Охлобыстин о «Правом деле»: буду как аятолла Хомейни

Макеева: Наш гость – Иван Охлобыстин, глава высшего совета партии «Партии дело». И сейчас к нам присоединиться председатель партии «Правое дело» Андрей Дунаев. Он немного задержится, а Иван пришел вовремя.

Охлобыстин: А как удобнее: в полупрофиль или анфас?

Макеева: Как вы лучше смотритесь в камеру?

Охлобыстин: Я хочу угодить вам. По моему мнению, я смотрюсь одинаково нехорошо. Но это мнение любого здравого человека, который видит свое изображение.

Макеева: Главное, чтобы разговор вышел интересный. Хотелось бы просить о прежних планах. У вас были планы создания собственной партии. Они сохранились или нет?

Охлобыстин: Они органично…

Макеева: Здравствуйте, Андрей.

Охлобыстин: Слушай, мы переволновались. А вы застряли в пробке, да?

Дунаев: Немножко в пробке, да.

Охлобыстин: …Они не изменились. Мы находились на стадии регистрации партии, потому что провели предварительные съезды. Вот наши ребята. Я-то не в партии нигде. Еще раз надо уточнить, что не член ни той, ни другой партии. Просто партия «Коалиция небо» была создана из союзов. Мы не постеснялись быть романтичными. У нас энтузиасты работают. И созвездия, и «Коалиция небо» - аналогично все. Мы должны были зарегистрировать, чтобы как-то участвовать, пытаться занять свою представительскую нишу во власти. Потом Господь свел нас с Андреем Дунаевым, причем в очень романтическом, опять же… Видите, как нам спопешествуют звезды. Я и не знал, что речь зайдет о возможности вот такого конгломерата. Мы – реальные люди, мы обсудили. Причем, по некоторым вопросам у нас есть разное мнение, а в большинстве одинаковое: и радикальные какие-то взгляды, и пролиберальные какие-то воззрения. По сути, у нас получился разговор, правда, мы были все одеты как байкеры и сидели на балконе в Троице-Лыково, знаете, такая классическая ленинская история. А Оксана нас поила чаем. И мы пришли к убеждению, что у нас очень многие взгляды совпадают, и было бы логично, наверное, продолжить этот извечный спор западников и славянофилов. Скажем так, это будет вторая глава, назовем ее «Сговор». Мы хотим создать некую платформу для того, чтобы была возможность создать некое новое политическое поле, в границе которой собрать адекватных, не истероидных людей, но с уважением относящихся к воззрениям друг друга. И по достижению цивилизованного общества, там будет понятно уже. Но сейчас, на данный момент, мы можем сделать, действительно, альтернативу «Единой России». Потому что тысяча карликовых партий – это смех. Это все равно придется объединять в коалицию.

Макеева: То есть, «правое дело» - это оппозиционная партия?

Охлобыстин: Она декларировала себя как оппозиционная.

Макеева: Я правильно поняла, что Андрей представляет западников, а вы - славянофилов?

Охлобыстин: Да, славянофилов. Такой обновленный, знаете, апгрейд, что-то из эквилибриума.

Макеева: Вот по поводу части «кадровик». Я просила как раз вас про Facebook, вы ответили, что не успеваете следить за Facebook, а я слежу. И не успел состояться брифинг, как тут же появилась такая картинка: ваш портрет улыбающийся и подпись: «Кадровик-затейник». Так люди весело отнеслись к этому. Также весело отнеслись к этому в РПЦ. Потому что, насколько я знаю, после вашего заявления, в принципе, это заявление Андрея о том, что вы стали главой высшего совета партии, последовал отзыв главы Синодального отдела Всеволода Чаплина, который сказал, что если вы не откажетесь от участия в партии, то будете лишены сана священника. Сейчас вы временно отстранены от священника?

Охлобыстин: Да, я попросил, написал заявление с просьбой о запрещении мне в служении, пока я снимаюсь в кино, чтобы людей не искушать. Потому что людям же не объяснишь, разные люди бывают. А я не хочу, я слишком люблю церковь для того, чтобы становится камнем преткновения. И надо правильно понимать мою позицию на данный момент в создавшемся союзе. Я действительно кадровик. Моя задача – это создать некий верховный совет, который будет планировать работу зарождающейся организации. Это должны быть представители, прежде всего, наших соратников «Георгиевцев» во главе с Вадимом Квятковским. Это очень адекватные люди, боевые. Это, мы надеемся, послужит поводом в будущем для призвания к себе, что ли, представителей всех родов казачьих войск. Может быть, этот великий народ, умирающий сейчас просто в дрязгах и неприменении, наконец, будет служить Отечеству и мы будем тем самым камнем уже не преткновения, но созидания, на котором скуется единый меч какого-то дела.

Макеева: Вы заметили, что вы не ответили на мой вопрос при этом?

Охлобыстин: Ну, я опытный журналист.

Макеева: Я все-таки настаиваю.

Охлобыстин: Я не член ни одной, ни другой партии.

Макеева: Реакция РПЦ все-таки была вот на эту?..

Охлобыстин: А она и тогда была. Чаплин ясно все сказал. Я же знаю хорошо социальную концепцию. Когда она создавалась, я внимательно следил даже за ее созданием и был одним из тех, кто активно придерживался мнения, что священнослужители не должны идти в политику.

Макеева: То есть, вы готовы к отлучению?

Охлобыстин: Нет, я не готов к отлучению. Я – верное чадо Русской православной церкви и для меня постановление Священного Синода сакрально.

Макеева: То есть, вы будете ждать решение Священного Синода?

Охлобыстин: Я не буду в партии просто. Я просто духовный лидер, как аятолла Хомейни. Вот я разговариваю с людьми, я координирую какие-то действия. Моя задача пастырская. Пришел человек, он представляет некую группу социально активных людей, я его выслушиваю. Пастырские обязательства, выполненные мною ранее, позволяют на свой опыт мне определить, он искренен или он безумец. То есть, я должен создать сообщество адекватных людей, которые будут уже заниматься архитектурой построения будущей силы.

Макеева: Андрей, вопрос к вам. Вы представляете западнический взгляд, соответственно, выяснили, что Иван славянофильскую сторону, и получается, что вы такой светский руководитель партии, а Иван – духовный лидер партии. 

Охлобыстин: Так и получилось.

Макеева: «Правое дело» приобрело своего аятолла Хомейни, не побоюсь этого слова, воспользовавшись предложенным термином. Вот помимо того, что было заявлено сегодня на брифинге и по поводу того, что вы сказали сейчас про конкуренцию «Единой России», что партия выступает за легализацию короткоствольного оружия, возвращения в документы «пятой графы» - национальность.

Охлобыстин: «Коалиция небо».

Макеева: «Коалиция небо», «Правое дело» - нет. Это я сейчас смотрю по агентствам, вот хочу уточнить. То есть, «Правое дело» за это не выступает. В чем вы поддерживаете, какие вы готовы предложения, скажем так, перенести на электорат «Правого дела»?

Дунаев: Парадоксальным образом, на момент начала нашего разговора с Иваном, для нас сначала это был парадокс. Потому что, действительно, «Правое дело» - либеральное, хотя и с идеей о том, чтобы отказываться от слова «либерально-консервативная партия», но правая консервативная партия с совершенно прозападническими настроениями, пронатовскими настроениями может разговаривать, скажем так, с умеренно национал-патриотическим движением, и духовным наставником этого движения. Но даже в символах неких мы, оказывается, стали во многом совпадать. Обратите внимание на символику «Правого дела» и «Коалиции небо» - цвета очень похожи. И мы, и «Коалиция небо» выступаем, например, за захоронение Ленина, наконец-то, возле его мамы…

Макеева: Если вы либеральной общественности возвращение «пятой графы» предъявите…

Дунаев: А вы знаете, у меня жена – татарка, помощник – чеченец, и никто из них не против возвращения этой графы №5. Еще раз скажу, у партии позиции по графе №5 не было, в программе тоже не заложено. Мы это будем очень внимательно обсуждать и, конечно же, какие-то серьезные идеологические вещи мы будем обсуждать исключительно в рамках компетенции нашего съезда. И в данной ситуации ответственность Ивана, как главы высшего совета партии, хоть и беспартийного, - это как раз выдача неких предложений. И партия может как принять, так и не принять этого. Ничего страшного не будет, если мы этого не примем. Это будет та разность, которая будет между двумя движениями существовать. Ничего страшного в этом совершенно нет, напротив, общего гораздо больше – это и легализация огнестрельного оружия короткоствольного, нарезного, это и, самое главное, видение нашей страны, какая она должна быть. Ни у кого не вызывает сомнения, в принципе, ни у кого, ни у одной политической партии, ни у одного общественного движения и вообще ни у одного человека, я надеюсь, что страна должна быть сильной, что в стране должна быть сильная армия, сильный флот, что мы не должны бояться угроз извне. Может быть, просто по-разному подходы. Ведь, по большому счету, сейчас и идеологически очень сложно партии отличать. «Правое дело» практически ничем не отличается от «Единой России».

Макеева: Правда? По-моему, есть большое отличие.

Дунаев: Идеологически? Я вас уверяю…

Макеева: Идеологически, может быть, и меньше.

Дунаев: Программы писали, может быть, те же самые люди и те же самые пиарщики. Другой вопрос, что представляется из себя партия «Единая Россия». Все же прекрасно понимают, что это профсоюз бюрократии просто-напросто и больше ничего. Завтра будет правящей партией «Правое дело» вместе с «Коалицией небо» - мы будем точно такой же правящей бюрократией. Это объективная реальность.

Макеева: Андрей, подождите. Есть некоторые вещи, которые скрестить довольно сложно…

Дунаев: Так их и не нужно скрещивать.

Макеева: А как это будет существовать? Вот «правое дело», вообще, суть правых идей – это капитализм. Иван, например, выступает против возвеличивания всего материального. Вот перечитывала сегодня речь, в «Лужниках» произнесенную почти год назад, там даже высказывались такие идеи, что русский человек не способен кредитованием пользоваться, потому что «не в его это природе», если я правильно вас поняла.

Охлобыстин: Это да.

Макеева: А как вы это будете?..

Охлобыстин: Это легко сочетаемо, потому что мы живем в очень многообразном мире. Для этого мне придется все-таки оговорить, что, являясь национал-патриотической партией, мы декларируем, что русский – этот тот, кто таковым себя считает. Потому что, если мы произведем сейчас генетический анализ, мы опозоримся все, если захотим утверждать чистокровность своих кровей. Моей сверхзадачей, как представителя этой нации, как пастыря, является сохранение своего народа. И я считаю, что это сохранение возможно только в тех условиях, которые были поставлены изначально при его формировании. Вот это вопрос Третьего Рима. Что есть Третий Рим? Третий Рим – ни что иное, как возлагаемые на себя обязательства стать гарантом стабильности в мире, не допустить мирового господства никакой нации. Мир должен быть предоставлен во всем своем многообразии. Мы этим занимались всю историю, нам этим заниматься и далее. Просто сейчас в эти времена пришло время, когда это можно начать осуществлять.

Что касается монархических моих идей, тоже не надо пытаться меня уличить в психической нестабильности. Я реально себе осознаю, что у нас нет никаких предпосылок для того, чтобы это было возможно, хотя это для нас естественно. Потому что русскому человеку, да и, собственно, любому человеку, что там говорить (вот опять же, вы помните, кого я называю русскими) голову преклонить перед человеком зазорно, а перед Богом нет, а власть монаршая – это власть сакральная. То есть, ты преклоняешься перед Богом. И я понимаю, что для того, чтобы это когда-то произошло, перед этим нужно создать цивилизованное, способное к диалогу и конструктивному обмену мнений общество. И вот в данном случае, в нашем, в том, что я называю «сговор», - это попытка создать некую платформу, куда придут еще люди, партии, будут представлены какие-то общественные объединения, создать некую силу, которая может быть действительно конкурентоспособной по отношению к «Единой России». Это нормально. В Англии – две. Ну, в Англии больше партий, но основных две. У американцев две.

Дунаев: Кстати, монархическая Англия.

Охлобыстин: Да, кстати. Германия – три партии. Обязательно должна быть альтернатива. Потому что апостол говорит: «Совершенствуетесь во мнениях». И поскольку у нас по многим вопросам имеется единомыслие, нам нужно искать поводы для перемирия, нельзя колоть общество. Нужно избежать, чтобы общество было разделено - самое страшное, что может произойти - по религиозному принципу. Любая революция с религиозной подоплекой, она разорвет мой народ как тряпку на столетия, в то время как политический любой конфликт может быть улажен. Вот самое радикальное берите, это все равно не так страшно, как религиозная подоплека, что вот ты воцерковлен, а я верю, но по-своему. Вот это «а я верю, но по-своему» разорвет мой народ. Нам нужно найти деликатную форму обращения с мнением друг друга. Сейчас она утрачивается. Люди почувствовали, вдохнули этот наркотический флер толпы. Это как на стадионе: кричишь «Спартак – Чемпион!» или «Зенит – Чемпион!», в данном случае, в нашей ситуации, и это испытываешь. Люди, вышедшие на Болотную, они социально активны. Я бы сам туда пошел, но мы в своей организации решили так, что мы своих бережем, потому что все знаем, чего не хотим, но никто не знает, чего хотим. И мы очень аккуратно, как землячество, относимся к своим соратникам. Поэтому нам доверяют их родители, поэтому мы рассчитываем на довольно молодой электорат, помимо всего прочего.

Макеева: Вопрос электората. Если бы вы вдвоем, допустим, уже управляли страной, тогда бы цель – примирить общество, и два таких разных человека с такими разными убеждениями – это бы еще работало как модель. Но речь идет, в основном, о создании политической партии. В общем-то, из пепла вы ее поднимаете…

Дунаев: Абсолютно нет.

Макеева: Опишите ваш электорат.

Дунаев: Категорически нет. Хотел бы просто пресечь вот этот момент, который касается «из пепла возрождаем». Партия как работала все три года, несмотря на все сложности объективные и субъективные, которые существовали, так и продолжает работать. Партия «Правое дело» - это существующая, зарегистрированная, имеющая депутатов, имеющая региональных министров, имеющая представителей в органах законодательной власти в субъектах  партии. И они ни в каком пепле не находится. Она сейчас находится в очень сложном состоянии – это правда. Она – аутсайдер парламентских гонок. Это тоже абсолютная правда, несмотря на то, что реально наш результат гораздо выше официально нарисованного, хотя даже по нашим расчетам мы все равно в парламент не проходили – тоже правда. И это стало, опять же, следствием объективных и субъективных факторов, которые всем известны, например, история с Михаилом Прохоровым… Ну, там история всем известна.

Макеева: Мы сейчас не будем к ней возвращаться. Вот появился Иван, какой вы рассчитываете привлечь электорат?

Дунаев: Вот речь идет о том, что партия существует. Даже вы, профессиональный журналист, говорите о том, что «партию из пепла» и так далее. Соответственно, до граждан тоже не доводится, что партия существует, за нее можно голосовать.

Макеева: То, что существует – мы все знаем. Вы, про электоральные списки…

Дунаев: Да, абсолютно верно, нам чего-то не хватает. Чего нам не хватает? Нам не хватает средств коммуникаций между нами, партии, которая существует. Я все про нашу партию знаю, вы меньше знаете, некоторые вообще не знают про нее, даже про ее существование. Нам необходимо средство коммуникации. Иван в данной ситуации со своим креативом – это и есть средство коммуникации. Не политической агитации, подчеркиваю, не политики, а именно как коммуникации. Как маркетолог, если угодно. Если дальше развивать эту мысль, то объединение сейчас на фоне некоего симбиоза, если угодно, биологического симбиоза. Есть «Коалиция небо» незарегистрированная - нужна зарегистрированная площадка уже сейчас по участиям в октябрьских выборах, а с другой стороны, есть партия, которой не хватает коммуникационных возможностей. И в данной ситуации, с учетом того, что у нас больше общего, чем все-таки разногласий, а цели, в целом, у нас общие пути достижения этих целей, но, может быть, немножко разные, за исключением, может быть, самой монархии, хотя еще раз подчеркну, что Англия – тоже монархия и ни у кого не вызывает сомнения, что это – демократическая страна. Вот, собственно говоря, процедура. И я бы не стал здесь скрещивать идеологии и находить противоречия в идеологии. Потому что да, действительно, способы разные, идеологические воззрения могут быть разными - это нормально. У нас будет внутренняя дискуссия между двумя движениями, а потом присоединятся, действительно, казаки, а потом присоединятся промышленники (разговоры сейчас об этом идут), потом присоединится тот же Прохоров, потом присоединятся еще другие партии. Только от «Правого дела» откололось 16 партий. Вы представляете, сколько сейчас будет клонов, маленький партий, которые будут участвовать в выборах?

Макеева: Вы считаете реальной возможность, что на каком-то этапе Прохоров к вам присоединится?

Дунаев: Ну, это тема, наверное, отдельного разговора. Я думаю, можно у него спросить. Мы живем в одной стране, а страна, хоть и большая по территории, но, на самом деле, маленькая, мы обязательно пересечемся, так или иначе. Я имею в виду на политическом поле, если сам он захочет оставаться в политике. Самое важное, что сейчас есть общая задача тактическая, сейчас даже не говорим про стратегии и цели развития. Тактическая задача – это изменить ситуацию. Изменить борьбу с коррупцией, заложить в умы граждан… Кстати, говоря, «Доктрина-77» не исключает, что именно они, налогоплательщики, что именно они должны формировать власть. С нашей точки зрения – потребительской, а с точки зрения «Коалиции небо» - некой духовной. Власть от имени народа и для народа. Мы считаем, как западники, что это достаточно такая потребительская история, то есть, мы платим налоги, мы должны спрашивать за власть. А «Коалиция небо», Иван может поправить, здесь больше духовная составляющая…

Охлобыстин: Это вопрос гражданских обязательств, гражданской ответственности.

Макеева: В процессе этого разговора, я совершенно поменяла мнение к происходящему. Когда я про это читала, я немножко иначе про это думала. Сейчас я думаю, с вашей стороны, Иван, может быть, я неправа, поправите, это во многом, все-таки, такая художественная акция. В этом смысле Андрей совершенно прав, делая акцент на яркость вашей натуры. Я хочу озвучить вопрос такого уважаемого критика – Юрия Богомолова, который в Выборге недавно видел вашу работу последнюю «Соловей-Разбойник» и прямо он восторгался: с мощным протестным зарядом, такая сильная работа. Вы же и как актер и как режиссер там выступаете? И в этой связи Юрий очень попросил задать вам вопрос. Зачем вам это надо с вашим талантом, Иван?

Охлобыстин: Вот знаете, я пытаюсь быть объективным. Я меньше всего на свете хотел быть когда-либо начальником. Административные функции не даются мне. Не даются, но я прилагаю столько психических усилий, что это можно было бы направить в мирное русло и больше созидать. Я когда-то из-за этого отказался от режиссерских амбиций и только сценарный и литературный. Актерский – это тоже, поскольку получилось. И вот у меня есть медийные эти возможности, я осознанный человек, я член церкви и в обществе моем что-то происходит. И не я хочу, а меня хотят. И как откажешься? Ну, вот если можно что-то сделать хорошего… Причем, я же цинично этим пользуюсь. Ну, не цинично, а беззастенчиво. Это нужно для людей.

Макеева: Например, за Pussy Riot вступиться.

Охлобыстин: Я вступился. Но как я вступился? Это тоже оговорить надо. Это омерзительно, что они сделали. Это глупость чудовищная. Это не представляет никакой художественной ценности, потому что любое художественное произведение, помимо воззрения инсайта духовного, должно еще и педагогическую нести нотку. Без этого оно не художественное произведение. До «Черного квадрата» Малевич рисовал горшки с тенями, как и любые выпускники этого института.

Макеева: Это очень интересный разговор, на который у нас нет времени.

Охлобыстин: Я просто хочу мотивировать. И вот на данный момент такая ситуация, что я могу быть полезен своей родине. Всерьез. Я сегодня пошел на пресс-конференцию и одел френч, в котором был на торжественном мероприятии в «Коалиции небо». Я серьезно отношусь к людям. Я смешлив по природе, меня нельзя обвинить в какой-то склонности к перебиранию бумаг в ЖЭКе. То есть, я реактивен, у меня есть медийные возможности, у меня есть мои собратья, соратники и церковная семья, которая в этом нуждается. Я ей буду служить по-рабски. Я просто инструмент в их руках. И мне это очень нравится. Это большая честь для меня.