Почему Путин перестал кредитовать Лукашенко и как забастовки развалят его режим. Отвечает Сергей Алексашенко

Ну да, на колени Лукашенко вроде бы не ставится и даже еще до выборов, например, что касается нефти, из Америки пришла тара с нефтью американской уже, и Лукашенко здесь пытается диверсифицировать в общем-то поставки. Но тем не менее, Россия и Белоруссия это союзные государства, тут вот интересно вообще, вот этот институт союзного государства, он как будет теперь существовать. Есть ли вероятность того, что в ближайшем будущем мы уже не будем союзными государствами?

Я не думаю, что Кремль и Белоруссия, (про Лукашенко у меня мало сомнений в том, что он будет продолжать удерживать власть) решатся на развал союзного государства, на отказ от этого термина. Союзное государство — это примерно такая же законодательная фикция, как и значительная часть российского и белорусского законодательства. Когда это нужно, она применяется в той или иной форме, в тех или иных составных частях, то есть, если нужно, то между Россией и Белоруссией нет ни пограничников, ни таможенного контроля, а благодаря Евразийскому союзу нет и в общем таможенных пошлин, белорусские товары на территории России пользуются теми же правами, что и российские. А когда надо, то будет и пограничный контроль, и таможенный контроль, и санитарно-эпидемиологические ограничения. И в общем выясняется, что от такого чуть ли не единого государства, союзное государство, у нас не союзные государства, у нас одно государство существует на двоих, можно прийти к двум очень даже не близко союзническим государствам, где отношения, мне кажется, по крайней мере на уровне риторики, явно не дружественные между Белоруссией и Россией, по крайней мере, вот в  последние месяцы. Поэтому, я думаю, что на бумаге союзное государство останется, а фактически это будут решать Путин и Лукашенко, что им в какой момент выгодно сохранить, а что им в какой момент выгодно выкинуть.

Сергей Владимирович, тут небольшое уточнение. А вот в 1998 году, когда вот это союзное государство появлялось, там примерно такие же были цели или за этим стояло что-то большее?

Богдан, в 1998 году, когда появлялось это союзное государство, то  закладывался прообраз Европейского союза, что каким-то образом Россия и Белоруссия будут двигаться в сторону такой тесной экономической интеграции, но о политической интеграции тогда речь не шла. Но в то же время надо честно сказать, что уже в тот момент ключевой вопрос — каким образом будут приниматься решения, когда экономика одной страны, не знаю, в 15 раз больше, чем экономика другой страны и население в 15 раз разница, то этот вопрос не был решен. Потому что в Европейском союзе, когда было 12 стран, 18 стран, 28 или 27 сейчас, все-таки «одна страна — один голос», это работает, потому что количество стран большое, и количество стран маленьких по размеру, оно в общем достаточно большое. А когда есть две страны в одном союзе, сильно различающиеся и по экономической мощи, и по населению, и по военному потенциалу, то вроде как и «одна страна — один голос» несправедливо, и пропорционально экономической мощи тоже несправедливо, потому что тогда что же это за союз, когда один будет диктовать другому. И вот это ключевое противоречие, оно существовало с самого начала, и как это часто бывает, его решили отложить на потом, авось разберемся, как-нибудь сложится и посмотрим, что из этого получится.

Я так понимаю, что роль ЕАЭС здесь тоже такая же получается?

Роль ЕАЭС примерно такая же, хотя там немножечко сложнее, все-таки там уже пять стран-участниц, и там действительно есть наднациональные органы, которым делегированы пусть не очень большие, но все-таки полномочия, там есть возможность оспаривания решений национальных правительств. Все-таки, скажем так, по конструкции принятия решений ЕАЭС ближе к Европейскому союзу, чем союзное государство.

Вот здесь интересно, Белоруссию могут выгнать из ЕАЭС, с учетом того, что в общем-то Александр Григорьевич всегда славился такой своей хитростью, всегда пытался и там и там, и здесь и здесь, лишь бы ему кредиты дали, лишь бы как-то помогли. Сейчас происходит какая-то эскалация. Есть ли вероятность того, что Белоруссию, с учетом того, мы берем гипотетическую историю, что все-таки Александр Лукашенко остается у власти и не отдает ее, Белоруссию исключить из ЕАЭС?

Если я помню правильно соглашение о создании Евразийского союза, там нет нормы об исключении. Там есть норма о праве страны на выход, которое обусловлено там кучей всяких предпосылок, но чтобы выгнать, такой схемы нет. И мне кажется, что ни в одном таком международном образовании, ни в Европейском союзе, ни в АСЕАН нет такой нормы, чтобы можно было кого-то просто взять и выгнать, поэтому придется мучиться и терпеть.

Ну и опять про будущее, и вообще про функционал сейчас Александра Лукашенко, с экономической точки зрения. Есть ли вообще у него сейчас какие-то инструменты, если опять гипотетически, он все-таки гасит как-то митинги, протесты, тем не менее, эти митинги и протесты вряд ли он сможет как-то проигнорировать в перспективе, может ли он что-то сделать, может, модернизацию какую-то провести, еще что-то, чтобы жизнь белорусов хоть чуточку стала лучше?

Я сомневаюсь в этом, что вот в рамках той экономики, которая построена в Белоруссии, с большим участием государства, с большой ролью государственного регулирования, с закрытостью для иностранных инвестиций, с отсутствием юридической защиты прав собственности для иностранных инвесторов и отсутствием, скажем так, дружбы с западными странами, там на самом деле еще и санкции какие-то еще работают, я сомневаюсь, что в такой конструкции Белоруссия может рассчитывать на то, что ее экономика модернизируется и будет двигаться в сторону, например, польской экономики, не знаю, словацкой экономики, финской экономики, экономики стран Прибалтики. То есть современной экономики в Белоруссии вряд ли получится, потому что современная экономика, она возникает только в случае тесного общения с другими странами, тесного перетока капитала, в смысле не денег, а людей, знаний, технологий. И для того, чтобы создавать современную экономику, нужны современные знания, современные технологии, современное оборудование. Всего этого Белоруссия не получит, собственно говоря, так же, как и Россия не получает. Поэтому просто исторически так получилось, что когда существовал Советский Союз, то в общем вот эта логика — добыча сырья в Сибири и постепенная его переработка по мере приближения к границам Советского Союза на западе и дальше, экспорт в страны Восточной Европы, которые еще дальше перерабатывали продукцию, она привела к тому, что в Белоруссии существует большое количество обрабатываемой промышленности, перерабатывающей промышленности, которой в России нет. Собственно, Белоруссия использует вот эту транзитную функцию для того, чтобы вносить свой вклад в те цепочки добавленной стоимости, опять-таки они достаточно примитивные, они все касаются такой первичной обработки сырья, производство удобрений, обработка металлов, в общем, не бог весть какой вклад в добавленную стоимость, но тем не менее, чуть-чуть больше, чем у России. Вот этим Белоруссия, собственно говоря, и живет, поэтому ничего принципиально нового я не вижу, что Лукашенко может там создать, современная экономика по приказу не создается.

Тем не менее, с IT-кластером же у него получилось.

Да, конечно, с IT-кластером получилось, но давайте прямо говорить, что IT-кластер на сегодня в Белоруссии занимает меньше 5%, там где-то 4%, по-моему, занимает валовом внутреннем продукте. Да, это хорошо, да, это сильно, но это не тот двигатель экономики, не тот двигатель, который потянет всю белорусскую экономику. Поэтому рассчитывать на то, что из 4% там будет 24% хотя бы через десять лет, наверное, не стоит, потому что в конечном итоге белорусские айтишники соревнуются с российскими, конкурируют с российскими, конкурируют с украинскими, а рынок на их услуги не очень велик, потому что рынок таких единичных уникальных решений, а он не очень большой. Да, конечно, это хорошо, на самом деле, как ни крути, эффективность белорусской экономики, или эффективность белорусского государственного сектора, правильнее сказать, она выше, чем в России, потому что там воруют меньше и просто банально за счет этого эффективность государственного сектора экономики в Белоруссии выше. И это позволяет экономике в стране удерживаться на плаву гораздо более уверенно, чем государственному сектору России, который без постоянных подпиток из бюджета жить не может.

Собственно, получилась довольно такая забавная ситуация. С одной стороны, когда Лукашенко, хотя опять-таки официальные белорусские власти это опровергают, отключил интернет, он выключил какой-то сектор экономики в виде IT, аутсорс и так далее, люди, вот у меня есть знакомые из Минска, из Гомеля, они уже сейчас говорят, что мы думаем, как найти интернет и планируют серьезно уезжать из страны в Россию, например, или в Польшу. А с другой стороны, из-за того, что произошли вот такие выборы, сейчас часть людей на заводах начинают бойкотировать просто работу, и выключается второй сектор экономики, это промышленность какая-то, какая-никакая. Вам как кажется, какие последствия будут у такого искусственного локдауна? Потому что в общем-то коронавируса в Белоруссии не было, там все работало, но тем не менее, из-за выборов какой-то сектор встал экономики. Какие последствия у всех эти протестов, что будет дальше с экономикой?

Богдан, вопрос хороший, но давайте честно скажем, что в нем заложено большое количество «если». Если интернет будет отключен, и это отключение интернета продлится не два-три дня,а продлится два-три месяца, а может быть, полгода-год…

Это уже будет Северная Корея.

Если стачки на крупных промышленных предприятиях продлятся не два-три часа, не два-три дня, а станут постоянными и массовыми, то скорее всего, я думаю, что это приведет к тому, что режим Лукашенко падет. Просто вот нужно хорошо понимать, что если политическое давление масс растет и охватывает большую часть населения страны, охватывает широкие слои, и молодежь, и то, что называется рабочий класс на промышленных предприятиях, и продвинутые интеллектуалы, работающие в IT-сфере по заказам западных компаний, и врачи, и учителя, и бюджетники, то остается к ним добавить только силовиков, и в общем все понятно, что дни Александра Григорьевича в этом сценарии будут сочтены. Я думаю, что если мы вот этот сценарий начнем прорабатывать дальше, то в случае такого серьезного гражданского давления на Лукашенко и его ухода, проведения свободных выборов и появления легитимного президента, чья легитимность не будет подвергнута сомнениям ни Россией, ни Европой, ни Америкой, то в этом случае, мне кажется, что любой президент Белоруссии, он пойдет по пути открытия экономики и создания благоприятных условий для привлечения иностранных инвестиций. Ну и тогда и встанет вопрос, с кем вы, мастера культуры, что захочет делать новый президент, новое руководство Белоруссии — оставаться вот в этой связке с Россией, в рамках союзного государства и Евразийского союза или посмотреть на то, что сделала Украина, Грузия, Молдавия и подписать соглашение с Евросоюзом, и начать углубленную интеграцию экономическую, выстраивать экономическое законодательство по европейским правилам, постепенно вводить европейские стандарты, и в общем как-то двигаться не на Восток, а на Запад. Но это вот такой вот сценарий, я не могу сказать, что он совсем нереалистичный. Мне кажется, если посмотреть вперед, на долгую историю, лет на двадцать-тридцать, то несомненно, Белоруссия пойдет по этому пути. Вопрос только, когда начнется движение? То ли оно начнется, вот если в нашей гипотезе начнется через два-три-четыре месяца, когда  давление на Лукашенко станет действительно для него невыносимым, и он уйдет в отставку, или оно начнется, не знаю, через десять-пятнадцать лет, когда Лукашенко отойдет от власти по совсем другим причинам, так же, как и Путин.

Я так понимаю, что вообще потенциал у Белоруссии довольно большой, если абстрагироваться от политического строя, потому что с одной стороны, это довольно экологическая, зеленая страна, есть IT-сектор, и в общем-то белорусы довольно сознательные люди, то есть здесь только политика тянет экономику страны и потенциал куда-то назад.

Нам все это хорошо знакомо, не только в Белоруссии политика тянет экономику назад, то же самое мы наблюдаем в России, то же самое мы наблюдаем в Украине, в общем как-то это вот такая болезнь славянских народов, что политики готовы жертвовать благосостоянием народа, готовы жертвовать будущим страны ради каких-то эфемерных своих хотелок.

А вообще может ли как-то Запад повлиять на действия Лукашенко? Понятно, что Белоруссия живет двадцать лет уже, по-моему, в режиме санкций, но может быть, есть какие-то особенные санкции, которые могут парализовать жизнь вообще, экономику Белоруссии и изменить решения Лукашенко?

Теоретически Запад, наверное, может ввести такие санкции, например, запретить покупку белорусских нефтепродуктов, запретить покупку белорусских удобрений, запретить покупку белорусских IT-продуктов, но только не очень понятно, с какой целью Запад это будет делать. Ведь это же будет равнозначно объявлению войны, такой         экономической войны, уже не гибридной войны, против Белоруссии, но мне кажется, что политика Запада, она все-таки строится на другом. Политика Запада строится на попытке если не вбить клин, то вот как-то линию водораздела между Россией и Белоруссией потихонечку превращать в ручеек, потом превращать в речку, а потом превращать в такой широкий залив, пролив или уже там в море, постепенное оттягивание Белоруссии от России, экономическое и политическое. А здесь объявление экономической войны явно сыграет противоположную роль, поэтому мне кажется, что Запад не пойдет дальше слов, если только Лукашенко не перейдет к таким уже массовым репрессиям, с большим количеством крови, то тогда, конечно, я думаю, что санкции какие-то последуют. Но вот по опыту России мы видим, что Запад предпочитает ограничиваться политическими санкциями, типа запрет на выдачу виз, запрет на посещение страны, стран Евросоюза, арест активов, как будто они у Лукашенко там в Европе спрятаны в каждой стране, не знаю, миллиарды долларов лежат. Поэтому посмотрим, мне кажется, что в интересы Запада не входит начало экономической войны с Белоруссией.

Получается, что если между Россией и Белоруссией будет океан, и у Запада получится оттянуть Белоруссию, то у нас на западных границах, с точки зрения политики в общем-то, нет ни Украины, ни Прибалтики, не будет Белоруссии, но есть Финляндия, которая в общем-то какой-то нейтралитет всегда выдерживает.

Богдан, давайте честно говорить, ведь на западных границах России осталась только Белоруссия. Прибалтика уже ушла в 1991 году, Украина ушла в 2014 году окончательно, благодаря российской агрессии, на юге Грузия уже ушла в 2008 году. Собственно говоря, на западных границах России таких союзных стран, которые можно назвать политическими союзниками России, осталась с какой-то определенной долей натяжки только Белоруссия, поэтому если удастся Западу оттащить, оттянуть Белоруссию от России, то западная граница России уже действительно будет такая совершенно открытая, где будут существовать страны, который будут проводить и занимать нейтрально-отрицательную, нейтрально-негативную позицию по отношению к России. Собственно говоря, сегодня и Прибалтика, и Украина, и Грузия, это в общем так, их точно нельзя назвать, я плохо понимаю, что должно случиться, чтобы эти страны повернули в сторону тесной дружбы с Россией.

В этой связи экономические последствия для России? Вот у нас есть национальные экономические проекты, сейчас делается упор на национальные цели, Россия будет дальше быть сама себе инвестором, вкладывая деньги от нефти как раз, то, что у на бюджетное правило работает.

Россия будет действительно, мне кажется, политика Путина это опора на собственные силы и продолжение политики экономической самоизоляции. То есть мы все якобы можем сделать сами, у нас достаточно интеллектуального потенциала, что мы все научно-технические разработки будем осуществлять у себя в стране, никаких импортных комплектующих, никакого импортного программного обеспечения. Но единственное, конечно, подводит то, что из Китая приходится многое импортировать, но мне кажется, что на это Путин пока закрывает глаза, он считает, что такая технологическая зависимость от Китая гораздо менее опасна, чем технологическая зависимость от Запада. Мне кажется, что это такой вот путь действительно, я бы сказал, северокорейский, но только страна побогаче немножко.

На самом деле интересно, почему с Китаем вот так происходит? Понятно, что мы режимно похожи, но например, мы боимся западных IT-гигантов, а китайские компании у нас спокойно, свободно работают, хотя весь мир опять-таки боится китайцев. Та же Америка упрекает китайцев в шпионаже, и в общем-то пытается Китай как-то отодвинуть из этого мира. Почему в общем мы не видим угрозы со стороны Китая? Хотя, как мне кажется, Китай это довольно большая угроза, и с точки зрения страны, как страны, и с точки зрения экономики.

Я думаю, что Путин занимает такую рациональную позицию, что когда есть три супердержавы, США, Китай и Россия, то лучше быть в позиции два к одному, чем один против двоих. Занимать враждебную позицию и по отношению к Китаю, и по отношению к Америке одновременно это слишком тяжело и напряженно для экономической конструкции. С другой стороны, критика или угрозы для Запада, опасения Запада в отношении Китая, они носят чисто экономический характер, что Китай ворует технологические секреты, что Китай ведет нечестную конкуренцию, не пуская западные компании на свой рынок и не давая им репатриировать прибыль. Мне кажется, что вот эти сюжеты, они совершенно как-то не касаются России, Россия явно занимает другую нишу в экономической политике Китая, в экономических отношениях с Китаем, то есть Россия такой один из крупных поставщиков сырья для китайской экономики. И по большому счету Китай это совершенно устраивает, то есть зачем тратить силы, зачем платить большие деньги, когда эти русские сами построят нефтепроводы, газопроводы, разработают месторождения в самых удаленных и труднодоступных уголках своей Восточной Сибири и все привезут к нам на блюдечке, вырубят свои леса и доставят необработанную древесину в Китай. Мне кажется, в этом отношении, какие технологические секреты может украсть Китай? Как наши лесорубы работают, как они прячутся от лесного надзора, как они вырубают леса неконтролируемо? В общем Китай, честно говоря, они на то, как россияне губят свою природу, им на это наплевать, они занимают такую «шкурную» позицию — самое главное, нам поставляйте то, что нам нужно. Поэтому, я думаю, конечно, есть опасения, что Китай может воровать какие-то военные секреты, технологические секреты, но это другая история, я думаю, там надежда на то, что ФСБ защитит, что посадит всех шпионов, которые шпионят в пользу Китая. И потом, я думаю, что у Китая во взаимоотношениях с Западом, особенно с Америкой, есть такая, не совсем правильно называть, наверное, «пятая колонна», когда большое количество лиц китайской национальности, уже являясь американскими гражданами, они работают в интересах Китая. То есть вот такое это достаточно массовое явление, когда ученые, выпускники университетов, работники крупных промышленных компаний, они воруют секреты и передают их на свою историческую родину. Но просто Америка это такой плавильный котел, где всех национальностей очень много, в том числе и китайцев там много, и конечно, всех китайцев подозревать нельзя. В России такого смешения, такого плавильного котла нет, и я плохо себе представляю, что в российских военных институтах или в научных институтах, работающих по военной тематике, работает большое количество китайцев, которые воруют секреты. Собственно говоря, основной канал воровства технологических секретов это человеческий фактор, это люди, который работают в компании, это отнюдь не проникновение в сеть и такое вот воровство через интернет.

Я к тому, что не получится ли так, что Россия через какое-то энное количество времени для Китая станет как Белоруссия сейчас для России? То есть Белоруссия тоже аграрная страна, которая поставляет России молоко, какие-то продовольствия, считает, что это все еще экономически важно и полезно и на этом строит свою экономическую политику. А через двадцать-тридцать лет та же нефть может превратиться в картошку, и тогда уже Россия будет не так интересна Китаю, а Китай будет опять-таки пытаться, например, поставить на колени Россию.

Смотрите, до тех пор, пока нефть будет пользоваться спросом в мировой экономике, видимо, Китай будет заинтересован в поставках российской нефти, металлов, древесины и что еще там Россия ему поставляет, и здесь судьба России мало чем отличается от судьбы стран Ближнего Востока или Африки, которые строят свою экономику на добыче сырья. Ставить Россию на колени это фраза красивая, только не очень понятно, что она означает. Если Россия будет производить что-то нужное Китаю, Китай будет это с удовольствием покупать. У Китая, насколько я понимаю, сейчас нет особых территориальных претензий к России, может, они просто временно затихли, потому что время от времени возникают разговоры о том, что Владивосток построен на исконно китайских землях. Но сказать, что китайцам нужна российская территория до Урала, или до Байкала, или до Красноярска, об этом речи нет, потому что китайцы там никогда исторически не жили, и они не считают эти земли своими. Поэтому мне кажется, что сегодняшнее отношение роли России и Китая, что Россия является поставщиком сырья, а Китай является  поставщиком всего, что из этого сырья можно произвести в Россию, вот эта роль Китай абсолютно устраивает. Ему не нужно никакой более «агрессивной», в кавычках, экономической политики по отношению к России, Россия и так все делает, все, что нужно Китаю.

Давайте вернемся с Востока опять на Запад, в Белоруссию. Интересно, может ли как-то повлиять отношение опять-таки Кремля на то, что происходит сейчас в Белоруссии? Мы видели, что уже Владимир Путин поздравил Александра Лукашенко, Михаил Мишустин уже пообщался с премьером Белоруссии, они там какие-то двусторонние отношения сейчас будут обсуждать. Может ли опять эта ситуация вернуть хорошие отношения Владимира Путина к Александру Лукашенко? И что может дать сейчас Кремль Белоруссии?

Мне кажется, что поздравление Путина Лукашенко это не более чем жест доброй воли, такой дипломатический жест, что, мол, парень, мы считаем, что ты все правильно сделал, и мы рады, что ты остался президентом. То есть, мы с тобой будем работать, и мы против тебя как президента не имеем ничего, ты президент и нас это устраивает. Соответственно, если бы Путин хотел смены политического режима в Белоруссии, если бы он хотел прихода туда любого другого человека, кроме Александра Григорьевича, то наверное, Путин мог бы воздержаться с поздравлениями, или Путин мог бы присоединиться к хору европейских стран, которые говорят, что были многочисленные нарушения в избирательном процессе, но я думаю, что это, наверное, в страшном сне никому не может присниться, такая позиция российской власти. Но это же не означает, что Путин согласился решать экономические проблемы Белоруссии, или что он согласился дать Белоруссии денег. Вот по оценкам Международного валютного фонда вот тот самый налоговый маневр, который осуществляет российское правительство, отказ от экспортных пошлин на нефть, он обходится белорусской экономике, белорусскому бюджету примерно чуть меньше, чем 1% ВВП ежегодно, то есть эта нагрузка, дефицит бюджета возрастает на 1% ежегодно. А в целом для платежного баланса это где-то 1,5% каждый год. Соответственно, от этого же Путин не отказывается, он же не говорит, что слушай, Александр Григорьевич, я тут подумал, как тебе тяжело приходится, я вызвал своего министра финансов и сказал ему — давай откручивай свой налоговый маневр обратно. И он же не вызвал нефтяные компании, не сказал, слушайте, ребята, значит так, поставляйте в Белоруссию нефть по вот таким ценам, совсем низким, дотации за счет бюджета. Об этом речи не идет. Мне кажется, всё, что может Лукашенко хотеть от Путина, всё, что Путин может дать Лукашенко, это деньги, в той или иной форме. Но деньги это же вещь такая, что они всегда ограничены. Денег нет, как сказал нынешний заместитель председателя Совета безопасности России Дмитрий Медведев. И вы держитесь, Александр Григорьевич.

То есть это денег нет или желания нет?

Мне кажется, что и денег нет. У Путина, мне кажется, все-таки вот  последнее время, начиная с 2015 года, постепенно возникает ощущение у него в голове, что противостояние с Западом это всерьез и надолго, и что в этой ситуации денег скорее всегда будет мало, нежели чем их будет много, и что разбрасываться деньгами вот просто так, направо и налево, это неправильно. Посмотрите, он же поддерживает постоянно позицию Министерства финансов, которое чуть что, сразу сокращает бюджет, после 2010 года сокращение расходов бюджета, после 2015-2016 сокращение расходов бюджета. И сейчас мы видим прикидки бюджета на 2021 год, там снова сокращение расходов бюджета, то есть денег нет даже для России. Конечно, уж для Белоруссии ну точно совершенно не очень понятно, потому что можно было бы для чего-то там что-то купить, заплатив Белоруссии деньги, но только не очень понятно, что Путин хочет от Лукашенко, а что Лукашенко может Путину продать, поэтому просто так денег давать точно Путин не собирается.

Хотя казалось бы, вроде как деньги у России есть, и ФНБ мы не потратили толком во время коронавируса, и бюджет вроде… Да, секвестр бюджета у нас всегда происходит как-то где-то, но тем не менее, деньги же есть. Или я ошибаюсь?

Нет, Богдан, вы не ошибаетесь. Конечно, вы абсолютно правильно говорите, что деньги у России есть, денег у России действительно много в Фонде национального благосостояния. У России маленький государственный долг, меньше 15% ВВП, и здесь есть огромный ресурс нарастить, не знаю, до 25, до 30%, в течение пяти, семи, десяти лет. В принципе у России нет жестких финансовых ограничений для проведения какой-то осознанной экономической политики, но ведь осознанная экономическая политика означает то, что надо прекращать гибридную войну с Западом, нужно мириться со своими соседями, а к этому Путин не готов. Мне кажется, что он больше настроен на продолжение войны с Западом, нежели на ее прекращение.

Понятно. И последний вопрос, который я сегодня хотел затронуть. Так совпало, может быть, видели вы, скорее всего, всем мы видели, то число белорусов, которые вчера стояли в Москве и в Петербурге у консульства, чтобы проголосовать на выборах. И случайно или не случайно, Дмитрий Медведев буквально недавно объявился и сразу же предложил как-то ограничивать с точки зрения трудоустройства права мигрантов трудовых, то есть он предложил, если я не ошибаюсь, арабский сценарий, по которому работодатель должен нести полную ответственность за своих мигрантов-сотрудников. Вы как оцениваете такую инициативу Дмитрия Медведева? И в целом, как это может сказаться на нашем трудовом рынке, опять-таки с учетом того, что белорусов у нас очень много в стране? Я понимаю, что наверное, и представителей из других стран, ближайших соседних стран, у нас тоже много, если сравнивать, то может, будет и больше, но вот белорусов было действительно вчера много, мы их могли поштучно пересчитать вчера. Как вы оцениваете инициативу Дмитрия Медведева? И что, если она будет реализована, с нашими трудовыми мигрантами?

Мне кажется, что Дмитрий Медведев в очередной раз отлил в граните, и сказал фразу, которую сам не очень понял, что она означает. Потому что работодатель должен нести ответственность за работника, за привлекаемого мигранта, наверное, это хорошо звучит, если у вас имеется крупное промышленное предприятие или стройка в Москве, строительная компания, работающая в Москве. А как относиться  к тем, не знаю, десяткам, сотням тысяч людей, которые работают как индивидуальные предприниматели, по патентам, они работают водителями такси, они работают водителями грузовых экспедиторских машин, они работают дворниками, садовниками, нянями. Какой там работодатель, кто будет нести ответственность, кто будет контролировать, как это все связано? Мне кажется, Дмитрий Анатольевич живет в каком-то своем мире, мы плохо понимаем, чем он занимается, но точно совершенно, вот есть же хорошая фраза, что экспромт хорош тогда, когда он хорошо подготовлен, вот мне кажется, этот экспромт у Дмитрия Анатольевича, как это часто бывает, был совершенно не подготовлен. Он не является конструктивным, не очень понятно, что после этого может последовать. Ответственность, конечно, можно возложить, а дальше-то что? Дальше кто-то должен эту ответственность контролировать, а за невыполнение этой ответственности должно быть какое-то наказание. Вот хотелось бы все это понять, как это у Медведева в голове складывается, а во-вторых, насколько я понимаю, все-таки регулирование трудовой миграции это точно не сфера ответственности Совета безопасности, а это сфера правительства. А Михаил Мишустин пока на эту тему молчит, и вообще он как-то, обратите внимание, что про иностранную рабочую силу он ничего ни хорошего, ни плохого не говорит. Видимо, считает, что это нормальное состояние экономики, когда Россия, у которой демографическая ситуация крайне тяжелая, у которой численность трудоспособного населения быстро снижается, импортирует рабочую силу и закрывает вот эти потребности в работниках тех, которых российское население не способно сделать само. Я бы всерьез не обращал внимания на то, что сказал Медведев.

Спасибо большое, Сергей Владимирович, что ответили на наши вопросы. Будем надеяться, что получится Белоруссии наконец-то выйти из этого затяжного экономического кризиса, и так же  России в общем-то тоже получится выйти. Это была программа «Деньги. Прямая линия», вел ее я, Богдан Бакалейко. Оставайтесь на Дожде.

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.