Марк Фейгин: теперь бренд Pussy Riot может зарегистрировать Сурков

Фейгин: Она далека от всех этих проблем. Новая информация, что Роспатент отказал. Это многое, кстати, объясняет, почему это началось. Теперь это получило своё финальное завершение. В апреле, когда была такая потребность, она этим решением и подтверждается, всё-таки закрепить бренд за девушками, потому что в тот момент действительно была угроза, что  он будет использован произвольно. Таким образом, возникла потребность, они об этом попросили зарегистрировать этот бренд. Была выбрана произвольная компания, которая на тот момент была. Это компания была действительно связана с моей супругой – кинокомпания, которая занимается производством картин, но никакого отношения к товарным знакам не имеет.

Шакина: А что за кинокомпания, какие фильмы она производила?

Фейгин: Это, в основном, некоммерческое кино, она сама выпускница ВГИКа и режиссёр, поэтому здесь нет никакого содержания с точки зрения бизнеса

Шакина: Как возникло такое решение регистрировать бренд «PussyRiot» именно через кинокомпанию вашей супруги?

Фейгин: Физические лица не могут регистрировать, только юридические. Девочки сидели в тюрьме, у них никаких юридических лиц не было, поэтому только одно лицо можно было использовать для решения этой проблемы.

Шакина: Это девушки сами решили так?

Фейгин: Конечно, я думаю, что уже тогда было понятно, в какую сторону развивается ситуация, возможно, в сторону коммерциализации этого бренда. Это была попытка воспрепятствовать, чтобы этот бренд использовался произвольно. В октябре началась эта история с Самуцевич, с её сговором со следствием. Мы, к сожалению, много от неё требовали того, чтобы она рассказала об условиях этого освобождения. Почему её освободили? Сегодняшнее решение Роспатента - ответ. Дело в том, что к сегодняшнему дню, теперь об этом можно сказать, эта заявка была в руках Нади и Маши. Была такая договорённость, потому что Надя и Маша - это те люди, которые вправе претендовать на этот бренд.

Шакина: А почему именно через юридическое лицо, которое имеет отношение к вам, решили девушки регистрировать?

Фейгин: Не было просто никаких других юридических лиц. Это решение принималось в один день, поэтому использовалось именно это лицо. К сожалению, я думаю, что эта многоходовка, которая была использована властью в конечном итоге, чтоб отказать в регистрации бренда. Решение Роспатента, которое преждевременное, кстати, оно не могло прозвучать раньше, чем через год.

Шакина: А что вас заставило за один день принимать такое решение?

Фейгин: Потому что в тот момент прошла акция, по-моему, «Партия любви» в ГУМе, там девушки написали на себе «PussyRiot». И как-то перед судом нам показалось, что это не очень хорошая репутационная вещь, которая будет связана с «PussyRiot». В конечном итоге, надо принимать срочное решение, что мы и сделали.

Шакина: То есть вы пытались заблокировать этот бренд для любого коммерческого использования?

Фейгин: Конечно, потому что были проблемы с Петром Верзиловым, который хотел проводить концерты, и мы этому препятствовали.

Шакина: А куклы производить?

Фейгин: Бренд держатели ничего не производят, они защищают бренд.

Шакина: Но отчисления вы получаете от продажи футболок?

Фейгин: Нет, ничего нет, потому что бренд не был зарегистрирован. Никаких отчислений не было за весь этот период, они и не могли появиться, потому что в разных странах мира люди, не имеющие отношение ни к «Pussy Riot», ни к нам, ни к моей супруге, подают заявки.

Шакина: А вы знаете, что это за люди?

Фейгин: Это вообще неизвестные нам люди. В разных странах мира брендом будут владеть разные люди, нужно было создать приоритет. В этом смысле, конечно, это был единственный выход получить приоритет в России для того, чтобы в дальнейшем можно было  бы это использовать.

Шакина: А Самуцевич была против регистрации бренда?

Фейгин: Мне сложно на этот вопрос ответить, потому что всё изменилось 1 октября. Я думаю, что власть использовала Екатерину Самуцевич и для того, чтобы захватить этот бренд, потому что не факт, что Роспатент отдаст этот бренд Самуцевич или ещё кому-то.

Шакина: Вы общаетесь с ней?

Фейгин: Нет, мы с ней не виделись, она не выходит на общение.

Шакина: Вы пытались с ней связаться после освобождения?

Фейгин: Девушки требовали связаться и решить все проблемы, связанные с этим.

Шакина: А с Верзиловым вы поддерживаете связь?

Фейгин: Нет, у нас нет и необходимости в общении, потому что мы защищаем права Толоконниковой и Алёхиной, а там непростые отношения.

Шакина: Можно так понимать, что получилось два лагеря: вы, Мария Алёхина, Надежда Толоконникова и Пётр Верзилов и Екатерина Самуцевич?

Фейгин: Я думаю, да.

Шакина:В чём причина этого раскола?

Фейгин: Я думаю, что это связано с решениями судов, они разделили их. В отношении Самуцевич закон действовал одним образом, а в отношении Алёхиной, Толоконниковой - другим.

Шакина: Они не общаются сейчас?

Фейгин: А как они могут общаться, Самуцевич на условном сроке, она не может покидать Москву, а к Толоконниковой и Алёхиной в колонии доступ ограничен.

Шакина: Вы разделяете то мнение, что Верзилов - мошенник?

Фейгин: Я не могу такие дефиниции употреблять.

Шакина: Но Маша и Надя считают так.

Фейгин: А это позиция  Нади и Маши. Я думаю, что  для этого были какие-то основания. В нынешнем виде бренд должен остаться у Нади и Маши.

Шакина: Прокомментируйте их письмо, которое направлено против Верзилова, пожалуйста.

Фейгин: Было много писем, потому что они не доверяли ему, и так выражали своё мнение. Самуцевич, находясь с ними, присоединялась к этой позиции, даже была скорей инициатором этой позиции.

Шакина: Толоконникова в какой-то момент просто перестала доверять собственному супругу?

Фейгин: Это лучше задать ему или самой Надежде Андреевной.

Шакина: Самуцевич с Верзиловым продолжают поддерживать отношения?

Фейгин: Да, они очень тесно сотрудничают. Как раз в этом вопросе тоже у Петра Верзилова есть коммерческий интерес, может быть, он его и реализует.

Шакина: А вы ожидаете от них попыток зарегистрировать этот бренд?

Фейгин: Скорее всего, но я не думаю, что они так наивны, чтобы думать, что российская власть не может контролировать этот вопрос, и сама не зарегистрирует  этот бренд с разными целями - для контроля, чтобы не было никакого продолжения. Меня совершенно не удивляет решение Роспатента, потому что они - государственная организация, понятно, кто её контролирует, вот и ответ. Ручка-самописка в руках у власти. Другое дело, что на Западе нет российской власти, и там мы продолжим регистрировать бренд в интересах Нади и Маши.

Шакина: Вы сейчас блокируете все попытки зарегистрировать этот бренд?

Фейгин: В России нет такой возможности, если Роспатент отказал нам, то никому другому не разрешат. А заграницей мы будем пытаться, пока мы не можем блокировать авторское право, неотчуждаемое на песни, на музыку, на слова, а товарные знаки находятся в свободном рынке. Любой человек может подать и получить вне зависимости от отношения, какое он к этому имеет.

Шакина: Как вы будете реагировать на попытки власти зарегистрировать этот бренд?

Фейгин: Никак, в России ничего нельзя сделать. У нас не действуют законы, оснований для отказа не было.

Шакина: Сейчас этот бренд может зарегистрировать какая угодно корпорация?

Фейгин: Запросто, в одну секунду. Вы можете судиться сколько угодно, это Россия, где прав нет, судов нет.

Шакина: Кто инициировал сегодняшний информационный взрыв?

Фейгин: То, что Роспатент завернул заявку раньше, чем на полгода, когда должен был дать ответ без экспертизы, это и есть ответ, кто это всё затеял.

Шакина: Кто?

Фейгин: Это, безусловно, власть, в Кремле приняли такое решение для того, чтобы посредством этого информационного взрыва за полдня завернуть заявку до полугода. Таким образом, Машу и Надю решили права на товарный знак. То есть герои могли получить всё, те, кто сидят, могут претендовать на всё, поэтому это был их бренд.

Шакина: Почему этот бренд должен был существовать в интересах Нади и Маши? Чтобы они зарабатывали на нём деньги?

Фейгин: Они бы это решили, когда вышли из тюрьмы.  Некоммерческое использование не приветствуется на Западе, он наоборот стимулируют рынок. При всей сомнительности аббревиатур, на Западе не везде такого рода товары могли бы иметь успех, но там есть своя специфика. Там для того, чтобы зарегистрировать такой товарный знак, нужны десятки тысяч долларов.

Шакина: А остальные участники группы, которые уехали за границу, они могут зарегистрировать бренд? И как бы вы реагировали на эти попытки?

Фейгин: Любой человек имеет право зарегистрировать бренд.

Шакина: А их позиция известна вам как-то?

Фейгин: Нет, абсолютно. Я с ними даже не знаком.  Мы авторизировали только 3 девушек, к сожалению, благодаря изменению позиции, две оставшиеся получили сроки. Товарный знак, по-моему, должен находиться у тех, кто сидит.

Шакина: А во сколько этот бренд можно оценить?

Фейгин: Это очень сложно. Регистрация его – это десятки тысяч долларов, разумная эксплуатация в интересах участниц - это сотни тысяч. Для того, чтобы этот бренд приносил деньги, они должны выступать с концертами, должны ротироваться. Да, бренд теоритически может приносить деньги. Уверяю вас, если будут продолжаться скандалы, бренд «PussyRiot» упадёт в цене и дойдёт до нуля.

Шакина: Популярность этому накрутили вы именно с целью получения капитализации?

Фейгин: Мы не предполагали, что какая-то капитализация будет. В апреле, когда я его регистрировал, он никому не было нужен, многим казалось, что использованная лексика - не приемлема для товарных знаков, под этим были достаточно серьёзные основания. А когда это произошло, когда Мадонна стала на спине писать «PussyRiot», у этого появилась материальная составляющая. Повторяю, всё делалось в интересах тех, кто сидит. Это было принципиально важно.

Шакина: Как заявляли девушке, что  к группе может, кто угодно присоединиться, и под этим брендом выступать. Это не входит?

Фейгин: Идеологически, безусловно, входит, но регистрации бренда это бы не противоречило. Если бы держателем бренда оставались те, кто его придумал, правда, придумали его гораздо раньше и не девушки из «PussyRiot». Потому что, если покопаться, то итальянская группа «PussyRiots», которая выступает в Италии с 2006 года, первая придумал это имя, но это не имеет значения для товарных знаков. Товарный знак важен для рынка, а не для идеологии. Держать товарный знак, не используя его, считается неэффективным. С учётом этой ситуации представить себе, что власть так просто выпустит из своих рук контроль за этим всем, сложно.

Шакина: Кому должна достаться премия Йоко Оно?

Фейгин: Только участницам «PussyRiot».

Шакина: Там были такие фразы, что адвокаты не оплачены.

Фейгин: Да вы что, это безумие, потому что у меня есть письма, которые мы писали юристам Йоко Оно о том, чтобы переводили напрямую на счета, поделив на три эту премию.

Шакина: На три? В Храме ведь выступало 8 человек?

Фейгин: Дали премию троим, а они могут раздавать её, кому хотят. А остальные же неизвестны. Премию давали участницам «PussyRiot», которые находятся в тюрьме. Адвокаты вообще никогда не имели к этому отношения.

Шакина: Деньги перевели?

Фейгин: Этого я не знаю, потому что мы с ними больше не связаны.

Шакина: А где деньги, неизвестно?

Фейгин: Мы не можем знать, потому что у нас нет контакта. Этим занимался Верзилов, он получал премию, он поддерживает контакты, это надо с ним решать.