«Маскировка», «спойлерство» и другие махинации к выборам 8 сентября

Кынев: Наш проект достаточно долгий, мы мониторим кампании с самых разных подступов, это четвертый доклад. Первый доклад был посвящен анализу изменения законодательства и формированию избиркомов. Второй доклад в начале июля был посвящен выдвижению партийных списков, он широко освещался в прессе. Напомню название, оно красноречивое «Партийные системы: начало перезагрузки». Третий был посвящен регистрациям, он был из двух частей по региональным выборам и по муниципальным.

Главная ниша этого доклада, которую он описывает, это особенность агитационной кампании, мы сравниваем ее с теми кампаниями, которые проходили раньше, есть действительно определенная специфика. Если говорить про агитацию, то чем этот год отличался. Базовых отличия два. Первое - за счет того, что выборы были перенесены на начало сентября месяца, как никогда рано началась агитационная кампания, потому что было понятно, что избиратели едут в отпуска, очень тяжело будет раскрутиться, особенно новым каким-то фигурам, новым политическим партиям. По тем регионам, где есть жесткая реальная конкуренция, агиткампания началась даже в феврале, февраль, март, апрель.  Такие регионы как Владимирская область, Екатеринбург, всю зиму в Хабаровском крае шла агитационная кампания. Летом началось затишье, по многим регионам на середину июля никакого ощущения, что скоро выборы, не было.

Новая активизация пошла по большинству регионов, не везде пошла с середины августа месяца. Были регионы, где ничего не было ни до, ни в середине, ни в конце, это регионы, где все решено в кабинетах, в основном, есть регионы, которые активны весь период, как в Екатеринбурге. Поэтому первое – это необычно массовая предварительная агитация, чего не было никогда. Вторая особенность – это то, что впервые настолько ярко есть противоречия между классическими электоральными манипуляциями, которые складывались все 90-ые, нулевые годы, и то, что можно назвать совокупность новых способов ведения агитации с учетом изменившейся структуры общества, достижения технического прогресса, это Москва и Екатеринбург.

Таратута: Давайте попробуем сравнить старое и новое в том смысле, что не все понимают, что такое маскировка, спойлерство и косвенная агитация.

Кынев: Косвенная агитация - это массовая агитация под видом освещения профессиональной деятельности. Когда вы с утра до вечера видите по телевизору кандидата, который целует младенцев, посещает больницы, рассказывает про какие-то проекты, ничего не говорится, что он кандидат, но все понимают, что он баллотируется. В таком классическом ключе всегда проходят кампании партии власти. Причем эта ситуация даже ухудшается, потому что стало нормой, когда наиболее рейтинговые официальные медиа, скажем, главный телеканал областной, основная газета вообще не дает никому ни платного, ни бесплатного времени. Если что-то жеребят, то жеребят, в основном, за счет каких-то дециметровых каналов или газет…

Таратута: Вы имеете в виду…

Кынев: Жеребьевку платного…

Таратута: Вы имеете в виду пример московской кампании, в которой ТВЦ совершенно не существует как канал?

Кынев: Московская кампания - это частный случай, это то, что является массовым явлением практически везде. В большинстве регионов основные, самые популярные местные телеканалы и газеты формально не участвуют, но в них мы видим в массовом порядке губернаторов, мэров действующих и так далее. Это и есть косвенная агитация. Дополняется это рекламой отдельных проектов, всевозможными иными инициативами.

Что касается маскировочных технологий, это попытка уйти от неких негативных брендов и проводить кампанию под некой виртуальной вывеской. Яркий пример во Владимирской области, когда в ходе этих выборов вся агитация идет вокруг двух организаций, которые возглавляет лидер списка. Такое ощущение, что не «Единая Россия» в этих выборах участвует, а какая-то другая организация. В том году такая же технология была в Краснодарском крае, когда вся агитация шла вокруг движения «За Веру, Кубань и Отечество», их не было в бюллетене, в бюллетене была «Единая Россия», фактически агитируют за то, чего нет. Это такая маска.

Таратута: Хочется перекинуть мостик в Москву, в Москве основной кандидат, фаворит власти вообще выдвигался не от партии.

Кынев: Конечно, это тот же самый элемент.

Таратута: Он в свое время ушел с поста главы московского отделения задолго до выборов, и тогда первые умы прозорливые стали говорить о том, что, наверное, он собирается на выборы, поскольку дистанцируется от «Единой России».

Кынев:   И еще один элемент маскировочной технологии, если посмотреть контент по регионам, какие лозунги были на рекламных щитах, какие статьи были в газетах. Самое популярное слово в этой избирательной кампании - это «перемены». Если посмотреть, то мы увидим, что «Единая Россия» в большинстве регионов размещала рекламные щиты «За губернатора - за перемены». То есть попытка просто взять и полностью копировать риторику оппозиции. Что интересно, в этой кампании слово «перемены» было вообще самым популярным, о них писали в регионах коммунисты, эсеры, «Яблоко», независимые кандидаты.

Третий элемент - спойлерство. Спойлерство в этой кампании было активно как никогда. Если в прошлом году новые партии зачастую с названиями похожими на ныне существующие, скажем, есть КПРФ, и появились две партии новые, у одной аббревиатура КПСС, это коммунистическая партия социальной справедливости, а вторая - «Коммунисты России». Есть «Справедливая Россия», появилась новая партия «За справедливость», есть «Гражданская платформа», буквально весной одна из новых партий стала именовать себя «Гражданской позицией». Если в прошлом году эти спойлерские проекты были зачастую в бюллетене, агитацию не вели, видимо, в расчете, что избиратели посмотрят в бюллетени и ошибутся графой, что-то не помню, но вроде за них, и поставит галочку, в этой кампании спойлеры были очень агрессивные.  Они не просто находились в бюллетене, по многим регионам активно выпускали агитационную продукцию, направленную против тех партий, которые они дублируют. Они говорили: «Мы и есть настоящие коммунисты» более того, во Владимирской области список партии «Гражданская позиция» возглавил однофамилец кандидата, который возглавил список «Гражданской платформы». И выпускал совершенно чернушные такие плакаты «Гражданская позиция» Филиппов, имя не указывается, потому что имя у него другое, и агитация, которая вроде должна отпугнуть избирателя. Попытка запутать, насколько это возможно.

Таратута: Александр, вы говорите о лобовых атаках…

Кынев: Дело в том, что спойлерство в этой кампании стало очень лобовым.

Таратута: С лобовым спойлерством понятно, я все хочу вернуться к Москве, потому что мне кажется, что Москва в данном случае демонстрирует некое изящество, не совсем прямолинейность. Когда началась кампания, и тогда еще не было понятно, будет ли участвовать Прохоров, появится ли в списках Навальный, тогда появились кандидаты и кого-то из них называли спойлерами. Например, самым частым упоминанием спойлерства был лидер «Яблока» Сергей Митрохин, как спойлер для оппозиционных кандидатов, в частности для Алексея Навального. Насколько, вам кажется, слово «спойлер» к концу кампании к нему применимо? Или он совершенно избавился от этого неприятного клейма?

Кынев: Спектр спойлерства довольно широкий. В основном, это кандидаты или списки, которые участвуют не с целью победить, а с целью отнять голоса у кого-то. Иногда партия или кандидат оказывается спойлером против собственной воли, ну так карты легли. Была общая интрига, что, может быть, при другом составе кандидатов это был бы реальный претендент на что-то, а поскольку появляются более сильные кандидаты, человек понимает, что победить не может, а по факту только отбирает голоса. Это вопрос очень спорный.

Таратута: При нынешнем составе участников кого-то можно назвать спойлером, или уже ситуация настолько размылась и поменялась, что все работают условно в помощь друг другу, уже непонятно, как карта ляжет?

Кынев: Я думаю, что ситуация запуталась. Я думаю, что общая интрига кампании, как ее первоначально планировали организаторы, поплыла. Особенность заключается в том, что весь тот массив, про который мы только что говорили, косвенная агитация, маскировочная, чистое спойлерство - это элемент классических манипулятивных  технологий в российском варианте, что было в 90-ые годы, во многом и в нулевые и сейчас по большинству регионов то же самое, те же яйца, вид сбоку.

Особенность этой кампании, кроме того, что началась очень рано, заключается именно в том, что мы видим переход количества в качество. То есть то, что мы видели много лет, когда постепенно росло влияние интернета, чем дальше, тем больше кандидаты размещали рекламу в соцсетях, создавали свои сайты, впервые мы это видим. Особенно это ярко мы видим в двух городах, и по ним показательно, что речь идет именно о мегаполисах – о Москве и Екатеринбурге. Совершенно другая по стилю кампания, такое ощущение, что власть и классические партии работают в каком-то одном измерении, а некие новые кандидаты работают в совершенно другом. Более того, оказывается, что весь тот комплекс гигантского, громоздкого, тяжелого избирательного законодательства вообще к современным технологиям медийным не имеет никакого отношения.

Таратута: Я все-таки вернусь к спойлерству. Ни одного из кандидатов сейчас в Москве нельзя назвать спойлером, поскольку, условно говоря, все они своими голосами работают на условный второй тур?

Кынев: Каждый дополнительный кандидат, конечно, приводит своих избирателей. По ходу кампании, конечно, часть кандидатов занималась тем, что троллила других, тот, кто троллит оппонентов, скорее всего, работал в качестве спойлера. Очень часто бывает так: некий кандидат на региональных выборах всю кампанию занимается троллингом, а потом может снять кандидатуру с тем, чтобы не размывать голоса за власть. А если он в бюллетени остается, зачастую те же голоса у власти отнимает. Поэтому в ходе кампании очевидно, что ряд кандидатов играл функцию спойлеров, но оставались в бюллетене и, приводя пусть небольшую, но какую-то часть своих избирателей, он автоматически  снижает процент лидирующего кандидата.

Таратута: А вы вообще верите в вероятность второго тура?

Кынев: Уверенности у меня нет и быть не может. Понятное дело, что есть доминирующий сценарий, есть сценарий менее вероятный, но нельзя сказать, что он невозможен.

Таратута: А почему, как вам кажется, власть, по крайней мере, устами своих основных спикеров, к этой работе уже подключился Вячеслав Володин,  замглавы президентской администрации, почему власть вводит в наши умы, в официальную повестку само существование возможности второго тура?

Кынев: Власть же не может до конца отрицать каких-то очевидных вещей. Поэтому я думаю, что здесь есть элемент заигрывания с реальностью, с одной стороны, когда ее пытаются признавать частично. Когда мы видим доклады прокремлевских политологов, это же что такое, истинная ложь, истинная манипуляция, чтобы восприниматься, должна быть смешена с правдой. Это полуправда в одном, передергивание – в другом, и в результате народ потребляет. Это одна сторона медали, вторая сторон медали заключается в том, что сам федеральный центр тоже устроен сложно. И, конечно, московская власть как один из элементов большой политической элиты тоже не устраивает всех игроков, поэтому слишком сильного усиления нынешнего мэра тоже бы не все хотели. Вообще  политика - это вещь с разными сторонами и с многовекторными последствиями.

Таратута: А как вам кажется, Сергей Собянин и эта кампания ведется в логике низкой явки как задачи или высокой явки?

Кынев: Вся кампания начиналась, конечно, в условиях низкой явки, это абсолютно очевидно.

Таратута: Это всегда выгодно кандидату от власти.

Кынев: Конечно, грубо говоря, вы приводите административно зависимый электорат, который мобилизуется другими путями, то есть управами, собесами, некими общественными организациями. И за счет того, что вы на выборы не допускаете реальных кандидатов, демотивируете всех остальных, остальные голосуют ногами, а своих вы приводите за ручку. Так приходили выборы в Москве, региональные, муниципальные, большая часть лужковского правления.

Хочу напомнить, что у нас на выборах депутатов районных собраний при Лужкове в 2004 году, когда они не были совмещенными с выборами президента, часть округов не была совмещена, потому что голосовали против всех массово, так явка была 8-10%. Это смешно, это типичный сценарий работы на низкую явку. Но надо понимать, что здесь есть инерция бюрократическая, а есть понимание, что кроме явки нужна еще легитимность. Здесь возникает конфликт концепции в одной голове, когда, с одной стороны, хочется полностью управляемых выборов, а с другой стороны, хочется выборов легитимных. И одного хочется, и другого, и вот происходит шараханье и метание. Полностью управляемые, тогда с низкой явкой и нелегитимные, легитимные, тогда высокая явка, тогда получаются всевозможные рискованные сценарии. И хочется, и колется, мы видели всю кампанию эти метания, когда начинали за здравие, а кончили за упокой.

Вообще такое ощущение, что мы наблюдали избирательную кампанию, проходящую в Тюмени или в Когалыме, когда все технологии совершенно из другой исторической эпохи, они совершенно не учитывают современной Москвы, особенности городской среды, особенности городского обществ, особенности социальных сетей. Кампания власти и кампания, условно, Навального - это кампания абсолютно в разных измерениях, которые почти не пересекаются. Главная интрига в том, что есть электорат, который пытаются мобилизовать всегда, а есть электорат новый, гораздо более образованный, продвинутый, который, в основном, находится в крупных городах. Вопрос: кто мобилизует своих лучше. Есть какая-то часть посередке, есть какая-то часть протестного электората, которая вроде бы недовольна, но она не настолько информационно продвинута.

Таратута: Не было ошибкой Сергея Собянина, что он не вступал в дискуссию с кандидатами, если уведем за скобки, что он не может стоять рядом с Навальным в одном квадрате в телевизоре, потому что нельзя узаконивать до такой степени? Вы только что говорили, что какая-то часть протестного электората не все голосуют за Навального или другого кандидата. По моему убеждению, какая-то часть людей настроена под эту новую московскую власть, любит парки и велосипеды, симпатизируют даже Собянину. Единственная претензия - что он путинский кандидат. Мог ли Собянин, работая на поле городского хозяйства, поднимания каждого московского куска земли, выиграть дебаты?

Кынев: Технология, которой пользуется кандидат, всегда должна исходить от особенности конкретного кандидата. Сергей Семенович Собянин - лидер номенклатурного типа, представить себе какую-то острую публичную дискуссию с его участием, шутки, емкие фразы я не очень могу.

Таратута: То есть дебаты, по-вашему, это всегда шутки и красноречие?

Кынев: Дебатов как зачитывание бумажки быть не может. Поэтому, я думаю, что да, отказ Собянина от дебатов нес какие-то имиджевые потери для не очень большой идеологизированной и изначально негативно к нему относящейся группы, поэтому на самом деле он ничего не терял. Давайте называть вещи своими именами, участие дебатах, скорее всего, было бы провалом и нанесло сильные имиджевые убытки.

Таратута: Я просто представляю, условно, если бы я работала в штабе Сергея Собянина. Я представляю: у меня кандидаты, которые на выборах в Москве оказались случайно, совершенно очевидно, что у каждого иные политические амбиции.

Кынев: Не случайно, а в рамках определенных специфических условий каждого.

Таратута: Да-да, я совершенно не оскорбляю кандидатов. Но единственный человек, которому нужна Москва на сегодня, и кто поставил на это и кому нужен пост - это Сергей Собянин. Я себе представляю: человек работал 3 года, он изучил особенности московского хозяйства, некоторых москвичей этот вопрос волнует. Они выходят на дебаты, хорошо, шутить не будем, петь тоже не будем, идет разговор по существу. Какой-то кандидат что-то говорит, а Собянин ему: «Да вы не понимаете ничего про это, я вам расскажу», и может рассказать, потому что он в курсе.

Кынев: Если люди, которые умеют вести публичные дискуссии,  есть люди, которые вести не умеют. Я думаю, что московская власть выбирала между двумя вариантами, они оба были не очень хорошими. Был вариант небольшого имиджевого ущерба от отказа от дебатов, и был вариант участия дебатах и полного провала. Поэтому из маленького провала и большого выбрали менее неприятную тему, которая с точки зрения базовой электоральной группы, на которую делается ставка, никого урона не несла.

Поскольку тот электорат, на который делает ставку Собянин, для него не имеет значения, участвовал Собянин в дебатах или нет. И то, что шесть людей по опросу видели дебаты с участием Собянина, тому показатель, на мой взгляд. Вообще социология - это вещь своеобразная. Когда буквально вчера был опрос какой-то, там говорили, что якобы 3% москвичей посещали встречи кандидата в мэры. Это фантастика, этого не может быть, 3% - это 200 тысяч человек, не было такого количества. Если посчитать, сколько встреч было у Навального.

Таратута: Может, это был какой-то культпоход в театр, знаете, как бывает, школы, дети идут в театр на какую-то спецпостановку.

Кынев: Если посчитать встречи Навального, дай Бог, чтобы 30 тысяч набралось, 30, но не 200. Это реакция общества на представления о чем-то, люди говорят не о том, в чем они участвовали, а о том, что им, как кажется, имело место быть. Они смотрят Собянина с утра до вечера, и им кажется, что он участвовал в дебатах.

Таратута: Кто-то шутил в Фейсбуке, что представители российской власти начинают понимать, что руководить страной через телевизор гораздо удобнее, чем в реальности. Речь шла о слухе, что «Яндекс.Пробки» подтасовал в угоду московской мэрии показатели своих пробок, что руководить мифом всегда легче, чем реальностью.

Кынев: Мы сейчас не можем говорить о соцопросах рейтингов кандидатов.

Таратута: Конечно, нам по закону это запрещено.

Кынев: У нас прошел дедлайн этой ночью, но в любом случае, очевидно, что борьба будет продолжаться. Реально есть ситуация - есть масса людей, которые приехали в конце августа, люди были в отпусках, на дачах, особенно это касается молодежи, которые в Москве, это важная часть электората. За них идет лихорадочная борьба последних недель. Поэтому вопрос далеко не предрешен, важен каждый процент, важно каждое место на пьедестале, потому что для того, кто будет вторым, третьим, четвертым, это может иметь последствия для конкретных партий, для судьбы конкретных партийных лидеров.