Павел Лунгин: Исследуя религиозные темы, я остался невоцерковленным

Лобков: Наша традиционная рубрика «Кофе-брейк» на ДОЖДЕ. Но у нас сегодня такой интересный день, что кофе не успели сварить. Поэтому прошу прощения за эту техническую неполадку. Тем более что все равно это кофе не передается по телевизору, зато передается изображение Павла Семеновича Лунгина, который у нас сегодня в гостях. Павел Семенович, здравствуйте. Поздравляю вас с премьерой, которая будет завтра. Или заранее с премьерой не поздравляют?

Лунгин: Ну, говорят, не поздравляют. Но, в общем, фильм уже готов, поэтому чего уж там.

Лобков: Фильм у вас совершенно необычный даже для вас, как я понимаю. Фильм называется «Дирижер».

Лунгин: Да.

Лобков: И это музыкальная драма.

Лунгин: Это не музыкальная драма, это какая-то попытка совместить действие и постоянное включение музыки.

Лобков: У вас же всегда фильмы с очень жестким сюжетом.

Лунгин: И там жесткий сюжет.

Лобков: С жесткой фабулой.

Лунгин: Фабула там очень жесткая.

Лобков: Чуть-чуть приоткроете, если можно?

Лунгин: Грубо говоря, эта история про дирижера. Давайте я лучше начну по-другому. Я познакомился с Илларионом Алфеевым, когда он еще не был митрополитом. Он со мной познакомился и дал мне послушать свою ораторию «Страсти по Матфею» и музыка была хорошей. И дальше мы стали с ним ходить вокруг этого, но эта оратория, она три часа, даже больше. Это хор, это…

Лобков: Со сложной оркестровкой.

Лунгин: Да. Но она такая и классическая и современная одновременно, напряженное очень произведение. И в результате долгих каких-то попыток был написан сценарий простой, по сути дела, про дирижера, который едет играть эту самую ораторию «Страсти по Матфею» в Иерусалим, в город, где вообще с людьми происходят разные события непонятные. Где с них спадают одежды, а там можно и поверить и потерять веру, можно вдруг бросить жизнь, остаться там жить на год, на два. Там Иерусалим вообще делает с людьми удивительные вещи. И там с нашим главным героем происходят разные события, которые я не буду рассказывать, скорее печальные. Но главное, о чем эта история? О том, что этот человек, который как бы, он такой духовный, хороший, он знаменитый, он весь отдан музыке, он аскет, и вдруг оказывается там, что он жестокий, эгоистичен, холодный, что он загубил сына, что музыканты его несчастливы. Этот какой-то кризис ужасный переходит в какую-то форму возрождения, поэтому музыка может звучать в нем все время.

Лобков: Митрополит Илларион сейчас занимает должность, говоря по-граждански, министр иностранных дел Русской православной церкви.

Лунгин: Я поражен, что за время наших с ним переговоров о сценарии и обо всем этом он вдруг, неожиданно для меня, стал митрополитом и занял такой пост.

Лобков: А вы с ним познакомились в Вене, где он служил, да?

Лунгин: Вы знаете, я с ним познакомился, потому что он ко мне позвонил и пришел.

Лобков: Здесь, в Москве?

Лунгин: Да. Тогда он служил действительно в городе Вена, и был венским епископом.

Лобков: Православной церкви.

Лунгин: Да-да-да. Он вообще очень совершенно необычный человек. Вы знаете, например, он доктор философии Оксфорда, он профессор богословия в Париже, он говорит на пяти мертвых языках. У него потрясающая книжка про Исаака Сирина.

Лобков: А сценарий писал не он?

Лунгин: Нет, естественно. А для чего ему писать сценарий?

Лобков: Потому что, может…

Лунгин: Нет, он вершит там уже международными делами.

Лобков: Обычно у вас актеры все…

Лунгин: Он композитор, кстати.

Лобков: У вас обычно актеры такие, ну из первого ряда. То есть, у вас в фильме «Царь» играл Мамонов…

Лунгин: Янковский.

Лобков: Янковский еще, и Мамонов у вас играл в фильме «Остров», и Дюжев. Здесь, как я понимаю, у вас таких вот звезд, звездный герой у вас малоизвестен публике?

Лунгин: Знаете, это звезды, но это звезды театрального мира. Мне казалось, что это фильм такой интимный, глубокий, психологичный очень. И главную роль там играет вообще литовский артист Владас Багдонас - это культовый актер такого великого литовского театрального режиссера Някрошюса. Если кто видел «Отелло» или «Гамлета», не мог его забыть. Играет Инга Оболдина потрясающая, Карен Бадалов из театра Фоменко, Колтаков - это очень сильные театральные актеры. И от этого фильм как-то изменился, я не знаю, в общем, он какую-то иную понес наполненность.

Лобков: «Царь», там были, конечно, массовые огромные голливудские сцены, вот эти сцены казни, а «Остров» был, действительно, тоже такой камерный фильм. То есть этот фильм будет камерный. Это в каком-то смысле возвращение к той тематике, которая была у вас в «Острове» - это вот о человеке и вере, о человеке…

Лунгин: Нет, я считаю что «Остров» - это не про человека и веру. «Остров» - это, скорее, про человека и стыд, про человека и раскаяние. Вот меня вообще ужасно всегда волнует и волновал, в общем, всегда, на самом деле, механизм, что это такое в человеке душа. Что это такое, что позволяет человеку поступать против собственных интересов, почему вдруг, в отличие от животного, в нем возникает какая-то необходимость сделать то, что ему материально прямо сейчас, немедленно…

Лобков: Насколько я понимаю, вы человек светский все-таки, вы не сильно религиозный.

Лунгин: Нет, я невоцерковленный человек.

Лобков: Но, тем не менее, я знаю, что ваш фильм «Остров» был очень благосклонно принят патриархом Алексием тогда еще живущим. А вот митрополит Илларион, он, когда видел ваш фильм, как, все-таки, высокопоставленное духовное лицо он что о нем сказал?

Лунгин: Вы говорите про последний?

Лобков: Про последний фильм, про фильм «Дирижер».

Лунгин: Ему нравится очень. Но он человек широкий такой открытый, он незаурядный человек. Пишет музыку в аэропорту, например. Написал эту ораторию в кресле самолета, как он мне рассказал. Ему это очень нравится. Все-таки он внутри, там все время звучит его музыка, то затухает, то снова поднимается. В конце мы видим живое исполнение этой музыки. Но там вообще фильм, он заставляет думать и переживать. Вы знаете, в последнее время какой-то катарсический момент в кино мне все больше и больше интересен.

Лобков: Я помню, вы мне сказали как-то…

Лунгин: Притом, что я человек легкомысленный.

Лобков: Когда вы приходили к нам на «НТВшники», вы сказали фразу, которая разошлась потом по всей Москве, что «жить стало стыдно, но мерзко».

Лунгин: Не стыдно - сытно.

Лобков: «Сытно, но мерзко», да. Вот у вас есть что ли такое чувство, которое заставляет вас много думать именно о внутренних механизмах вот самоощущения человека, вот что раздирает его изнутри?

Лунгин: Человек - это все-таки самая большая тайна. И самый большой интерес для меня в этой жизни – это, конечно, человек. Есть такая шутка философская: «Что меня в последнее огорчает, так это люди». И вот люди огорчают, и люди радуют. Но главное, что в человеке очень много совершенно непредсказуемых каких-то ужасных и в то же время волшебных и оптимистичных движений. И мне кажется, что главное в этой жизни, для меня, по крайней мере, это ближе и ближе подходить к этому ускользающему какому-то чувству «что такое человек».

Лобков: Но вот все равно тема православия у вас уже в третьем фильме. Исповедальность в третьем фильме. Приблизило ли это вас к церкви, или это, скорее, материал для вас как для режиссера?

Лунгин: Вы знаете, это, это вообще такие интимные вопросы, на которые, может быть, не очень хочется отвечать. Потому что, что я сейчас буду рассказывать, верю я или не верю, как я верю…

Лобков: Нет, я просто говорю о том, что…

Лунгин: Нет, я сказал, что я в церковь практически не хожу, думаю и чувствую я так, как могу. Те, кто, так сказать, не верят, могут мне не верить, но просто глупо дожить до 60-лет и вообще не задумываться о том, что нас ждет и есть ли в этом какой-то смысл, или именно это отсутствие смысла есть божественный замысел, или мы действительно результаты столкновения элементарных частиц.

Лобков: Павел Семенович, не могу вас не спросить. Вы пережили пару месяцев такого триумфа ненависти, я бы сказал, взаимного одного общества к другому. Это история, связанная с церковью - вот эти девушки, которые там демонстрировали себя в храме Христа Спасителя, - это и недавние вот эти групповые акции против НТВ. Такая какая-то пятиминутка, две недели ненависти такой. Вот что в это время вы переживали? Как это вы оцениваетесь как режиссер? Эту постановку, эту драму, эту спонтанную драматургию жизни?

Лунгин: Вы знаете, я совершенно не считаю, что это было время ненависти. Я считаю, что это было время оживления. Мне кажется, что мы живем сейчас нормальной естественной жизнью, где люди группами живут, группами хотят, не согласны друг с другом, спорят и доказывают. Мне кажется, что вообще кризис - это самое плодотворное состояние и для человека и для общества. Мой герой в «Дирижере», он тоже уже изнемогший от внутренней лжи, проходит через кризис к какому-то, как мне кажется, обновлению. И в этом смысле мне кажется, что наше общество должно пройти через кризис, чтобы сбросить ложь и обновиться. Вообще, не надо бояться того, что мы живы. Понимаете, нет ничего ужасней… Для меня, например, самое страшное – это люди, которые говорят «я хочу, чтобы мне было комфортно». Вот ты умрешь и тебе будет комфортно. Пока мы живые, давайте жить и входить в кризис и выходить из него.

Лобков: Павел Семенович, до нашего разговора, вы сказали, что была эпоха, когда был веселый Лунгин, сейчас эпоха грустного Лунгина.

Лунгин: Вы видите, я по-прежнему веселый. Не знаю, я же тоже инструмент так сказать, в чьих-то руках. Я не знаю, почему мне пишутся вот такие сюжеты. Но, видимо, кто-то я вытягиваю из окружающего меня мира, что мне хочется говорить про стыд, хочется говорить про раскаяние, хочется говорить про какие-то базовые смысловые вещи, мне кажется, что в нашей жизни довольно мало вот именно этих смыслов.

Лобков: Фильм «Царь» он же был совсем недавно, в 2009-м году, по-моему?

Лунгин: Давно уже.

Лобков: Три года. За три года снят новый фильм. Многие режиссеры обычно берут на фильм гораздо больше. Можно ли сейчас сказать, что вам сейчас хорошо пишется и хорошо снимается?

Лунгин: Нет, мне отвратительно пишется. Я недоволен собой. Мне тяжело снимается. Но это единственное что я люблю, что я умею делать. У меня почти готов проект «Пиковая дама», которая вообще должна сниматься по-английски.

Лобков: Как по-английски? Это же…

Лунгин: Это не опера, это такой современный триллер.

Лобков: Это по Пушкину?

Лунгин: Это современный триллер про то, как в оперном театре ставят оперу «Пиковая дама» и что там происходит во время этого с людьми. Но там, видите, очень много музыки. Я не знаю, куда меня тащит. Почему меня тащит в душу, будь она не ладна, и в музыку, хотя вообще я не музыкальный человек. Но, снова и снова я оказываюсь окружен этими звуками, которые для меня выражают то, что слова не могут сказать.

Лобков: Спасибо, огромное, Павел Семенович. Вы не перестаете нас удивлять. И безусловно, 20 марта, завтра, премьера нового фильма Павла Лунгина «Дирижер», где будет звучать музыка митрополита Иллариона. Вдвойне интересен союз маститого прославленного режиссера.

Лунгин: Он выходит в прокат 29, это такая аван-премьера. Поэтому приглашаю всех. Приходите ругаться, разоблачать меня, как я с православными как-то там. Вот увидите.