрасно. Но плохая часть с ЕГЭ заключается в том, что просто на протяжении всех последних лет дети уже не изучают предметы, а сугубо готовятся вот к этому экзамену, который, по сути дела, не является экзаменом на знание или на способности…

Является выбором правильно варианта — а, б или в.

Зубрежка.

Ну что ж, к сожалению, на это ноте мы должны уже заканчивать. 45 минут пролетели очень быстро. Я прощаюсь с нашими зрителями. Это была программа «Деньги. Прямая линия». До свидания.