«Будем жить так же плохо»: Сергей Алексашенко об экономическом тупике нового срока Путина

Последние выборы Путина: ему уже ищут новую должность, Кремль готовится к голодным протестам, и два плана на четвертый срок как шизофрения власти

Поэтому я исходил из того, что политическая система не будет меняться, что Владимир Путин будет стремиться удерживать власть в своих руках так долго, как он может. И в связи с этим никаких изменений в политической конструкции быть не может, потому что неожиданностям здесь не место.

А в экономике мы все видим. Достаточно жесткая, и я бы сказал даже избыточно жесткая макроэкономическая политика. То есть, на мой взгляд, Центральный банк пережимает с уровнем процентной ставки, она неоправданно высокая. Министерство финансов занимает очень жесткую позицию по вопросам госдолга и дефицита бюджета, говоря, что его быть не должно, не сокращает расходы бюджета. Соответственно, здесь жестко, инфляция будет низкой, соответственно, государственный спрос не будет поддерживаться. Частная собственность будет также не защищена, а государственные корпорации будут развиваться. Никакой свободы экономической конкуренции не будет.

Соответственно, вот это все ограничивает пространство экономического роста, кто-то считает — 1,5% в год, кто-то считает — 2% в год. В любом случае, это где-то в два раза медленнее, чем вся мировая экономика. А если ВВП не растет, то и доходы населения не будут расти. Они не могут, ничего не возникает ниоткуда и не исчезает никуда. Поэтому мне кажется, что в ближайшие 6 лет… Да, самое главное надо сказать, что Владимир Путин не намерен пока никаким образом выходить из Восточной Украины, отдавать Донбасс Киеву, и, соответственно, западные санкции сохранятся.

Вот все вместе, это означает, что будем жить так же плохо, доходы населения будут расти медленно. Расслоение — богатые, относительно богатые россияне будут жить лучше, бедные россияне будут жить хуже — будет продолжаться. Поэтому, мне кажется, никаких новостей в экономической политике не будет. Ровно то, что мы наблюдали последние 6 лет, все это будет продолжаться.

А вот удивительно, действительно, понятно, что новостей ждать, в общем-то, странно, спустя 18 лет, когда их не было, но есть все-таки какие-то массовые ожидания, я это вижу по вопросам на сайте и по тому, как складывалось обсуждение до, что все как-то ждут каких-то экономических реформ. Может быть, надеясь на Кудрина. Вот эти ожидания, как думаете, насколько они создавались, скажем так, нарочно к выборам, чтобы люди поверили, что что-то может у нас вдруг измениться к лучшему? Или это нечаянно так получилось, ну, вот слишком много говорили про Кудрина?

Мне кажется, что слишком много говорили. И потом, понимаете, когда мы говорим о реформах, всегда нужно договориться, что мы вкладываем в это понятие. Ведь вот, смотрите, когда Владимир Путин в прошлый раз в 2012 году пришел к власти, он сказал, одна из его целей в майских указах: Россия в рейтинге конкурентоспособности Всемирного банка Doing Business, легкость ведения бизнеса, должна подняться со 120 места, войти в двадцатку. И для этого были созданы рабочие группы в «Агентстве стратегических инициатив». Вместе с бизнесом чего-то меняли, регулирование. И, надо отдать должное, Россия поднялась где-то там уже, в 20 не вошла, но где-то между 35 и 40 местом она находится. То есть вроде бы как бы прогресс огромный, правда. Одно дело быть 120-м, а другое — 37-38-м.

Только легче не стало от этого совершенно.

Ну конечно. И нельзя сказать, что там вообще ничего не сделали. Да нет, сделали. Просто рейтинг Всемирного банка, он такая штука весьма специфическая. Он все оценивает, сколько бумажек нужно принести, сколько дней нужно подождать. Вот если посмотреть на рейтинг Всемирного банка, то выясняется, что российская судебная система оценивается лучше, чем американская.

Удивительно.

Удивительно, но это так, потому что критерия два: сколько в днях времени занимает рассмотрение судебных исков «бизнес-бизнес» и сколько комиссия, какие издержки, сколько денег нужно заплатить за рассмотрение дела. Вот по этим двум критериям российская система оказывается лучше, чем американская.

Она  штампует быстро, конечно. Этому у нас еще нужно учиться.

Ой, девочки, что же это делается: Слуцкий вывез любимую в Сирию, Хакамаду домогались в Думе, а кандидаты в президенты скрывают своих «первых леди». Но мы их нашли

Но мы же понимаем, что это никоим образом не характеризует качество судебной системы. Поэтому я готов предположить, что на самом деле, когда мы говорим: Кудрин, Титов, у них разница не очень большая. У них разница в макроэкономической политике. Кудрин говорит, что она должна быть жесткой, а Титов говорит, что она должна быть мягкой, что деньги нужно печатать и раздавать. А дальше, ну там много общего.

Понятно, что нужно что-то делать с медициной, что-то нужно делать с образованием, что-то нужно делать с ЖКХ, что-то нужно делать со строительством дорог, в принципе меньше денег тратить на оборону и на силовиков, больше денег тратить на человеческий капитал. Вот все эти вещи — ну там у них очень много общего. Говорить, что они вообще по всем пунктам не согласны — это неправда. И я готов поверить, что что-то будет делаться. Здесь там что-то поменяют, здесь что-то поменяют. Но это качество экономической системы не изменит. Поэтому какие-то минимальные реформы будут делаться, в каких-то секторах они могут быть даже радикальными.

А можно пример? А то все сейчас заинтересуются: какие же это такие у нас возможны реформы и даже радикальные?

Я думаю, судя по словам, наконец, вроде бы приблизились к каким-то решительным шагам с точки зрения организации системы медицинского обеспечения. Именно организация, не качество медицинских услуг. В Советском Союзе была такая квазибританско-канадская система, где государство платит за все, за все медицинское обслуживание. Давно уже, в начале 90-х, сказали, что мы пойдем в сторону американской модели, то есть страховой медицины. Вот от советской системы ушли, а к американской не пришли. Застряли где-то посередине. По крайней мере, говорят: ну вот давайте мы все-таки сделаем последний рывок и перейдем к страховой системе. Я не говорю, что это просто. Это безумно сложная конструкция, она требует колоссальных усилий, страховые компании слабые. Я вообще не уверен, что она получится. Но я готов поверить, что вот в этом направлении что-то будет сделано.

Алексей Кудрин написал большой очень текст по судебной реформе на уровне технических изменений, с которыми можно согласиться, они опять качество судебной системы не изменят, но там, например, не писать констатирующую часть судебных приговоров, если стороны не оспаривают его, только оставлять резолютивную. То есть как-то снизить нагрузку на судей, еще что-то. Может быть такое — ограничить полномочия председателей судов? Может? Да, можно, наверное, сделать. Опять, когда вы не запрещаете чиновникам, администрации президента решать судьбу судей — назначать, повышать, то понятно, что все судьи, независимо от того, кто является председателем суда, будут зависимы от Кремля.

Я, например, считаю, что не очень высокие существуют для того, чтобы в очередной раз, не знаю уже какая, пятая, наверное, попытка за эти 18 или 15 лет провести пенсионную реформу.

А почему не очень высокие шансы? Потому что это социально очень болезненно или потому что денег нет?

Социально очень болезненно. Потому что пенсионная реформа — это вопрос, сколько денег Минфин дает на поддержание расходов Пенсионного фонда. Расходы растут, потому что количество пенсионеров возрастает, пенсионеры живут дольше. А количество рабочей силы, оно сокращается.

Ну да, наша давняя уже проблема, которая только усугубляется.

Да. Собственно, Путин 1 марта, когда он выступал, он же показал: на 1% в год рабочая сила сокращается. Соответственно, доходы Пенсионного фонда в условиях не растущих доходов все сокращается. Поэтому давление есть. Если не решать проблему, то Минфину нужно будет все больше и больше денег тратить на пенсионную систему. Это означает, что там не то что на образование и здравоохранение, но и оборону, на силовиков не будет хватать.

И есть три параметра. Первый: повысить пенсионный возраст. Второй: повысить пенсионные налоги. Третий: снизить реальный размер пенсии. Вот поставьте себя на место президента Путина, и скажите, что вам из этого набора нравится.

Ой, давайте ничего, давайте не делать ничего. Это, скорее всего, будет так.

Явка низкая, прямых фальсификаций меньше, у власти новые стратегии: выводы Екатерины Шульман о 18 марта

Да, да. Поэтому я говорю, здесь объективно понятно, что необходимость что-то делать, она существует, но политически уж очень больно неприятное решение. Дальше Кудрин написал какую-то концепцию очередную, не знаю, 28-ю концепцию реформирования госаппарата. Ну опять что-то там перестроят, одни министерства объединят, другие разъединят. Агентства, органы, ну, какая-то такая вещь произойдет.

Сколько раз это уже было.

Вот, я про это говорю. Что опять все будет сделано, но эффекта никакого не даст, кроме того, что чиновникам очередной раз повысят зарплату, им станет легче жить и меньше будет за что отвечать.

Ну что ж, понятно, что мало хорошего нас ждет. Отдельно у нас есть вопросы от людей, у которых, видимо, это насущный интерес: чего ждать малому бизнесу? Я думаю, я бы здесь конкретизировала: ждать ли, например, какого-то очередного повышения на них административной налоговой нагрузки, и в чем оно будет выражаться? Здесь есть конкретный вопрос: на какие сектора смотреть, где какая-то жизнь еще будет теплиться для малого бизнеса? Что бы вы на это сказали?

Знаете, нет единого ответа. Формально административная нагрузка будет сокращаться. Потому что принято решение: продлить очередные надзорные каникулы, какое-то время больше не наблюдать за малым бизнесом. Но неформальная нагрузка со стороны близких друзей и родственников чиновников, правоохранительных органов, она, конечно, будет продолжаться. Но если вы отдали полиции, не знаю, ФСБ, таможенникам право кошмарить малый бизнес сколько хотят, это же неформальное административное давление, правда?

А как вы думаете, у них не попытаются забрать это право кошмарить? Ведь сколько раз были подобные заявления, а все никак.

А кто?

Ну, Путин скажет своим силовикам: ну, хватит уже, народ не выдерживает.

Нет, нет. У нас силовиков 2 млн. человек в стране.

Их тоже надо кормить.

Он не может их всех собрать и всем сказать.

Они уже бесконтрольные, получается?

Ну, конечно, конечно. Дальше возникает там следующая конструкция, что у каждого вице-губернатора, у каждого губернатора есть большое количество друзей и родственников, которые тоже хотят заниматься бизнесом. И почему-то у нас жизнь так устроена: что ни чиновник, то у него абсолютно талантливые дети, племянники, внуки, они готовы и госкорпорации возглавлять, не говоря о том, что кормиться от бюджета и все госзаказы получать. И как только эти племянники, друзья, родственники, знакомые кроликов встречаются с какими-то конкурентами, этих конкурентов начинают кошмарить. Это неформально. То есть никаким законом это не прописано.

Потому когда мы говорим, снизится административное давление или не снизится, это вообще не административное, это уголовное давление. А с уголовным давлением, с криминальным давлением, правильно надо говорить, можно бороться только через суд. А суд у нас зависимый, смотри выше: от Кремля, от чиновников.

И мы опять приходим в тот же тупик.

И мы возвращаемся в тот же тупик. Поэтому формально какие-то послабления будут, реально, думаю, что жизнь легче не станет. Что касается налогов, то, судя по всему, никаких новых налогов пока вводить не собираются. Оставляю за скобками вопрос пенсионной реформы, потому что как-то из этого тупика, из этого треугольника Кремлю нужно будет выходить, поэтому как сложится фишка — не знаю. Но думаю, что неформально налоговое администрирование будет ужесточаться.

Потому что это способ больше собирать в бюджет?

Да. Экономика не растет, а потребности государства растут, расходы должны расти, налогов больше не становится. Но, с другой стороны, понимаете, Маргарита, поставьте себя объективно на место, не знаю, ну, не Путина, не Медведева, на место человека, который отвечает за государство.

Не хотелось бы в нынешней ситуации, но тем не менее давайте попробуем.

«Тебя сегодня, наверно, посадят»: как власть пыталась предотвратить «забастовку избирателей» и чего это стоило ее участникам

Мы даже абстрагируемся от всех политических моментов. Это даже не Россия, а отдельно стоящее государство. И в этом государстве существует сектор примерно, не знаю, 20-25% экономики, то есть, грубо говоря, каждый четвертый или каждый пятый бизнес не платит налоги. Соответственно, 4 или 5 платят, а один не платит. Это справедливо?

Конечно, нет.

Видимо, нет. Поэтому сказать, что это совсем неправильно, когда государство будет добиваться того, чтобы все были в одинаковом положении, чтобы налоговая нагрузка распространялась на всех одинаково и равно, наверное, в этом какая-то сермяжная правда существует. Но практика, правда, показывает, что налоговики с гораздо большим удовольствием и рвением занимаются тем, что приходят в те компании, которые им хорошо известны, которые являются аккуратными плательщиками налогов, начинают из них выдавливать дополнительные крохи, говорят: «Федя, давай еще 100 грамм накапай», нежели занимаются теми, кто от них прячется.

Есть компании, в которые они вообще даже не пойдут. Они не прячутся, просто у них большие налоговые льготы, данные свыше, поэтому до них руки никак не дойдут.

Не говоря уже о том, что есть некоторые отдельно взятые физические лица в нашей стране, которым уплаченные налоги возвращаются за счет бюджета. У нас все в стране может быть. Поэтому, опять, я не думаю, что жизнь малого бизнеса станет хоть в чем-то легче.

Кстати, об отдельных людях, которые прячут налоги. Как раз перед выборами была новость о тех самых облигациях специальных. Я напомню зрителям, Минфин собирался помочь тем россиянам обеспеченным, которые попадут или подали бы под западные санкции, и чтобы они могли вернуть свои капиталы с проклятого Запада в Россию, собирался выпустить специальный финансовый инструмент — облигации, которые можно было бы купить, таким образом, как бы дав в долг государству, и вернуть деньги, спасти их из западных банков, где их бы заморозили. Так вот Минфин выпустил эти облигации и, как выяснилось, никто из обеспеченных людей их не купил. И тут сразу напрашивается вывод: они санкций, что ли, не боятся или в России страшнее, чем там под угрозой санкций?

Да нет, во-первых, я с сомнением отношусь к фразам, что вообще никто не купил, потому что очень часто покупают банки для своих клиентов, и не всегда из названия клиента вы можете понять, какое физическое лицо стоит на конце этой цепочки. Это первое. Второе: когда эта тема начинала обсуждаться, то тогда говорили о том, что Минфин на репатриированные капиталы, возвращаемые в страну капиталы тем, кто будет покупать облигации, будет платить повышенный доход. И вроде как это должно было мотивировать.

А так представьте себе, что вы живете в Лондоне, у вас есть лишние 10 миллионов фунтов стерлингов или долларов, и вам нужно купить российские облигации по каким-то соображениям. Вы пошли на рынок и купили. Почему вам нужно дожидаться того, что Минфин будет что-то размещать специально, если доходность та же самая? Вам что на первичном размещении купить — вы получаете, не знаю, 4.1% или 3.57%, что на вторичном рынке вы получаете ту же самую доходность. Если цены в магазинах одинаковы, то вам все равно, в какой магазин идти, правда же?

Ну конечно. А то будешь покупать бумаги — все покажут пальцем, скажут: ну все, вот он точно боится санкций. Что ж, от богатых заморских россиян все-таки вернемся к нам, кто здесь. Тоже много вопросов, естественно, про рубль. Не хочется разочаровывать наших подписчиков, которые оставляли эти вопросы. Видим ли мы по внутренней ситуации какие-то изменения или, в общем, будем жить в той же ситуации, в которой и живем — рубль привязан к нефти, и никуда от нее не денется?

Смотрите, вы уже знаете ответ на вопрос. Рубль привязан к нефти намертво.

И выборы ничего с этим не сделают.

Нет, нет. Рубль вообще не реагирует на политические события, на выборы, ему как-то вообще все это неважно. Более того, мне кажется, что сейчас мы будем… опять, зима никак не закончится, весна в Москве никак не наступит, но на валютном рынке изменений не чувствуется, потому что март-апрель-май — это сезон, это время, когда экспортная выручка превышает спрос импортеров на валюту. И поэтому цены на нефть на хорошем комфортном уровне, не буду исключать, что на рынке будет больше долларов, больше евро, и рубль может даже как-то немножко укрепляться.

Получается, сейчас такой период, когда от экспорта у нас очень большие поступления, а, наоборот, те, кто что-то закупает, им пока валюта не нужна, просто потому что весна, такой бизнес-цикл.

Ну да, потому что сейчас вы покупаете товары, они приедут, а лето наступает, все разъезжаются, вам особо склады не нужны. Поэтому спрос импортеров возникает где-то в августе месяце. И поэтому, скажем, нефть, повторюсь, на комфортном для российского бюджета, для российского валютного рынка, для платежного баланса уровне. Поэтому я не ожидаю никаких приключений рубля, если только он может слегка поукрепляться.

Понятно. Вот, в кои-то веки оптимизм у нас про рубль в программе, это приятно.

«Жизнь другая, и сегодня она лучше»: Александр Филиппенко о Табакове, сатире, злобе и движении назад

Итак, продолжим про новые старые условия. В вашей статье, к которой я уже сегодня обращалась, на портале InLiberty был такой момент, который отчасти политический, но я все-таки вижу в нем и экономические последствия. Это такая проблема преемника, проблема-2024, как ее стали называть, (но это, как известно, в лучшем случае), и связанная с ней проблема перехода бизнесов и активов от одного поколения к другому.

Вот в чем здесь основная будет загвоздка, какие это будут риски, как это будет отражаться, скажем, на общей бизнес-атмосфере?

Маргарита, смотрите, давайте разделим, мухи отдельно, котлеты отдельно, да. Безусловно, критический вопрос для всей российской политической конструкции, и для российской экономики, и для какой-то части российского населения ― это что будет делать Владимир Путин в 2024 году.

Для упрощения ситуации: вариантов два. Первое ― он заявляет в какой-то момент: «Я устал, я ухожу. Спасибо, россияне, я пошел отдыхать», да, как сделал Борис Ельцин. Второе ― в той или иной форме он скажет: «Спасибо, я не устал, я не ухожу, я остаюсь, кого бы вы ни избирали на какие бы должности, поэтому как я держал власть, так я и буду ее держать». Да?

Соответственно, сейчас в политической системе, безусловно, начиная от узкого круга Кремля и дальше вниз по конусу, конечно, вот этот вопрос «а что будет дальше и как это будет устроено?» ― конечно, это главный вопрос.

А для бизнеса ведь тоже он, получается, стоит? Это не только для элит и тех, кто в Кремле и серых зданиях рядом?

Конечно. Дальше будет расходиться кругами, да. Бизнесу в этом отношении немножко проще, потому что он будет считать, что пока мы не узнаем новости, ну чего, там в любом случае переходный переход сколько-то времени занимает, а там еще надо посмотреть, как пойдет, куда пойдет. Поэтому пока работаем в условиях, что Путин держит всю власть и ничего не меняется.

А политикам ― ну как же, а им же всем, и бюрократам, чиновникам нужно вперед смотреть, да, и думать: «А что будет и где мое место в будущей системе?». И это такая тема, в которой вся политическая структура подвешена на этот крючок и все с замиранием сердца ждут и пытаются, будут пытаться уловить сигналы, дергаться, не знаю, давать свои советы, рекомендации, строить альянсы. Короче говоря…

Заниматься чем угодно, но не эффективным управлением, экономикой.

Вот! При чем здесь экономика? Там никакие проблемы вообще обсуждаться не будут. Всех будет интересовать ответ на один-единственный вопрос: кто и как, да. То есть если не Путин, то кто, а если Путин, то как. Соответственно, это такой ключевой вопрос.

А вторая тема, которую вы затронули, конечно, очень интересная и вообще, по большому счету, не сильно связана с первым вопросом, ― это смена собственников, смена поколений в собственности на российские компании. Собственно говоря, этот процесс уже начался, и, наверно, самым ярким примером является Сулейман Керимов, но не потому что у него проблемы во Франции, а потому что, вообще-то говоря, он все свои активы переоформил на фонд своего сына.

То есть вот он, будучи, по сравнению со многими другими российскими бизнесменами, достаточно молодого, скажем так, относительно молодого возраста, уже перевел активы на своего сына и, видимо, каким-то образом помогает или помогал ему выстраивать систему управления.

А проблема состоит в том, что, как правило, или очень часто наследники выращены в тепличных условиях. Они не такие акулы бизнеса, они не так жестко готовы сражаться за свои права. И это означает, что по мере того, как будет меняться поколение собственников, безусловно, будут развиваться ― я не знаю, как правильно сказать ― рейдерские захваты, дружественные поглощения, недружественные поглощения российского бизнеса. Вот так.

Извините, что перебиваю, но здесь хочется уточнить. То есть никакого здесь позитивного из этого следствия в наших условиях быть не может? Скажем, эти компании, не нужные наследникам, будут так или иначе обретать новых акционеров, как-то выходить на вторичный рынок, и таким образом мы получим какую-то новую, свежую кровь в экономику. Или нет, сразу рейдерский захват?

Маргарита, понимаете, вот если бы собственность в российских компаниях была, что называется, относительно равномерно распылена, и ни один крупный акционер не обладал бы пакетом более 20%, наверно, об этом можно было бы говорить.

Условно говоря, смена Ивана Иванова на его сына Степана Иванова, которому принадлежит 20% в очень крупной компании, наверно, могла бы мало на что повлиять. А когда у главного акционера находится от 50% до 80% компании, то здесь, конечно, по-другому быть не может.

На самом деле мы в какой-то момент это переживали, у нас уже было такое, то есть мы примерно понимаем, как это выглядит. Помните, например, очень известная компания «АвтоВАЗ», да?

Президентом может стать бизнесмен, а не коррумпированный политик, Великобритания рвет не только с Россией, а амнистия капиталов — опасный предвыборный подарок

Да.

Которая, вообще-то говоря, управлялась генеральным директором, господином Каданниковым, потому что контрольный пакет «АвтоВАЗа» принадлежал самому заводу. Да, и вот кто был генеральным директором, тот реально управлял заводом.

В какой-то момент господину Каданникову позвонили из Кремля и сказали: «Всё, хватит, до свидания. Уходи». Он сказал: «Да, всё, понял, ухожу. Кого назначить директором?». Ему поставили человека из соответствующей государственной структуры, он его назначил, и «АвтоВАЗ» так медленно перекочевал к «Ростеху», который по пути вместе с «Тройкой Диалогом» заработал на продаже акций миллиард евро, да.

Сейчас таких «АвтоВАЗов» уже практически не осталось. Всё хорошее уже у государства.

Ну подождите, а «Сургутнефтегаз»?

А это никто не знает.

Нет, подождите. Собственность «Сургутнефтегаза» же устроена точно таким же образом, как у «АвтоВАЗа».

Но это предположительно.

Нет-нет.

Никто же не знает, кто реальные бенефициары за этим кольцом акционеров.

Подождите.

Мы сейчас запутаем зрителей, давайте им напомним, что у нас с «Сургутнефтегазом» вообще, почему мы сейчас его вспоминаем.

«Сургутнефтегаз» ― очень важная нефтяная российская компания, у которой 30 миллиардов долларов с лишним лежит на счетах, да.

Потрясающе.

Помимо того, что она достаточно хорошо управляется, вот у нее есть 30 миллиардов долларов денег, она каждый день добывает нефть и ее продает. И там реально контрольный пакет, опять же, насколько можно верить, принадлежит пенсионному фонду «Сургутнефтегаза», которым управляет генеральный директор этой компании.

Всё то же самое, просто Владимир Богданов, который является генеральным директором компании, очень уважаемый и авторитетный человек, и пока его позиции никак не подвергаются сомнению. Но понятно, что в какой-то момент его тоже попросят отойти в сторону.

Да, какая-нибудь «Роснефть», например, наконец решится.

Найдутся, не сомневайтесь. Я думаю, что вы очень близки к тому, кто уже нацелился на «Сургутнефтегаз».

А дальше… У нас ведь есть «Магнитка», где есть Рашников, которому принадлежит контрольный пакет, да, у нас есть НЛМК с Лисиным. У нас много есть таких компаний.

По списку Forbes можно пройтись, получается.

Чего далеко ходить? Вспомните, у нас был Сергей Галицкий с его «Магнитом». В какой-то момент раз, и появился вместо него банк ВТБ. Вот опять, вот она ― смена поколений собственников, да? В какой-то момент делается предложение, и всё. Был ― и нету.

То есть, получается, и приходят-то не новые частные, а старые государственные при смене поколений.

Скорее всего. Смотрите, это же будут не обваленные процессы, не будет так, что в один день, не знаю, 17 ноября 2022 года, да, собственность во всех крупных российских компаниях поменяется. Да нет, конечно. Сегодня Галицкий, завтра Богданов, послезавтра еще кто-то. Вот так по одному это всё будет меняться, конечно.

Конечно, мы всё это будем видеть. Опять, с точки зрения экономики, скорее всего, на уровень жизни это мало как повлияет, да. Если ВТБ сможет управлять компанией «Магнит», такой огромной розничной торговой сетью, и она будет повышать качество своих услуг, то российские граждане скажут ему спасибо. А не справится ― ну, значит, был «Магнит» и перестал магнититься, размагнитился.

С «Магнитом», поскольку Галицкий всё-таки удивительный персонаж, да, не только в бизнесе, а еще и в том, что он делает за пределами, я думаю, Галицкому говорят спасибо не только сотрудники «Магнита», но и жители Краснодара, болельщики футбольного клуба. А вот ВТБ вряд ли будет заниматься благоустройством российских городов на том уровне, на котором это делал Галицкий. Я думаю, всё-таки скорее негативных последствий здесь можно ждать.

Три мифа о Грудинине. Настоящие и мнимые скелеты в сейфе кандидата в президенты

Думаю, что вы правы.

Как-то снова мы пришли к пессимизму. Если еще говорить о тех экономических новациях, которые до сих пор ждут, их часто связывают с, возможно, новыми или старыми новыми лицами в правительстве.

Вот вы как думаете, хоть что-то может, скажем, смениться от смены персоналий (извиняюсь за тавтологию) в правительстве? Стоит ли этого ждать? Потому что как-то много внимания сейчас приковано к экономическому блоку, Орешкина все всё пытаются повысить куда-то. Ждать ли нам этого и на что это может повлиять?

То, что в правительстве будут какие-то перестановки, то, что в правительстве появятся новые фигуры, а кто-то из правительства уйдет, ― я думаю, что вероятность этого очень-очень высока. Но здесь я вспомнил Ивана Андреевича Крылова: «А вы, друзья, как ни садитесь, всё в музыканты не годитесь».

Опять: ну какая разница, кто будет сидеть в каком кресле? По большому счету, можно предъявлять претензии министру финансов Антону Силуанову за то, что он проводит супержесткую бюджетную политику и вообще не занимается финансовой политикой, а занимается только казной. Есть деньги ― хорошо, нет денег ― плохо.

Но это же, наверно, не от хорошей жизни.

Ведь, смотрите, до него был Алексей Кудрин. Не сильно политика отличалась. Это когда Кудрин ушел из Минфина, он стал какие-то другие взгляды излагать немножечко, и то не сильно, да. А когда он был министром финансов, у него была такая позиция.

К Орешкину можно по-разному относиться. Но вот министерство мало что решает, правда? Это, так сказать, министерство экономического пиара, которое постоянно излучает оптимизм и говорит, что у нас замечательные прогнозы в отношении будущего и что российская экономика вот-вот рванет, как ракета Илона Маска, к Марсу полетит. Потом говорит: «Ну, извините, не смогла, какие-то факторы не сработали. Ну, зато в следующий квартал мы обязательно рванем дальше!».

И вот непонятно, кому адресован этот оптимизм.

Как кому? Подождите.

Иностранных инвесторов уже не проведешь. Что, президенту только рассказывать?

Ну конечно.

Да зачем ему? Ему и так хорошо.

Нет.

Нет? Или ему надо?

Нет-нет, у президента должно быть полное ощущение, что в экономике всё в порядке, что в экономике всё хорошо. Собственно говоря, мы это и услышали в его послании, что, несмотря на сложности, несмотря на враждебное окружение, несмотря на санкции, несмотря на угрозы, наша экономика встала с колен и начала уверенно двигаться вперед, да.

Собственно, да, это и у Максима Орешкина…

Это удивительно.

Что?

Я, честно говоря, всегда думала, что это всё-таки, скажем так, на внешнего потребителя. В том смысле, что давайте людям скажем, что всё хорошо, а вы мне тут сейчас за закрытыми дверями расскажете про настоящие проблемы и придумаете, как их решить. Неужели ему хочется эти реляции-то победные ещё самому выслушивать? Ладно их говорить.

Уверен, что ему не хочется слышать плохих новостей. У него в голове Сирия, Скрипаль, хакеры на атомной электростанции в Канзасе российские. У него хватает головной боли.

А тут еще какие-то реальные доходы населения, ужас какой!

А тут какие-то мелочи, да, типа реальных доходов населения, не растущей экономики, падающего промышленного производства. Слушайте, у нас, в конце концов, кто за это всё отвечает? Вы? Вот есть министр промышленности Мантуров, есть министр экономики Орешкин, вот идите и решайте эти проблемы.

Они пошли и решили, выпустили пресс-релиз: «У нас всё хорошо». Путину положили в папочку. Какие экономические новости? Вот два министра сказали, что у нас всё хорошо. Ну и замечательно, значит, с экономикой всё хорошо, чего я буду за неё беспокоиться, ну а как?

А вот раз не будет беспокоиться, уже до выборов это, конечно, обсуждали, как думаете, опять какие-нибудь указы выпустят с новыми целями? Место X в таком-то рейтинге или зарплаты бюджетников. Здесь каких нам ждать сюрпризов и поствыборных подарков?

Я думаю, что сюрпризов ждать не следует. Будет очередная, не знаю, серия указов или один большой указ. И, конечно, собственно говоря, это и администрация президента не скрывает, оттуда уже несколько раз было сообщение, что да, на основании послания президента готовятся поручения. Я думаю, что, скорее всего, это будут какие-то указы, да, или декларативные цели, план действий правительства, основные положения действий правительства.

Но сколько ни говори «халва», во рту слаще не станет. Можно говорить сколько угодно, Владимир Путин уже в 2012 году то же самое сказал: «Поднять производительность труда в экономике на 50%». Ну, сказать сказал, а она выросла на 3% за шесть лет. Ну, не смогла, ну, еще раз скажет: «Поднять производительность труда на 50%». А производительность скажет: «Не могу подняться, ну не получается у меня подняться никак!».

Есть вещи, которые на мало что влияют, да. Вот вроде как было сказано поднять зарплаты бюджетникам в образовании. Ну, подняли, то есть формально зарплаты подняли, но при этом перевели со ставки на три четверти ставки, да, то есть количество денег в кармане оказалось то же самое, но формально зарплаты выросли. Это же искусство выполнения невозможных приказов. Чиновники очень хорошо понимают, что нельзя президенту сказать, что его указы невыполнимы.

Шесть лет, уже натренировались, уже готовы к новым указам.

А им всё равно. Они понимают, что самое главное с указом президента ― это отчитаться о том, что он выполнен.

Здесь напрашивается вопрос, который тоже у нас часто возникает в комментариях, особенно уже после программ. А какие здесь, скажем, личные экономические и финансовые стратегии? Всегда иметь какой-то запас на черный день, я не знаю, смотреть на какие-то профессии, которые востребованы на международном уровне в любом случае будут? Что здесь делать дальше? Потому что, я думаю, у людей этот вопрос неизбежно возникает, даже и без экономического какого-то дополнительного подтекста.

Понимаете, как, мы все люди разные. Все несчастливые семьи несчастливы каждая по-своему, да. Поэтому нет единого ответа, в разных ситуациях людям разные советы можно давать.

Но универсальные советы вы абсолютно правильно перечислили. Я считаю, что семья, люди не могут жить, не имея никакого резерва, никакой подушки безопасности. Должны быть у людей какие-то сбережения, которые помогают им пережить тяжелую или ограниченную ситуацию.

А это какие-то ликвидные сбережения, то есть валюта? Это не квартиры, видимо, уже, это бесполезно.

Да, конечно. Понимаете, квартиру, в которой вы живете, с трудом можно назвать сбережением, потому что вы не можете ее продать, вам нужно где-то жить. Вы вместо нее можете переехать в худшую квартиру, но недвижимость ― это, наверно, один из самых неудачных видов финансовых сбережений, потому что ее легко купить, но очень тяжело продать.

Сейчас еще и налогами она обложена с каждым годом всё сильнее.

Нет-нет, пока налогами для резидентов не облагается, не надо пугать наших зрителей.

У нас в стране, в России, каждая третья семья, 35% семей имеют сбережения. Вот казалось бы, истина, да, что нужно иметь сбережения. Но уровень жизни в стране настолько низкий у очень многих граждан…

Что просто нет возможности.

Просто нет возможности, люди живут от зарплаты до зарплаты. Они, может быть, конечно, и готовы, хотят иметь сбережения, и их понимаешь, что на зарплату 20, 25, 15 тысяч рублей прожить невозможно, то есть сберегать там уже нечего.

Что касается вашей темы профессий за границей, практика показывает, что очень тяжело устроиться, найти работу за границей. Это и знание языка ― сильное ограничение, да, поэтому сразу же совет, в принципе я считаю, что современные молодые люди должны учить английский язык. Хотите, китайский, хотите, французский, хотите, испанский, да, но знание, обладание одним из иностранных языков ― это обязательное требование к современной квалификации.

Я даже не столько говорила о работе именно за границей физически, да. Благодаря новым технологиям мы всё-таки можем работать на каких-то там проектах в больших межнациональных компаниях.

А как вы общаться будете?

Ну да, вот поэтому главное ― язык.

Конечно.

Я не к тому, что обязательно всем надо уехать и где-то спастись.

Нет-нет. Это правильно.

Я к тому, что надо мыслить шире границ.

Да, соответственно, вот это знание иностранного языка ― это обязательно, просто обязательно.

Третье ― это опять тема, которая много раз повторялась, что жизнь меняется очень быстро, и с каждым годом появляются новые профессии, новые возможности, требуются новые знания и навыки, и поэтому жизнь ― это постоянное переобучение.

И последнее ― под лежачий камень вода не течет. То есть время, когда вы сидите, ждете, когда что-то случится, не знаю, Навальный победит на выборах, или Собчак победит на выборах, или Грудинин победит на выборах, и ваша жизнь после этого сразу станет лучше, это неправда.

Да, всё-таки для каждого из нас наша жизнь в первую очередь на таком бытовом уровне зависит от нас самих. Нужно самим дергаться, что-то пытаться искать лучшего, да, не забывая о том, что нужно поддерживать гражданские свободы, права человека, нужно бороться за демократию в России, за сменяемость власти. Всё правильно. Но при этом, когда мы говорим о работе каждого из нас в отдельности, конечно, главное зависит от нас, от наших усилий, от нашей энергии.

И на этой замечательной, практически готовой предвыборной программе предлагаю закончить. Спасибо, Сергей Владимирович, присоединяйтесь к нам ещё.

Спасибо.

А вы, дорогие зрители, оставайтесь на Дожде и помните, что под лежачий камень, и правда, под нас с вами вода не потечет. Всего доброго!