Пономарев: нет права голоса – выучу язык жестов

Пономарёв: Сергей Евгеньевич - человек очень разумный и очень конструктивный в этой Государственной Думе. Мне очень жаль, что на его спикерство пришло позорное время, когда «Единая Россия», как сбесившийся печатный станок, проводит свои законопроекты и принимает такие безумные решения. Мне кажется, что он, как может, старается их смягчить, но не всё у него получается.

Лобков: А как настроения, речи? Кто как выступал?  Как вы бы могли охарактеризовать обстановку? Отличалось лиот той обстановки, которая была, когда лишали мандата Гудкова?

Пономарёв: Было примерно то же самое, это же те же самые люди. Другое дело, что удивляет, что ничему они не научились, эти наши коллеги из «Единой России». Ведь они меня лишали слова за очень простую вещь, за то, что я 13 июля, когда принимался закон о клевете, сказал: «Жулики и воры, не голосуйте за этот закон». Почему первым Владимир Вольфович воспринял на свой счёт, я не знаю.

Лобков: Кстати, его неоднократно тоже лишали слова.

Пономарёв: Ну, не неоднократно, но было такое. Просто все знают, что с ним лучше не связываться. Когда была комиссия по этике, там депутат Кармазина, которая, вне всякого сомнения, не является жуликом и вором, хотя является членом этой партии, она говорила: «Мне же обидно, я прихожу на встречу с избирателями, и меня каждый раз дразнят жуликом и вором». Я собственно об этом сегодня и говорил напленарном заседании, что Раиса Васильевна и другие депутаты - честные депутаты, есть нормальные и честные депутаты и среди «Единой России», но зачем же вы только поддерживаете этот стереотип, что вы жулики и воры? Зачем вы так поступаете? Зачем вы голосуете за эти законопроекты? Как раз я поднял проблему о том, что это неправильно, что правящую партию вся страна считает жуликами и ворами, а это тень на всех нас, на всю Государственную Думу, на всю государственную систему. Это значит, что нет доверия, и ничего конструктивного не может быть сделано.

Лобков: Эдуард Лимонов предположил, что это только начало, и вас тоже могут лишить либо неприкосновенности, либо мандата. Будет ли это так? И какие мотивы могут быть избраны?

Пономарёв: Это абсолютно возможно, поскольку я добровольно входил в Следственный комитет, пытаясь вытаскивать наших товарищей, рядовых активистов, которых преследуют по делу 6-ого мая. Я примерно понимаю, в какую сторону они мыслят. Они пытаются создать против «организаторов массовых беспорядков», одним из которых, они считают вашего покорного слугу. Они опираются на несколько видеозаписей.

Я думаю, что после этого они будут пытаться сообщить Госдуме, что я был организатором беспорядков 6 мая. На этом основании меня надо лишить неприкосновенности, этим самым они будут считать, что они меня подвесили, потому что это главный инструмент как раз на митингах, чтобы защищать активистов и так далее, но если я не прислушаюсь к голосу разума, то тогда лишить мандата через суд. Этот сценарий абсолютно реальный, но другое дело, я думаю, что он не выгоден для власти, потому что, во-первых, они раскручивают наших коллег - Гудковых, меня, что им невыгодно, а во-вторых, они лишают возможности диалога. Я на каждом заседании Госдумы говорю, чтоб они одумались, должен быть же быть хоть какой-то диалог. Вот возникают же здравые идеи на площади, они могут быть трансформированы в законопроекты и внесены. Это нормальный механизм, а вместо этого они нас заставляют спорить об этих совершенно пустых вопросах. Они делают биографию, но лишают тем самым возможность отступления.

Лобков: Сергея Иванова - знаете такого депутата из ЛДПР?

Пономарёв: Конечно.

Лобков: Он хорошо одет? Я себя представляю человека всего в Brioni, просто он сегодня упрекнул вас в том, что вы, как будто, из PussyRiot, в том, что вы в неподобающем виде ходите в храм демократии, в том, что ваш внешний вид неуставной, неутверждённый,  что вы ходите в джинсах. Вопрос с Twitter к вам: «Джинсы - это новый вид протеста? Что вы собираетесь делать дальше - собираетесь ли вы под давлением поменять джинсы на брюки?

Пономарёв: Как раз наоборот. Я достаточно часто хожу в костюмах, потому что, когда есть деловые мероприятия, понятно, что надо быть в костюме, а теперь я вынужден приходить в костюме в Госдуму и переодеваться в джинсы. Я же не могу давлению поддаваться. Что же касается Сергея Иванова, то на самом деле, он гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд, сегодня он под орех раздел Сергея Митрофанова, более язвительной и едкой речи я давно не слышал в Госдуме. Поскольку они возмутились про жуликов и воров, сделали это, конечно, потому что администрация сказала так сделать для того, чтобы «Единая Россия» не была в одиночестве, но она и есть партия жуликов и воров, а ЛДПР никто так не называл. Иванов понял, что это ущерб ЛДПР, и они выдумали другой повод с этими самыми джинсами. Все же знают, что ЛДПРовцы - самые свободные в одежде депутаты не только в Москве, но и в регионах тоже.

Лобков: Я помню ещё на заре ЛДПР.

Пономарёв: Они все экстравагантные. Сам Владимир Вольфович ходил в красных, жёлтых пиджаках.

Лобков: Атмосферы травли не было в отличие от заседания Гудкова?

Пономарёв: У меня со многими депутатами от «Единой России» вполне нормальные, рабочие отношения, их больше, чем у коллеги Гудкова в силу разных причин. Я человек очень конструктивный и всегда, когда мы работаем в Думе, мы стараемся найти компромисс. Я помогаю выстроить так диалог, чтобы в конечном итоге выйти на какой-то текст, а не просто спорить друг с другом, поэтому после этого голосования добрая треть фракции «Единой России» подошла ко мне, некоторые даже подарки подарили.

Лобков: Были ли после обсуждения и перед голосованием массовые уходы депутатов «Единой России», чтоб не принимать участие?

Пономарёв: В зале почти никого не было. От ЛДПР было 2 человека в момент голосования, а от «Единой России» так, на взгляд, может быть человек 15-20, то есть почти все ушли. Я знаю, что,  когда президиум фракции собирал подписи под обращением против меня в комиссию по этике, они пытались, чтобы вся фракция подписала, в итоге они набрали только 40 подписей, включая и ЛДПР.

Лобков: Насколько я понимаю, там Владимир Пехтин выступил с законопроектом, который запрещает расследование коммерческой деятельности депутатов?

Пономарёв: Про запрет я не слышал, но они в любом случае распараллелили это процесс, что вот это комиссия Васильева, и то комиссия Васильева делает это не всё, а должна отдавать правоохранительным органам. Сейчас такое большое количество бредовых идей ходит в Госдуме, которые ничего общего не имеют со здравым смыслом.

Лобков: Внезапно организовывается комиссия по СМИ, и внезапно Митрофанов становится её председателем. Как вы оцениваете это появление комиссии и господина Митрофанова во главе?

Пономарёв: На самом деле, это произошло не быстро. Во-первых, этот комитет мучительно расформировывался в декабре, он был предметом ожесточённого торга, потому что у нас и у ЛДПР равное количество комитетов, а по результатам голосования у нас должен быть на один больше. Именно поэтому они не хотели отдать этот комитет «Справедливой России», и ценой потери ещё одного комитета «Единой России» они его расформировали. Просто, чтобы не отдать его нам. Это было изначально так. С самого начала редактора СМИ, владельцы телекоммуникационных компаний говорили, что всё-таки им нужен какой-то комитет. Он реально нужен. Там огромное количество лицензионных вопросов, законодательство по интернету сейчас проходит по случайным комитетам, а потом на бедную Мизулину все нападают за то, что она ничего не понимает в интернете, это не её профиль.

Все эти темы должны проходить через профильный комитет, там, где собрались бы профессионалы. И когда было принято решение, что в правительстве останется профильное министерство по информационным технологиям и связям, было решено, что и в Думе комитет будет воссоздан. Назначение Митрофанова - это была цена предательства, когда он голосовал за Медведева. Изначально эта володинская команда в Кремле решила, что попытается расколоть Справедливую Россию. Они предложили сразу двум человекам - Митрофанову и Левину, они оба нас предали при голосовании по Медведеву ровно под обязательство перейти в этот комитет  и его возглавить. После этого очень долго удавалось блокировать это назначение, потому что и СМИ были против, и в руководстве «Единой России» не было единства. Насколько я знаю, Нарышкин тоже был против.

Лобков: Митрофанов также голосовал за лишение депутатского мандата Гудкова.

Пономарёв: Дальше он голосует, как «Единая Россия», он ничем не отличается от них. Это специально сделано, потому что подконтрольные власти СМИ всё время говорят, что это провели в России, он сейчас подписывал против меня лишение голоса, а специально в скобочках указал – «Справедливая Россия». Он был исключён из партии давно, давно исключён из фракции и не имеет никакого отношения к «Справедливой России».

Лобков: Вы считаете, что этот комитет был дан ему в награду?

Пономарёв: Это чётко награда за предательство, но человек, который единожды предал, он будет предавать всё время. У Митрофанова же длинный путь - он из ЛДПР ушёл, он баллотировался в мэры Москвы, представляя Новых коммунистов, потом перешёл в «Справедливую Россию». Он на самом деле случайно попал в Госдуму, он шёл на непроходном месте, но из-за того, что Кремль снял Смирнову, дочь лидера Приднестровья (когда мы поссорились с Приднестровской непризнанной республикой, дочь в качестве наказания сняли из нашего списка, суд по надуманному делу), и в результате Митрофанов  вошёл в Думу. Мы ничего не смогли сделать.

Лобков: Вопрос из Twittera: «Не планируется вести на рассмотрение законопроект в защиту чувств и прав неверующих»?

Пономарёв: Я считаю, это абсолютно правильная инициатива, если коллега, который это написал, сможет сформулировать всё это, я готов внести от себя в Государственную Думу в качестве законодательной инициативы. Я публично это обещаю.

Лобков: А как проходит этот законопроект?

Пономарёв: Насколько я знаю, он вчера внесён. Его ещё никто не видел, я его ещё не видел в базе данных. На самом деле мы там принимали заявление Госдумы, которое должно было быть компромиссом, что мы приняли заявление, зато не будет выноситься законопроект, но опять «Единая Россия» всё нарушила.

Лобков: Сейчас в какую сторону развиваются события? В сторону криминализации?

Пономарёв: Будет отдельный состав преступления - оскорбление чувств верующих, это абсолютно неправильно, потому что есть Уголовный кодекс, в нём есть обычные правонарушения. Есть разбой, грабёж, насилие, хулиганство и есть отягчающий мотив. Отягчающий мотив - это если преступление совершается по мотивам религиозной ненависти. Этого абсолютно достаточно, и они вводят особый состав, потому что они убедились, как с PussyRiot, что невозможно доказать хулиганство в данном случае, нет состава преступления. И тогда, если суд не может доказать, они вводят особый состав, который можно голословно утверждать, что это было.

Лобков: Ещё один вопрос из Twittera: «Почему вы не хотите добровольно сложить мандат, ведь всё равно Дума клоунская? Что вам мешает? Чего боитесь? Или вам просто слабо?».

Пономарёв: Просто всё должно быть рационально, я много раз про это говорил. У нас даже сценарий такой проработан, потому что в нашем новосибирском региональном списке за мной идёт Алёна Попова, тоже известный общественный активист, поэтому этот сценарий уйти из Думы у нас есть. Вопрос сейчас в том, что мандат сейчас нужен для протестного движения. Если я уйду сейчас из Думы, и Гудков уйдёт из Думы, мы не сможем вносить законопроекты, мы не сможем заниматься правозащитой, мы не сможем осуществлять ту самую смычку, мы окончательно тогда разойдёмся по разным сторонам баррикады. Может так и нужно будет сделать, может быть, мы до этого ещё не дозрели до конца, чтобы мы рубили концы и уходили, может быть, у меня есть какие-то иллюзии, но я надеюсь, что какой-нибудь диалог, хоть какое-то движение вперёд оно возможно.

Лобков: А чего лишает вас это лишения права голоса? Это символическая порка или вы будете ущемлены в своих правах?

Пономарёв:  Я не могу выступать на пленарном заседании, но я могу работать в комитете, я могу вносить законопроекты и так далее.

Лобков: Приходит к вам, например, директор ФСБ. Вы имеете право вопросы с места ему задавать?

Пономарёв: Нет, я не имею права выступать в зале пленарном заседании, но письменно я могу ему задать вопрос.

Лобков: Кто у вас будет в этом месяце, кому вы бы хотели задать вопрос?

Пономарёв: Я ещё не знаю. У меня сейчас главная головная боль - это два законопроекта. Первый - это федеральная контрактная система, которая непонятно, пойдёт или нет, это замена госзакупок, как раз там были поправки, которые готовил Навальный, моих поправок очень много. Это очень содержательная тема, которую я веду, я сопредседатель соответствующей рабочей группы, которая важна. И бюджет, конечно, очень важен, потому что он плохой.

Лобков: В течение всего этого месяца вы сможете выражаться только письменно?

Пономарёв: У меня есть приготовленная форма-листок, на котором написано: «Ничего, освою язык жестов». Буду так к трибуне выходить, принимаю официально рекламные сообщения, не только же Валуеву себя рекламировать.

Лобков: То есть вы будете жестами выражаться, табличками.

Пономарёв: Да, это не запрещено.