Банки вышли из-под контроля: почему повышение ставки — не борьба с инфляцией, а попытка сохранить устойчивость?

Евгений, сразу давайте с места в карьер про инфляцию и ее текущий разгон. Сегодня председатель Центрального банка Эльвира Набиуллина в Думе много всего говорила пугающего об инфляции, но в том числе она все равно настаивает, что к 4% так или иначе, как она говорит, любой ценой вернем эти 4%. Если кто забыл, это наш таргет, это цель Центрального банка.

В то же время не так давно ее зампред Алексей Заботкин говорил, что есть ощущение, что кредит доверия, который был заработан Центральным банком в последние три с небольшим года, сейчас поставлен экономическими агентами под сомнение (это цитата). Спрошу вас: вы верите, что мы вернемся к 4%? И когда?

Да, я вполне верю, что мы вернемся к 4%. Но также я верю, что для этого вообще не надо было ничего особо ЦБ-то делать, по крайней мере, из того, что сейчас сделано. Это просто произойдет само собой, когда инфляционные шоки, в общем, которые стали следствием двух, как мне кажется, явлений, да, процессов ― резкого всплеска спроса, причем в основном вне российских рынков, то есть основная проблема в динамике цен во внешнем спросе, который вырос весьма значительно, а отнюдь не в том спросе, который вырос в России.

Всплеск спроса в России, безусловно, был, но, в общем, он не чета тому, что произошло в Америке или, например, в Китае. И это первый момент, то есть всплеск внешнего спроса уже затухает, между прочим, в ряде категорий, и это хорошо видно. В ряде продовольственных товаров видно, в ряде строительных материалов видно, в ряде сегментов, например, электроники, таких как ноутбуки, видно. Это просто для иллюстрации.

Поэтому велика вероятность, что за следующий год, скажем, там вполне возможна нормализация. Понятно, что расширится количество сегментов, где цены нормализуются, где лишний спрос, да, избыточный спрос, который не получалось удовлетворить последние год-полтора, либо сам рассосется, либо в конце концов будет удовлетворен, в том числе подросшим предложением. В общем, вопрос решился бы и решится в любом случае сам собой.

Вторая история с ростом цен ― это урожай. Есть механизмы, с помощью которых Центральный банк ставкой на урожай влиять может. Но это механизмы весьма…

А это какие?

Смотрите, понятно, что, во-первых, можно, если мы говорим об избирательных мерах денежно-кредитной политики, что не шибко популярно, но в рамках последнего КОИ мы видели такие меры, поэтому чего бы наш Центральный банк не решился, например, кредитовать целевым образом аграриев, то есть предоставлять банкам определенные льготы, например, или выкупать определенные бумаги именно компаний, связанным с сельхозсектором или с переработкой, скажем, продовольственных товаров? Вообразить такое сейчас, например, вполне возможно, хотя в рамках стандартных подходов денежно-кредитной политики не практикуется. Это мог бы быть механизм чуть более быстрый, скажем, его эффект можно было бы заметить, если повезет, через три месяца, шесть, а так девять месяцев, год и далее. То есть он все равно не сработал бы на горизонте дней, неделей, месяцев.

А второй вариант ― да, через общий канал просто изменения ставки. Так или иначе оно влияет же на всех экономических агентов, вопрос, в каком масштабе и с какой скоростью. Для аграрного сектора изменение ставки ― это в моем понимании фактор не первой значимости. То есть удобрения, я не знаю, правильно проведенная посевная, правильно проведенный сбор урожая, простите, банально просто ведение, так сказать, сельского хозяйства сообразно современным методам и правильное, подконтрольное внесение удобрение влияют гораздо больше, нежели ставка в подавляющем большинстве случаев.

Поэтому это не самый важный фактор, но какое-то влияние, если бы ЦБ в прошлом году что-то делал со ставкой, делал, имеется в виду, что нацеленное на борьбу с инфляцией, он же в прошлом году не с инфляцией-то в основном боролся, у нас борьба только с этого года для ЦБ началась, по сути. Так вот, если бы в прошлом году ЦБ боролся с инфляцией ставкой, то как-то там он повлиять мог. Но главное ― как? Борясь с инфляцией, ставку он должен был бы… Если пытаться нацеливать эффект на аграрный сектор, скорее ее туда снижать, потому что как еще иначе-то? Нынешнее повышение, в общем, вхолостую, мимо. Урожай посажен, собран уже в подавляющем большинстве своем. И даже когда ЦБ начал повышать ставку, судьба урожая уже была в существенной степени предрешена.

Собственно, если возьмем эти два фактора и возьмем действия ЦБ, станет понятно, что ни на внешний спрос ЦБ России повлиять не мог, ни на урожай не мог повлиять этой ставкой. Поэтому то, что он добьется замедления инфляции, возвращаюсь к вашему вопросу, для меня безусловно, но частично. В той части, в которой от него это не зависит, а это большая, как мне кажется, часть, это произойдет естественным образом, если власти наконец-то, например, и аграрии посадят нормальный урожай и соберут его, не испортив, погодные условия не помешают этому, то все будет нормально. По крайней мере, много последних лет, с 2010 года, это получалось. Не очень понятна история этого года и не совсем понятно, почему не получилось нормально сделать в ряде категорий в прошлом году, с чего, собственно, стартовала наша продовольственная инфляция.

Внешний спрос тоже уляжется не силами российского ЦБ. Как я уже описал, успокоение этого спроса видно в определенных категориях товаров. И дальше остается то, что ЦБ подвластно: это местные компании в продовольственном и непродовольственном сегменте. Какие-то из них могут умереть из-за повышения ставки, безусловно, это скажется на ценниках. Если ты на грани выживаемости, очень часто цены все-таки повышать не станешь. В секторе услуг, который и без того настрадался от ковида, понятно, будут жертвы от этого повышения ставки, в производстве разных материальных товаров тоже, да, кто-то может пострадать.

Через страдания бизнеса, через снижение его экономической активности в мягкой форме или через банкротство и прекращение деятельности в жесткой форме ЦБ воздействует дополнительно на инфляцию. Я искренне полагаю, что мы в следующем году уже 3% увидим, причем к концу года.

Ничего себе, 3% даже?

3%, конечно, и это еще, мне кажется, неплохо. Я пока сильно сомневаюсь, что инфляционный импульс будет таким мощным и продолжительным, что он продержится, скажем, два-три года. Может быть, что-то заставит меня пересмотреть свои взгляды, но, по крайней мере, пока я вроде, как я уже рассказал, вижу даже затухание этого импульса в ряде категорий, и довольно заметное.

Евгений, очень много мне хочется у вас сразу спросить по поводу того, о чем вы только что говорили. Про страдания бизнеса при высоких ставках поговорим чуть позже отдельно, а сейчас я хочу вернуться к вашему тезису о том, что ничего можно было бы не делать. И тем не менее ЦБ, во-первых, уже сделал, очень сильно поднял ставку, да, я напомню, 7,5% у нас сейчас ключевая ставка, и, судя по заявлениям, собирается продолжать. А зачем же тогда наш Центральный банк все это делает, как вам кажется?

Мне сложно наверняка сказать. Как вы понимаете, это уже из разряда догадок. Давайте предложу вам две. Первая версия лежит, мне кажется, на поверхности, поскольку это же президент в прошлом году призвал всех, кого можно, бороться с инфляцией. И с инфляцией, в общем, боролись, начали бороться, по крайней мере, и ФАС, и прокуратура, совершенно несвойственные для себя функции выполняя, как мне кажется. Как ЦБ мог остаться в стороне? Мне кажется, никак. Сигналы словесные ЦБ стал посылать и в прошлом году тоже, собственно, и приступил к действиям с этого года. Часть этой истории формальна, но, честно сказать, она, конечно, такого масштаба повышения ставки в моем понимании не объясняет.

Вторая история, тоже опять же исключительно моя субъективная версия, но мне кажется, да, что она вместе с предыдущей внесла значительный вклад в то, почему ставка так далеко, повышение так далеко зашло и такими темпами продолжается. ЦБ, мне кажется, в существенной степени потерял контроль над своими подопечными, над банками.

А что вы имеете в виду?

То, что многие развитые страны попробовали, попытались и в ряде случае преуспели сделать в своем банковском секторе, ― это избавиться от того, что по-английски зовут too big to fail, слишком больших банков, чтобы умереть, существование которых или проблемы которых ставят государство в той или иной стране часто перед неразрешимым выбором. То есть оно не может выбирать, спасать или не спасать, потому что неспасение означает катастрофу. Очень много в регулировании, в том числе в рекомендациях Базельского комитета, было направлено как раз на то, чтобы, скажем, ограничить возможности банков влиять избыточно на экономику, зависимость экономики от банков, от крупных игроков ограничить и, собственно, их возможности, да, по дальнейшему увеличению размера тоже ограничить, а размер по возможности снизить.

Чтобы бюджету потом не пришлось оплачивать плохое поведение того или иного большого банка.

Налогоплательщикам.

Да, налогоплательщикам.

Российский ЦБ таких мер не предпринимал. Более того, у нас в этот момент в секторе как раз пошла конкуренция скорее за размер. Или, точнее, перефразируя правильными словами, то есть нашей официальной прессы, за системную значимость. Собственно, мы и получили, да, такие банки, существование которых или, точнее, проблемы которых создают, возможно, неразрешимые, мягко и легко точно не разрешимые проблемы в экономике.

И, что самое неприятное, размер этих банков, значимость этих банков, неформальные связи руководителей менеджмента этих банков, возможно, существенно снижают возможность самого ЦБ уже влиять на их поведение. И это хорошо видно по кредитование, то есть если вам нужны примеры косвенные, то далеко за ними ходить не надо. Посмотрите, сколько времени Центральный банк переживает по поводу слишком резкого роста кредитования, а это с того же прошлого года.

Уже давно, и сейчас продолжает об этом говорить, говорит о рисках перегрева на этом рынке, о том, что рост слишком высокий.

Совершенно верно. Сколько мер Центральный банк уже предпринял на протяжении последнего приблизительно года, года с чем-то для того, чтобы сдержать темпы роста этого кредитования, насколько неуспешными были эти меры? То есть практически ни в чем не преуспели, можно сказать. И обратите внимание, что, например, в Государственную Думу внесли или в правительство, я сейчас не помню, где этот законопроект, по поводу, простите, такого в моем понимании совершенно топорного в рамках денежно-кредитной политики, да и банковского надзора инструмента регулирования, как возможность… Законопроект по возможности прямо ЦБ навязывать конкретному банку структуру его кредитного портфеля. То есть если у тебя сколько-то ипотеки, то остальных кредитов у тебя в привязке к ней должно быть столько-то, столько-то и столько-то, 100% твоего кредитного портфеля должны формироваться из таких-то кредитов в таких-то пропорциях.

То есть государство решает вместо банкира, предпринимателя, как ему вести свою работу.

Пытается, потому что, обратите внимание, тут в ряде случаев фраза «банкир-предприниматель» кажется неуместной.

Соглашусь, да, это некоторая идеализация.

Просто крупнейшие из ряда банков находятся в государственной собственности. Но так получилось, что, возможно, сам Центральный банк, будучи государственным агентом, не имеет на них достаточно ресурсов для влияния, он вынужден искать инструменты прямого влияния. Но пока он их получает, насколько я помню, там очень туго идет обсуждение, вроде как они даже вынуждены были обращаться к президенту, только с его подачи что-то задвигалось, до этого саботировало и правительство, и, собственно, вся Дума, что в предыдущем составе, что, наверно, и в этом бы с радостью.

Так вот, естественно, что пока они пытаются протолкнуть инструменты прямого влияния, ничего другого не остается, кроме как вводить разные сдерживающие меры. И вот одна из этих сдерживающих мер ― это просто масштабное повышение ставок. Это глупо, это топорно в моем понимании, это скорее говорит о слабости регулирования финансового сектора и собственно управляемости сектора в целом, а от него зависит, на секундочку, вся экономика, но тем не менее тот уровень, на котором мы сейчас наблюдаем ключевую ставку, вполне может объясняться попыткой ЦБ вернуть себе контроль над ситуацией в финансовом секторе и над крупнейшими его игроками. Возможно, да, не заявляемый, мне кажется, будь я на месте ЦБ, мне бы было ужасно стыдно и неудобно в этом признаться, но зато это вполне может в моем понимании объяснить тот уровень, до которого мы дошли, якобы борясь с инфляцией.

То есть, получается, ЦБ поднимает ставку так высоко, чтобы ограничить спрос, возможно, не самых платежеспособных заемщиков на кредитные продукты так, чтобы банки не раздавали направо и налево кредиты, которые могут потом обернуться неплатежами, верно?

В том числе, да. Возможности банков по выдаче кредитов с комфортом. Надавить на их капитал, который у многих, по крайней мере, на формальном уровне регуляторов достаточно высок, в том числе через меры дополнительного регулирования. А также, обратите внимание, возможно, снизить избыток ликвидности в системе в том числе, то есть создать условия, когда банки, более чувствительные к мерам ЦБ, традиционным мерам регулирования ЦБ, нежели сейчас, потому что часть защитного жира, который защищает многих, в первую очередь крупнейших игроков, от действий ЦБ, ― это избыток ликвидности в системе, который позволяет банкам, в общем, до некоторой степени игнорировать попытки ЦБ, так сказать, регулировать их в их деятельности.

А вообще вы же сказали довольно тревожную вещь, когда вы начали объяснять, что ЦБ, возможно, потерял контроль, как вы выразились, над своими подопечными банками. Получается, что ЦБ может подозревать, что в крупнейших банках есть те или иные риски их устойчивости?

Не знаю, да это и не обязательно. Смотрите, на месте регулятора я бы уже переживал от того факта, что контроль ослаб. Фраза «потерял» здесь очень сильная, наверно, я не уверен, что потерял, нет-нет, есть, я полагаю, при желании, так сказать, можно затянуть гайки настолько, чтобы добиться контроля над крупнейшими участниками.

Проблема же в этом заключается в чем? Смотрите, ужесточение базовых нормативов сильнее бьет по более слабым игрокам. Посмотрите, как у нас в этом году, например, продолжается в том числе передел рынка. Вроде бы экономика растет, восстановительный рост высокий, во втором квартале в ряде индикаторов так аж двузначный. Потребители с радостью берут кредиты, вроде бизнес как-то оживает, прибыли растут. И посмотрите, что на этом фоне у нас продолжает перераспределяться доля активов в пользу крупнейших игроков. Первые десять банков в системе нарастили свою долю на существенную величину на протяжении девяти, да, девяти, у нас пока нет статистики официальной еще по октябрю, девяти месяцев этого года. И я думаю, что до конца года ситуация, тренд сохранится.

То есть фактически все остальные в хвосте так или иначе из рынка выпадают. И да, это самая основная, большая проблема Центрального банка, что, вводя ограничительные меры, он сейчас в первую очередь добивает более слабых игроков, открывая больше пространства для деятельности крупных, потому что они страдают гораздо меньше.

То есть добивает конкуренцию.

По сути дела, да. За пределами первой десятки у нас сейчас не так уж много, как мне кажется, жизнеспособных игроков, у которых есть сколь-нибудь, скажем, радужные перспективы или просто хорошие перспективы в обозримом будущем. Это большая сложность, собственно, я думаю, в том числе поэтому ЦБ как раз хочет инструмент точечного регулирования, в частности, потому что общими мерами в той конкурентной среде, которую он сформировал в финансовом секторе в том числе своими руками, по крайней мере, вклад ЦБ немалый в то, что у нас сформировалось в банковском секторе.

Он, к сожалению, не может достаточно хорошо дотянуться и, скажем, повлиять, задеть за чувствительное, да, крупных игроков, они хорошо от него, так сказать, защищены в нынешней ситуации, от его традиционных мер регулирования. Но при этом, да, он наносит непоправимый ущерб, в ряде случаев несовместимый с жизнью, игрокам меньшим, которые уцелели в предыдущих чистках.

То есть, получается, если придерживаться гипотезы о том, что повышение ставки нужно в том числе для того, чтобы как-то усилить контроль над поведением банком, то из-за проблем банков, вернее, за проблемы банков расплачивается вся остальная экономика, которая вынуждена жить при очень высокой ключевой ставке.

Можно и так сказать в каком-то смысле. Это не то чтобы проблемы банков пока. Есть они там, нет, эти проблемы. Я уверен, что какое-то количество есть, вопрос их масштаба.

Фото: Гавриил Григоров / ТАСС