Демьян Кудрявцев: «Тема не должен выглядеть сильно, он не политик»

Собчак: Демьян, добрый вечер!

Кудрявцев: Привет, Ксюша.

Собчак: Где мы вас застали?

Кудрявцев: Да какая разница!

Собчак: Вот так вот. Везде тайны.

Кудрявцев: Нет никаких тайн, Ксения, просто Тёма, который выглядел сегодня слабо, не должен выглядеть сильным. Он не политик, не общественный деятель. Он не требует наших голосов и наших денег за то, что он хороший и нравится нам. Он не обязан раскрывать свою информацию. При том, что я знаю гораздо больше, чем вам хотелось бы знать про Тёму Лебедева, сейчас даже объясню, почему.

Но принцип очень простой: если мы требуем от всех людей выполнения буквы закона, а не духа, потому что дух ― вещь, понимаемая по-разному, мы хотим, чтобы наши чиновники выполняли букву закона. Не придуривались, не скрывали, а выполняли букву. Если нам не нравится закон, давайте поменяем его. Но мы хотим букву.

Так же и гражданин должен выполнять букву. И если буква выполняется в раскрытии, то она же имеет право выполняться и в сокрытии. Не ваше дело, где я нахожусь, и не ваше дело, где Тёма хранит деньги, если он хранит их в рамках закона. А если не в рамках закона ― докажите, напишите заявление в прокуратуру. Я не с этого хотел начать, но это чтобы вы понимали, где я нахожусь. Это первое.

Собчак: Это был просто вопрос, а не допрос с пристрастием. Извините, Демьян, я не думала, что вы находитесь в таком секретном месте.

Кудрявцев: Отлично. Нет, на самом деле дома, у телевизора. Это не имеет значения. Важно следующее: есть границы вопросов, которые можно задавать частному человеку, и нет границ вопросов, которые можно задавать Алексею Навальному, потому что Алексей Навальный хочет быть президентом страны. Правда, он и не возражает, чтобы ему задавали вопросы.

Собчак: Вы считаете, Алексей Навальный сегодня перешел грань допустимых вопросов по отношению к Артемию Лебедеву?

Кудрявцев: Давайте я на шаг назад, я скажу то, что собирался сказать, и мы продолжим.

Дело в том, что есть дисклеймер. Как известно, телеканал Дождь не очень готовится к эфирам. Это давно известно, поэтому мне придется самому сказать слушателям, что я плохой рефери в этой схватке, которая мне кажется странной и бессмысленной, по той простой причине, что я являлся соучредителем компании Артемия Лебедева. Собственно говоря, я был партнером Тёмы в установлении того, что называется «Студия Артемия Лебедева».

Собчак: Так мы поэтому вас вообще-то и выбрали, Демьян.

Кудрявцев: И поэтому я не могу занимать никакой в этом смысле объективистской позиции. Я слишком хорошо знаю, как идут дела. В этом смысле я вам тоже хочу сказать, как они идут, не раскрывая никаких специальных фактов.

Дело в том, что, когда человека называют крупным господрядчиком, ― да, действительно его не называли «вором», ― важно понимать, что русский язык сложно устроен. Когда ты называешь человека крупным господрядчиком, ты имеешь в виду в том числе то, что господряды ― это крупная часть его бизнеса. Господряды на тот момент, когда я обладаю информацией, а это достаточно много лет, ― это ничтожная часть бизнеса Тёмы. Он легко от него откажется. Он действительно хочет заработать каждую копейку и вообще скуповат, но в целом это не то, что сделало Тёму Лебедева Тёмой Лебедевым. Поэтому когда мы говорим «крупный господрядчик», мы должны оговариваться. Это первое.

Второй важный момент в этой истории, как мне кажется. Действительно, требовать раскрытия информации ― и Алексей это несколько раз подчеркнул ― надо у государства и его прямых подрядчиков. Требовать у Тёмы можно только что-то моральное, но на самом деле это выглядит как то, что требуют… знаете, ищут, где светлее. Тёма как интернет-тролль не может отказаться от дискуссии, поэтому давайте мы наедем на него и будем требовать моральной позиции с него, с того, кто ближе, а не с того, с кого сложнее.

Это не упрек Навальному в целом, потому что он требует и с тех, с кого сложнее, и очень много. В данном случае это упрек Лебедеву, который говорит, что Навальный ничего не сделал. Общественная работа по раскрытию информации вне зависимости от того, достоин ли человек на ее основании быть президентом или нет, ― важнейшая общественная работа, которую делает Алексей и мало кто в этой стране. Поэтому Тёма неправ был в своем посте изначально.

Собчак: Понятно. Хотела просто уточнить, что Артемий Лебедев, собственно, сам хотел поучаствовать в дебатах. Но я хочу повторить еще раз вопрос. Считаете ли вы, что Алексей Навальный перешел некую грань, задавая не политику, человеку, который не собирается баллотироваться на какой-то государственный пост, такие вопросы сегодня? И за кого был бы сегодня, конкретно в этой дискуссии, ваш голос с точки зрения убедительности?

Кудрявцев: Враги мои пусть голосуют в этом выборе. Как говорилось в фильме «Голодные игры», «вы, кажется, забыли, что враг не здесь».

Собчак: Мы не ищем врагов, это просто голосование. Мы это помним, Демьян.

Кудрявцев: Не надо выбирать.

Собчак: Вас как профессионала хотели спросить. Вы послушали. Я знаю, что у вас хорошие, добрые отношения и с Алексеем, и с Артемием. Два умных человека пришли, обсудили важную тему. Кто вам показался убедительнее? Или, может быть, это ничья? Именно с точки зрения риторики и высказывания своей позиции.

Кудрявцев: Вот смотрите. У вас есть чемпион по подниманию тяжестей и другой человек, который рядом тоже поднимает тяжести. Знаете, как в детстве: «Я могу прыгнуть выше Исаакиевского собора. Я прыгнул, теперь пусть прыгает Исаакиевский собор».

Вы столкнули людей, ― которые, безусловно, были рады этому столкновению, все любят публичность, ― которые заняты разным делом. Тёма Лебедев, по крайней мере, в устной речи не специалист по риторике. И мы любим его не за это, мы ценим другую его работу. У Навального мы ценим именно эту работу, в том числе риторическую, умение задавать вопрос. В этом смысле он, слава богу, со своей работой справляется лучше, чем Артемий Лебедев с его. Но, по-моему, до сих пор хуже, чем Артемий Лебедев со своей.